Я, инквизитор. Башни до неба (ЛП)

Признаюсь, что священник соблазнил меня своей речью, так что я потянулся за пряничком. Выбрал тот, который изображал епископа с посохом в руке и в высокой митре. И тоже для начала откусил ему голову.

– Знаете что, – сказал я с набитым ртом – они действительно великолепны. В жизни бы не подумал. Ведь меня и раньше угощали пряниками, но этот вкус не сравнится ни с чем другим...

– Вот видите. – Он улыбнулся с таким удовольствием, как будто сам обучил торнских пекарей трудному искусству кондитера. – Парень, налей-ка нам красной альгамбры, той, восемьдесят восьмого года, – приказал он слуге. – Скажу я вам, – обратился он уже в мою сторону, – что это был за год, ммм...

Как видно, передо мной был знаток и ценитель, не только гурман, но и знатный выпивоха. Интересно, смог бы преподобный Кеплень похвастаться сколь же обширными знаниями, если бы речь зашла о понимании Священного Писания.

– Вам, наверное, интересно, – священник высоко поднял толстенький палец, – зачем я осмелился вас побеспокоить и попросил о разговоре.

Честно говоря, этот вопрос не лишил бы меня сна, но я вежливо покивал головой.

– Что ж, думаю, не нужно много говорить о том, как высоко мы ценим мастера де Вриуса. Не только как потрясающе талантливого художника, но и как ревностного христианина и, что тут говорить, как человека с золотым сердцем...

Ну-ну, после такой бочки мёда должна была последовать ложка дёгтя.

– ...но – Кеплень быстрым жестом согнул палец обратно и слегка нахмурился, – даже такой кристально честный человек имеет один крошечный изъян, такую, скажем, Ахиллесову пяту... – он значительно посмотрел на меня. – Если вы понимаете, о чём я...

– Изучение классической литературы было частью моего образования, – успокоил я его. – Как я понимаю, вы говорите про Шумана.

– Вот именно. О мастере Шумане и злополучном конфликте между двумя великими личностями, который повлёк за собой такое несчастное событие как...

– ...мой приезд, – закончил я за него.

– О, нет! – Он замахал руками в знак протеста. – Я бы никогда не посмел поставить этот вопрос столь бескомпромиссным образом, свидетельствующим о совершенно недопустимом нарушении правил приличия! Я имел в виду только несчастные доносы, которые мастер де Вриус шлёт даже в Рим. Не говоря уже о Хезе, Кобленце или Аахене, поскольку и тамошним священникам не чужды его претензии.

Скажите, пожалуйста, об этом я не знал. Но, как видно, уважаемый архитектор решил обезопасить себя всеми способами и атаковать врага на каждом возможном фронте.

– Добавлю ещё, что в своих действиях мастер де Вриус никоим образом не советовался с Его Преосвященством князем-архиепископом, потому что если бы, – Кеплень снова выставил палец, – он попросил совета, то, безусловно, не получил бы разрешения на подобные действия, в которых мы видим лишь неразумный гнев, вызванный конкуренцией, которая, в конце концов, должна строиться на благородных принципах, как и подобает между цивилизованными людьми и добрыми христианами.

– К сожалению, ручка отломилась, молоко разлилось, – сказал я, намеренно внося диссонанс в эти обтекаемые фразы, произносимые священником.

– Какое ёмкое резюме, – с тёплой улыбкой заметил он. – Однако смею надеяться, что общими силами мы справимся с этой проблемой. Его Преосвященство князь-архиепископ уполномочил меня... – Кеплень на миг прервался и подождал, пока слуга наполнит наши бокалы.

Попробовал и зачмокал с видимым беспокойством.

– Это точно восемьдесят восьмой год, парень? – Подозрительно уставился он на слугу.

– Безусловно, преподобный отче. Я не посмел бы выполнить приказ иначе, чем до йоты.

– Эх! – Секретарь архиепископа махнул рукой, позволяя слуге покинуть комнату. – Будем считать, что это восемьдесят восьмой. – Теперь он смотрел на меня. – Хотя я чувствую резкую ноту, характерную для девяностого года. Впрочем, попробуйте и судите сами.

– Боюсь, что мой вкус не является достаточно деликатным, чтобы оценивать столь редкие напитки, а любое вино, которое стоит больше, чем дукат за бутылку, я считаю превосходным, – ответил я шутливым тоном, хотя и, строго говоря, в соответствии с истиной.

– И отнюдь не справедливо. – Кеплень наполнил мой бокал, с таким трепетом наливая вино, словно оно было олимпийской амброзией. – Потому что качество не всегда идёт рука об руку с ценой. Но не будем спорить о вине, хотя эта тема весьма благодарна. Скажите мне, будьте любезны, мастер инквизитор, что вы собираетесь делать? – Он уставился на меня с любопытством в широко открытых глазах.

Это был опасный человек. Гладкий и вежливый, но я был уверен, что под этой обаятельной оболочкой скрывалось железное ядро. Доверенным секретарём архиепископа не станешь просто так, лишь потому, что ты ценитель еды и напитков.

– Проводить расследование, – ответил я коротко. – Как мне и приказано.

– Расследование. – Он скривил губы, как будто его в этот момент болезненно ткнули булавкой. – Что за неудачное слово, мастер инквизитор, если вы позволите мне выразить столь неделикатное мнение.

– Разведку? Разбирательство? – Предложил я.

– Вот-вот-вот... А может, даже лучше: визит к Его Преосвященству князю-архиепископу.

Ну вот, пожалуйста. Оказалось, что архиепископ Христиании был не в восторге, что на его делянке начнёт копаться инквизитор. Как раз это-то меня не удивляло. Церковные иерархи почти всегда считали присутствие Святого Официума на своей территории попущением господним. Гораздо охотнее они сами занимались охотой на кацеров, еретиков, ведьм и колдунов, что позволяли некоторым из них специальные папские полномочия. Каждый иерарх мечтал об исключении его провинции из-под юрисдикции Инквизиториума. К счастью, ни один из пап не был настолько безумен, чтобы подобные привилегии предоставить. И это правильно, ведь сам Иисус Христос, учреждая Святой Официум, сказал его первому руководителю: «Молитесь и просите у Отца моего, чтобы он сделал так, чтобы настал день, когда над каждым клочком земли будет простираться рука инквизитора». Предание гласит, что Марк Квинтилий получил от Спасителя крота, рыбу и птицу в качестве символов нашего святого призвания и одновременно в качестве предупреждения для еретиков. Даже если вы скроетесь под землёй или в морских глубинах, или взлетите в небо, то повсюду увидит вас взгляд инквизиторов, говорили эти символы.

Честно говоря, я, однако, думал, что архиепископ будет рад, что у конкурирующих с ним монахов и у исполнителя их намерений, архитектора Шумана, могут возникнуть неприятности. Но, возможно, он счёл их меньшим злом, чем Святой Официум.

– Я постараюсь действовать с максимальной деликатностью, – сказал я, – и ни в чём не навредить князю-архиепископу. Но некоторые разговоры я должен провести. – Я развёл руки. – Сами знаете, уважаемый отец, что такое служебная иерархия. Господин сказал, слуга сделал. Меня просили разобраться с подозрениями де Вриуса и помочь ему по мере необходимости, так что свою работу я выполню. Как я и говорил: деликатно.

По лицу Кепленя я понял, что слово «деликатно» не совсем сочетается у него с профессией инквизитора. Ну что ж, хотя иногда мои братья давали себе увлечься искренней запальчивостью в преследовании еретиков и колдунов, но это время ошибок и оплошностей давно осталось позади. Инквизиторы уже не сжигали целые города в наивно-радостном убеждении, что «Бог сам узнает своих», но старались работать с тщательной точностью.

– Уважаемый отец, я буду с вами откровенен. Я должен представить де Вриусу результаты своей работы, и результаты достоверные, ибо в противном случае он будет ещё долгие месяцы отравлять жизнь моим начальникам.

Секретарь архиепископа покивал головой.

– Я понимаю вашу точку зрения. Мастера де Вриуса, к сожалению, никому не удаётся уговорить ничего не предпринимать по этому вопросу. Так постарайтесь убедить его во мнении, что он ошибается. Только вы, как человек, представляющий весь авторитет Святого Официума и обученный трудному искусству выяснения истины, сможете это сделать.