Избранники Тёмных сил (СИ)

— Ты ведь не настолько глуповат, чтобы до сих пор не догадаться? — она выразительно, кокетливо повела плечами, но глаза ее остались печальными. — Ты ведь не веришь тому, что о нас говорят в тавернах, в домах и просто на улицах, не веришь тем глупцам, которые называют нас проклятыми, тем, кто готовы при первом крике «вперед» схватиться за вилы и двинуться в личный крестовый поход за местной, так называемой нечистью?

— А разве были те, кто нападал на…нас, — все было кончено, как будто двери темного сырого склепа с грохотом захлопнулись за мной, я причислил себя к тем, кого до сих пор ненавидел, к тем в союзе с кем меня не ждет ничего, кроме проклятия и мглы.

— Таких было множество, — губы красавицы едва шевелились, но слова звучали громко и отчетливо.

— А, что случилось с ними. Почему до сих пор существуем мы, если было столько желающих уничтожить нас?

— Потому, что силы оказались неравны, — такой короткий ответ был выразительнее любых долгих объяснений.

Я боялся посмотреть вниз и увидеть, что земля возле моих сапог сплошь усеяна трупами. Мне не хотелось видеть сотни тел, множество глоток, разодранных острыми волчьими когтями. Этих волков в лесу множество — целая армия хищников с длинными клыками и серебристой спутанной шерстью, и все они, наверное, уже отведали человечины, иначе, почему их круглые желтые глазки так алчно блестят при взгляде в мою сторону. Я стою вдалеке от них, и я далеко не безоружен, но знаю, что нож не остановит их, они уже предвкушают следующую кровавую трапезу. Моя жизнь зависит от решения коронованной красавицы и, возможно, также от решения ее спутников. Вместе с нею пришел кто-то еще. Я чувствовал, что там, в чаще, есть и другие, те, которые считают ниже своего достоинства показываться мне на глаза, они только хихикают вдали и отпускают какие-то остроумные замечания на чужом древнем языке. Возле падуба я увидел двух менее брезгливых провожатых в масках. Я готов был поклясться, что еще минуту назад там не было никого, кроме двух крупных серебристо-серых волков.

— Тот, что справа, Винсент, — представила мне собеседница, и молодой человек с мягкими каштановыми кудрями отвесил мне насмешливый поклон.

— Второго зовут Лоран. Он, как и вы, новичок, — этого она могла бы и не объяснять, новенького в статном юном блондине выдавали не только живая заинтересованность всем происходящим, но и искренность, неприсущая Винсенту. Лоран кивнул мне в знак приветствия так бесхитростно и дружелюбно, что сразу стало понятно, он более простоват, чем та компания, с которой ему пришлось породниться, и, очевидно, долго он не протянет в этом волчьем обществе.

— Я знаю вас?

— Да, — она на миг приложила к лицу белую с пышными перьями маску и насмешливо проговорила. — Будете ли вы настолько смелы, чтобы пойти на маскарад вслед за феей, сеньор библиотекарь?

Винсент далеко недружелюбно пнул Лорана в бок, и оба рассмеялись, первый непринужденно и жестоко, второй натянуто. Кто-то вторил их смеху из лесной чащи.

— Это они прятались за окном и подслушивали?

— И не только они.

— Кто же еще? — я насторожился. — Кто-то прятался за стеллажами.

— Помилуйте, я не могу уследить сразу за всеми, — обворожительное личико скорчилось в презрительной гримасе. — Кто-то спит на полках, другие бродят под окнами, третьи отплясывают на шабашах. Можно ли застать врасплох всех правонарушителей?

— Правонарушителей?

— Ну, — она пожала плечами так, будто ей совсем не хотелось проговориться ни о чем лишнем. — Мы не имеем права подавать признаки жизни в присутствии людей, можем только находиться рядом, наблюдать и в силу своих возможностей пакостить. Вы будете стоять в двух шагах и не увидите нас, не услышите. Разве только иногда какому-нибудь редкостному таланту становятся слышны отголоски наших разговоров.

— И что обычно происходит с таким человеком? — я живо вспомнил про участь Даниэллы, про ее тайные разговоры с кем-то невидимым.

Красавица чуть прикусила нижнюю губу, будто размышляла, стоит ли сказать мне обо всем.

— Такие люди обычно либо сходят с ума, либо мы зовем их за собой, и они никогда уже не возвращаются.

В столь суровом приговоре, как будто скрывалось и мое собственное предначертанное будущее. Собеседница, словно давала понять, что мне предназначено либо одно, либо второе, третьего не дано.

Минуту я простоял в нерешительности, мне не хотелось знать все заранее, в любом случае меня ждет слишком страшная судьба, но пути назад уже нет.

— Я сойду с ума? — наконец отважился спросить я.

Она отрицательно качнула головой, и драгоценные камни в мелких зубчиках короны вспыхнули разноцветными искрами.

— Значит, второй путь?

— Возможно.

Выходит, еще ничего не предопределено. Я задумался, меня пугало собственное безрассудство, стоять ночью в зимнюю стужу на кладбище и беседовать с этими коварными, неизвестно откуда появившимися созданиями. Конечно, они были обворожительны, но их хищные повадки могли испугать любого. Их обещания способны были свести с ума, а я не хотел влюбляться в этих прекрасных нечистых духов, не хотел потерять рассудок от звучания их завораживающих, неземных голосов. Я не имел права погружаться вслед за всей своей одержимой колдовской манией семьей в бездну безумия, ведь еще нужно было мстить. Месть стала смыслом всей моей жизни, той единственной нитью, которая поддерживает во мне силы к существованию. У меня не осталось никого, только безликий, таинственный враг, и я жил надеждой на встречу с ним.

— С ума сходят только те, кого мы покидаем, — в своей странной бесчувственной манере начала утешать меня красавица. — Они пытаются рассказать о нас кому-то, разделить хоть с кем-то свое болезненное восхищение неземным, так сказать, облегчить душу, но никто в нынешнее просвещенное время не верит в такие россказни. Противно следить за теми, кто после встречи со сверхъестественным созданием начинает пить и призывать смерть, в надежде, что после смерти вернется к нам, в тот мир, куда однажды ему посчастливилось заглянуть сквозь по случайности приоткрытую дверцу. Вы сохраните рассудок только в том случае, если вам посчастливится встретить кого-то, кто посвящен в наши тайны. Вас спасет дружба с тем, кто понимает ваши чувства, но не так-то просто в многолюдной толпе отыскать одного колдуна, если только он сам не заинтересуется вами, увидев в вас некое темное призвание.

Двое спутников робко терлись в стороне. Они так и не сняли масок. Я мог различать их только по цвету волос и по наряду. Винсент предпочитал одежду темных тонов, причем старомодного покроя, с пышными кружевными манжетами, длина которых почти целиком скрывала его пальцы. Видны были только розовые, длинные ногти, воротник, вышитый серебряной нитью, светился, как морозный узор на стекле, горло было обнажено, несмотря на холод, и вниз по шее змейкой скользила золотая цепочка, теряясь на груди в складках рюшей. Наверное, он носит какой-нибудь амулет. Я посмотрел на маску, плотно прилегающую к лицу, прямо как вторая бархатная кожа, на крупный рубин в мочке левого уха, на непокорную прядь, упавшую на лоб, и мне показалось, что Винсент напоминает давно умершего принца, который сломал печать и выскользнул из склепа, разбуженный воем волков.

Лоран был одет более небрежно. Я даже решил, что он упал где-то в лесу и сильно изодрал одежду, зацепившись за какую-нибудь корягу. Его рубашка была разорвана, кафтан, явно, позаимствован с чужого плеча, но зато его светлые волосы сияли ярким солнечным блеском, а темно-синяя с золотистой каймой полумаска придавала некоторую таинственность.

— Мы, то есть я, Винсент и даже Лоран, дали обет какое-то время не снимать масок, после того, как нам всем удалось спастись от одного…зверя, — красавица задумчиво мяла в руках собственную пушистую маску из перьев, будто не знала, как точнее описать мне, неопытному новичку, ту опасность, от которой им удалось уйти. — К сожалению, я все время этот обет нарушаю, не могу все время прятаться под маской, хотя в данном случае это мера необходимости.