Граф Орлофф (СИ)

Я совершенно не хотел и не был готов обнажать своей шпаги, не по чести было использовать боевое оружие против этих мальчишек, едва достигших совершеннолетия. Своим кулаками мне пришлось хорошенько поработать, успокаивая гимназистов, любителей помахать кулаками. Не забывая и самому уклоняться от ударов, среди этих парижских гимназистов оказалось немало парней, неплохо работавших кулаками. Бокс только что был изобретен в Великобритании, но не получил еще большого распространения, а эти парнишки, парижские гимназисты, так лихо махали своими кулачками и кулаками, словно уже были профессиональными боксерами. Уложив на землю очередного мальчишку апперкотом, я обратил внимание на то, что этот гимназист знал, что это за удар я только что провел и даже попытался уйти из-под него, но он не оказался столь быстрым и ловким, все-таки попал под мой удар правой рукой.

Я отошел в сторону и, ожидая приближения очередного противника, раскинул мысленную сеть, пытаясь разобраться в происходящем. Первые же результаты прямо-таки ошеломили меня, в головы многих гимназистов была заложена небольшая программка обучения английскому боксу. Я попытался выяснить, кто же мог проделать такую работу и почти уже все выяснил, как последовал удар по моей печени. Это удар заставил меня развернуться и посмотреть вслед убегающему от меня гимназисту. Это был простой парижский мальчишка лет шестнадцати, семнадцати, но он почему-то точно бил по печени, а теперь удирал, сломя голову. Что-то горячее потекло по моему правому боку, я машинально засунул руку под камзол и почувствовал там что-то горячее и скользкое. Когда вытащил руку, то мои пальцы были в крови. Этот гимназист умудрился пырнуть меня ножом, даже весьма неудачно для меня попал в печень, это был смертельное ранение для этих времен.

Кто-то попытался меня убить.

Борясь со слабостью, которая началась разливаться по всему телу, я прислонился к стене здания и продолжил изучать ситуацию во дворе. Там к этому времени кое-что изменилось, Джакомо под своим началом собрал выпускников школы, небольшим отрядом он медленно, но верно вытеснял гимназистов со школьного двора. Пощелкиванием пальцев я попытался приостановить кровотечение из раны, мечтая о том, чтобы поскорее добраться до дома и серьезно ею заняться. Но сейчас я должен был покончить с этой дракой, пока дело не дошло до смертоубийства.

В этот момент во все еще распахнутые ворота ворвалась еще одна большая ватага, но на этот раз она состояла из парижской голытьбы, которая прибыла сюда для того, чтобы немного пограбить в свое удовольствие. Представители этого парижского сословия не умели и не желали драться ни на кулаках, ни на ножах, поэтому ватага застопорилась в воротах, не решаясь продвигаться вглубь двора, где разворачивалось настоящее сражение. Этой своей нерешительностью и остановкой в проеме ворот голытьба перекрыла гимназистам возможность отступления, возможность свободно покинуть школьный двор. В результате гимнасты оказались как бы между наковальней и молотом, их теснили к воротам, а парижская голытьба их не пропускала.

В этот момент маркиз де Амбуаз присоединился к группе выпускников, собранной Джакомо, все чаще и чаще в воздухе мелькали шпаги, которые, падая плашмя, на плечах и спинах гимназистов оставляли кровавые следы. В бою наступал момент, когда бойцы отряда Джакомо могли преодолеть свой страх перед убийством человека, и тогда пролилась бы настоящая человеческая кровь, чего я не мог позволить.

Взмахом руки я остановил любое движение на школьном дворе, выпускники школы фехтования, гимназисты и голытьба замерли неподвижными статуями и истуканами в самых красочных и необычных позах.

Пошатываясь из стороны в сторону, я вышел к голытьбе и мысленно им приказал покинуть школьный двор, махнув рукой сторону улицы. Около тридцати человек построились в две шеренги и строем покинули проем ворот. Затем уже потянулись ряды гимназистов, я все продолжал стоять в проеме школьных ворот и вглядывался в лица гимназистов, пытаясь среди них найти того мальчишку, который ударил меня ножом в спину. Среди гимназистов такового не оказалась, но к этому времени я уже знал, кто же воспользовался моей ошибкой и нанес удар из-за угла, устроив это побоище. Молодые умы гимназистов были широко для меня открыты, я рылся в них, читал между строк, пока не узнал всей тайны их появления на этой улице.

В какой момент, как все гимназисты ушли, я поднял голову и в начале улицы Кассет увидел парижских полицейских, которые, подобно падальщицам гиенам шли на запах насилия, а также в надежде на то, что им и самим удастся поживиться. Мысленно я рассказал маркизу де Амбуаз, как ему следует себя вести с полицейскими, а сам в это время подозвал своего "Коломбино" и с большим трудом взгромоздился в его седло.

Во дворе особняка Бунга-Бунга прямо-таки стащил меня с седла коня и чуть ли не на руках поволок в покои. Доктор и в прошлом мой секретарь, мосье Слюсар, появился по первому зову. Он внимательно осмотрел мою рану, пальцами рук коснулся ее краев и что недовольно пробурчал под нос. Мою спальню заполнили какие-то странные существа, которые более походили на чертей и дьяволов преисподней. Эти существа со знанием дела занялись сооружением операционного стола посредине моей спальни. Когда все было готово, ко мне подошли два здоровых дьявола и, легко подняв меня на своих руках, перенесли меня на операционный стол. Бунга-Бунга на этот раз особо много не крестился, но далеко от меня мажордом не отходил. Ему доверили держать холодный компресс держать на моей голове, парень так перестарался, что от его компресса меня стало бросать то в жар, то в холод.

Доктор Марбас первым делом обработал рану, первоначально накачав меня морфием, чтобы я заснул. Но я оказался хитрецом и, прежде чем впасть в бессознательное состояние, отдал приказ своему мозгу вести наблюдение за ходом операции. Дьявольская операционная бригада состояла из нескольких дьяволов хирургов, каждый из которых делал только свой надрез, быстро справилась с обеззараживанием раны, а затем перешли к самому трудному делу, наложению швов на мягкой ткани печени. Дьявол хирург, который накладывал шов на порез печени, сделал это с удивившей меня быстротой, но я впервые в жизни видел, что бы дьявол вытирал бы пот со лба после выполненной работы. Они, дьяволы, ведь не привыкли много перерабатывать!

Глава 9

1

Я не ожидал, чтобы какое-то там мое ранение вызвало бы такой ажиотаж! В течение всего следующего дня мне пришлось принимать посетителей, которые наносили визит только ради того, чтобы убедиться в том, что я жив и даже выздоравливаю.

Первым такой визит нанес резидент Сикрет Интеллидженс Сервис и морской министр Франции в одном лице, маркиз Жак-Батист де Сеньоле. Он долго крутился рядом с моей кроватью, но всячески избегал смотреть мне в глаза. Из-за этого незапланированного визита министра мне пришлось спешно залезать в постель, изображать умирающего человека, Я громко постанывал, со лба крупными каплями катился пот, иногда приходилось корчиться в приступах острой боли, которые якобы имели место в моем правом боку. Одним словом, я вел себя так, словно действительно находился в агонии, одновременно правым глазом подглядывая за поведением своего недруга трейси, который к тому же вел себя не вполне адекватно.

Дождавшись момента, когда Бунга-Бунга на секунду покинул нас в покоях, маркиз де Сеньоле крадучись подошел к моей постели, маленьким кулачком с силой ткнул в район моего ранения. Я тут же зашелся в диком кашле, а на губах у меня показалась кровавая пена. Этот гад трейси долго с садистской улыбкой на лице смотрел на эти мои мучения, видимо, муки умирающего человека приносили ему высшее наслаждение. В конце концов, маркиз удовлетворительно и сам себе кивнул головой, чтобы тут же отправиться к выходу из покоев. По ходу дела просканировав его мозги, я понял, что маркиз де Сеньоле остался вполне удовлетворен моим плохим состоянием. По сложившемуся его личному мнению, еще пару деньков и этот агент русской секретной службы, граф Иван Орлофф, мирно отдаст богу душу. Таким образом, я получил в свое распоряжение еще несколько дней, свободных от вражеского наблюдения и преследования.