Черный сок

Держа Оллин в кулаке, чудовище направилось прочь из города по окутанному туманом топкому болоту. По этой дороге никто не ходил, ведь ни у одного человека нет таких длинных ног. Подняв подол ночной рубахи, гигант пошел дальше по кочкам, на которых мерцали болотные огоньки. Озябшие ноги Олл бессильно болтались в воздухе, словно молоточки дверного колокольчика, вот только никакого звона при этом не раздавалось. Гигант некоторое время продирался между деревьями по топи, а потом вдруг оказался на сухой твердой земле. Опустив Олл вниз, он придавил ее ногой, а сам стал открывать дверь в земляном кургане. Потом занес девочку внутрь и закрыл дверь, отделившую их от мира живых людей.

У Олл кружилась голова, а перед глазами мерцали звезды, которых здесь не было и в помине. Она не могла ни кричать, ни плакать, и с трудом дышала, безвольно вытянувшись на деревянном столе, таком же шершавом, как пальцы мамаши Келлер. Великан зажег фонарь, и Олл почувствовала на веках красные отблески. Какой же здесь мерзкий запах!

Урод приказал девочке открыть глаза и наклонился к ней совсем близко.

— Дай-ка на тебя посмотреть. — От тусклого фонаря, который он держал в руках, исходил удушливый запах. Великан уселся у стола, где лежала Олл, и уставился на нее странными глазами с бегающими по глазному яблоку зрачками. Потом посадил девочку, взял нож, разрезал тряпку, закрывавшую рот, и вытащил парафин. — Вот так. А теперь пищи, сколько душе угодно. Ну же, порадуй меня!

Олл не могла выдавить из себя ни звука, а страшный дядька больно ткнул ее пальцем в живот.

— Тогда поморгай. Покажи, как ты умеешь это делать!

Олл выполнила приказ, и великан осклабил слюнявый рот с гнилыми зубами и радостно захлопал в ладоши.

Девочка старательно мигала глазами в надежде, что чудовище ее не съест.

— Ну все, хватит. — Он сильно шлепнул Олл, и та завалилась на бок. — Не надо так усердствовать. Терпеть не могу подлиз и выскочек.

Страшилище склонилось над Олл и показало плоским пальцем на свои широко раскрытые глазищи.

— Видишь? — Девочка молча кивнула в ответ. От удара у нее кружилась голова. — Посмотри, у меня совсем нет век, верно?

Оллин снова закивала головой.

— А знаешь, как меня называют сильные мира сего, все эти мясники, купцы, чиновники и советники?

Она не могла говорить и только трясла головой. Если молчать, может быть, чудовище сжалится и пощадит ее.

— Крошка Вилли-Винки. Меня называют «Крошкой» из-за огромного роста, а «Винки» — потому что я совсем не умею моргать. Спать я тоже не могу. Да и вижу-то с трудом. Глаза пересохли и воспалились. Смотри, какие они красные.

Олл снова кивнула.

— Я тебе кое-что покажу. — Великан метнулся в сторону и быстро вернулся назад. — Моргать я не умею, но соображаю хорошо. А ты должна мне помочь.

Он снова отошел в тень и принялся копаться в каких-то вещах.

— Я их надежно спрятал на случай, если явятся непрошеные гости. Сама понимаешь, дикие звери или воры, — бормотал он глухим голосом.

Тусклый свет фонаря не рассеивал царивший в каморке мрак. Присмотревшись, Олл увидела в углу ящики, уложенные штабелями, кучу тряпья и груду непонятных предметов. Возможно, это неизвестное дерево причудливой формы, разрубленное на дрова. В грязной, покрытой ржавчиной печи едва теплился огонь, источая жуткий смрад, от которого девочка задыхалась.

— Вот, смотри.

Великан выбрался из угла, открыл обе створки фонаря и показал две большие стеклянные склянки со следами грязных пальцев, почти по горлышко заполненные прозрачной водой. Он начал взбалтывать воду, и со дна стал тонкой спиралькой подниматься белый осадок. В обеих склянках плавали какие-то пятнистые предметы, похожие на свиные уши, подвешенные на серых нитях, концы которых выходили наружу через залитую воском широкую пробку и волочились по столу.

— Посмотри, какая красота! — восхищенно воскликнул великан. — А сколько на это чудо затрачено трудов!

Оллин стала внимательно рассматривать розовато-коричневый светящийся предмет…

— Ой, стежки, — прошептала девочка, обретя от удивления дар речи. Действительно, она отчетливо видела неряшливые стежки.

— Точно! — согласился гигант. — Стежки, которые пришлось делать на мягчайшей коже! На эту работу ушло много ночей. А теперь взгляни вниз. Что ты там видишь?

— М-м-м… Бахрому. Бахрому из тонюсеньких щетинок или волосков.

— Из настоящих ресниц, глупышка! — выдохнул великан в лицо девочке. — Из настоящих ресниц! Подумать только!

— Ой, как же это…

Чувствуя свою беспомощность, Олл отмахнулась рукой от ужасных склянок. От мерзкого запаха и жуткого вида лоскутков человеческой плоти, плавающих в воде, потемнело в глазах и начало мутить. Олл отвела глаза в сторону, но представшее перед взором зрелище оказалось ничуть не лучше отвратительной физиономии великана. Его ночная рубаха из разноцветных кусочков, похожих на те, что плавали во флаконах… Множество лоскутов в форме рук, ног и других частей тела, растянутых неумелой рукой и сшитых наперекосяк грубыми стежками, напоминали куски содранной кожи. Вот только с кого ее содрали?

— Хочу к маме, — заявила девочка, изо всех сил стараясь не разреветься и показать великану, что они разговаривают на равных. Предательские слезы застилали глаза, готовые в любую минуту хлынуть наружу. — Хочу к маме и папе, к Хавви и Даффу, ко всем моим братьям. Сейчас же отпустите меня домой.

Слова девочки, казалось, привели великана в замешательство, однако в следующее мгновение она тоненько чихнула и жалобно засопела носом. Физиономия чудовища снова расплылась в мерзкой ухмылке.

— А что ты скажешь насчет чашечки горячего чая с кусочком торта? У меня есть изумительный торт, — ласково пропел он.

— Не надо мне никакого торта, — прошептала Олл, но великан ее не слушал, он принялся рыться в вещах, что-то бормоча себе под нос. Девочка поджала ноги, спрятав их под ночной сорочкой, уткнулась лицом в колени и разрыдалась.

— Все было здесь, — рассуждал великан сам с собой. — Ребенка я положил сюда, потому что он пришел в полную негодность, а торт поставил вон туда. Хотя я мог и перепутать. Наверное, он где-то завалялся…

Он принялся перебирать груду странно изогнутых поленьев, и зловонный запах усилился. Олл зажала нос сорочкой, пытаясь что-нибудь разглядеть сквозь застилающие глаза слезы.

— Ага, вот это, пожалуй, подойдет для закуски, — объявил наконец Вилли. — Но им еще нужно вылежаться и дозреть. — Он с сомнением посмотрел на груду, из которой извлек детское тельце, ухватив его за маленькую почерневшую ножку. В этот момент нога выскочила из прогнившего сустава, и тело младенца с грохотом упало на груду непонятных предметов.

Раздумывать было некогда, и Олл стремительно спрыгнула со стола. Девочка не могла соперничать с великаном ни в силе, ни в скорости, но ей удалось первой добежать до двери и открыть тяжелую деревянную крышку люка. Умом Олл тоже не блистала, но ей хватило сообразительности забежать за курган и залечь в траве. Вилли-Винки выбежал следом, остановился, и, повернувшись в сторону города, дико завыл. Олл подобрала с земли камень и, встав на колени, швырнула его вверх, в ночной туман. Он с плеском упал в болото, перед которым остановился великан, и тот с ревом бросился на звук. Олл понимала, что очень скоро Вилли поймет ее хитрость, вернется и обыщет здесь каждый уголок. Прижимаясь к земле, девочка подползла к краю болота и отыскала укромное местечко, где можно затаиться, свернувшись калачиком, и переждать опасность. Она прислонила голову к болотной кочке, стремясь слиться с ней в одно целое. От ледяной воды стыло тело, но нужно сидеть тихо и не шевелиться, крепко обхватив руками согнутые колени, чтобы удержать немного тепла и не окоченеть. Ступни и лодыжки покрывал толстый слой болотной грязи, и эти «носочки» чуть-чуть согревали ноги, не давая умереть от пронизывающего холода.

Олл подняла голову и увидела, что находится в доме у Келлеров, в одной из комнат на верхнем этаже.