Король-Воитель

Я хотел как следует потрясти его за плечи – может быть, удалось бы вытрясти глупость. Да кто в армии Совета имел опыт, сравнимый с опытом Тенедоса? Индор, генерал-политик? Тэйту, уже много лет никем не командовавший? Трерис собственной персоной?

– Может быть, – вновь заговорил он, – я слишком оптимистичен. Кажется, что я… или, вернее, Тимгад и я сможем оказать неплохую услугу Великому Совету, порекомендовав принять ваше предложение. А для начала мы договоримся о том, чтобы ни один из Командующих исподтишка не ставил подножки другому.

Тимгад внезапно расплылся в улыбке:

– Превосходно, действительно превосходно, верховный йедаз. Наша встреча оказалась поистине плодотворной, и я полон радости оттого, что мы сможем сплотиться против общего врага. А теперь мы должны вернуться в Никею. Если не случится никаких осложнений, то мы пришлем вам гонцов с подтверждениями принятых решений и начнем готовиться к большим сражениям.

– Да, – холодно согласился Трерис. – Да, мы так и поступим. Но перед тем как уехать, я хотел бы сказать вам несколько слов наедине, генерал Дамастес.

Синаит и Тимгад вышли, и с лица Трериса тут же сошла улыбка.

– Полагаю, вам я должен быть благодарен за то, что получил возможность принять командование над хранителями мира?

– Не стоит говорить об этом. – Я говорил столь же холодно. – У меня было достаточно причин, чтобы убить Эрна, помимо желания оказать вам эту услугу.

Он коротко кивнул.

– Вам следует знать, что я не глупец и вряд ли поверю вашим благочестивым уверениям по поводу того, что вы не стремитесь к власти.

– Думайте как хотите.

– Мне кажется, что во время пребывания в тюрьме ваша самооценка непомерно возросла. Между тем у вас нет ни единого шанса занять трон после разгрома Тенедоса. Король Байран ни в коем случае не допустит этого.

– Но он, очевидно, позволит вам принять на себя управление Нумантией, после того как с Бартоу и Скопасом произойдут какие-нибудь правдоподобные несчастные случаи, – подхватил я. – Я ощущаю ваше честолюбие даже на расстоянии.

– А почему бы и нет? Несомненно, я больше гожусь в правители, чем любой из этих двух глупцов. Например, если бы мне представилась такая возможность, то я ни в коем случае не оставил бы ни императора, ни вас в живых. Мертвецы не сражаются за троны.

Я был поражен. Люди, бахвалящиеся перед своими врагами, могут быть опасны в переулке, но как врагов их вряд ли можно рассматривать в одном ряду с Тенедосом или Байраном.

– Я учту это, – ответил я, – как предупреждение на тот случай, если мы нанесем поражение бывшему императору.

– И это будет правильно, – сказал Трерис.

Он подождал несколько мгновений, несомненно, ожидая, что я тоже произнесу что-нибудь столь же претенциозное.

Я промолчал.

Очевидно, поняв, что наговорил лишнего, и почувствовав от этого некоторую неловкость, он взял со стола свои перчатки для верховой езды и, не добавив ни единого слова, вышел из палатки.

Я не стал причислять его к круглым дуракам – никого, даже хвастуна, рассыпающего угрозы, не следует полностью сбрасывать со счетов.

Но у меня имелись более серьезные проблемы.

В частности такие, как император, три четверти миллиона хранителей мира, являвшихся, с моей точки зрения, отнюдь не лучшими союзниками, и сражение, до которого оставалось не более одного сезона, ну, в лучшем случае двух.

11

ПОЛУНОЧНОЕ СВИДАНИЕ

Я мало думал о собственной безопасности, считая, что единственным моим серьезным врагом был Тенедос, который, как ни удивительно, казалось, не знал, где я нахожусь. Защиту от него, как я надеялся, должны были обеспечить Синаит и ее помощники-маги. Поэтому я безмятежно занимался своими делами.

Я держал возле двери моей квартиры на верхнем этаже гостиницы одного-единственного часового, основным назначением которого было не пропускать в двери множество идиотов, которые стремились пробиться ко мне, чтобы я разрешил какие-то их собственные мелкие трудности.

Однажды ночью я возвратился в гостиницу более чем недовольный после ночного учения, которое началось плохо, а закончилось хуже некуда. Моего часового на месте не оказалось, и я подумал, что он пошел по нужде, или же, чего тоже нельзя было исключить, начальник охраны просто забыл поставить его на пост. Я пожал плечами и вошел в свою квартиру, состоявшую из одной, похожей скорее на зал комнаты с огромным столом, заваленным картами, планами и бумагами, ванной комнаты и небольшого алькова, где находилась моя кровать.

В комнате было темно, и я оставил дверь открытой, чтобы иметь хоть немного света, пока не зажгу одну из ламп. Я уже дошел до середины помещения, когда дверь а моей спиной закрылась, щелкнул замок, и я оказался в полной темноте. Кто-то приоткрыл створку потайного фонаря, осветив меня лучом. Я наполовину вытащил меч из ножен, но меня остановил приглушенный голос:

– Не двигайтесь, а'Симабу, или вас ждет верная смерть.

Я позволил моему мечу скользнуть обратно в ножны. Из темноты вышел человек, высек кресалом искру и зажег от загоревшегося трута две лампы, стоявшие на столе.

– Пожалуйста, расстегните перевязь с мечом и положите ее на пол, – приказал тот же голос, и я повиновался. – Теперь вы можете повернуться. Мы не намерены убивать вас. В данный момент.

Я увидел, что в комнате находилось с полдюжины человек. Двое носили зеленые форменные жилеты моей армии, все остальные, за исключением одного, ходили в разномастной гражданской одежде, а один был облачен в дорожный плащ с капюшоном. Все, кроме одного, были вооружены мечами или кинжалами.

Я решил было, что командует всеми и отдает мне приказы человек в плаще, но тут заговорил один из людей в зеленом:

– Сядьте.

Я подчинился не сразу, и второй из одетых в форму моей армии людей пригрозил мне оружием. Оно было немного необычным, по крайней мере для взрослого мужчины: маленький арбалет для одной руки, с ложем всего в фут длиной и без приклада. С такими арбалетами мальчишки в Симабу охотились на воробьев или кроликов.

Я скептически прищурил глаза, и это не осталось незамеченным.

– Стрела отравлена, – предупредил меня тот же человек. – Вряд ли после того, как она вонзится в вас, вы сможете более десяти раз вдохнуть и выдохнуть.

Я сел, и остальные, кроме человека в плаще, тоже опустились на стулья.

– У вас есть передо мною преимущество, сэр, – сказал я.

– Вы можете называть меня… называйте меня Джакунс.

Остроумно. Так звали плутоватого героя народных сказок, имевшего тысячу лиц, благодаря чему он успешно дурачил богатых дураков.

– Итак, чего вы хотите от меня? – спросил я. – Судя по всему, ничего такого, что совпадало бы с моими интересами; в противном случае вы не пришли бы ко мне тайно, как убийцы.

– В общем-то, мы и есть убийцы, – ответил Джакунс– Время от времени.

Он поднял руку, и желтый шелковый шнур как живой обмотался вокруг его запястья. Товиети!

– При последней встрече с одним из ваших сторонников я получил большую и чрезвычайно необходимую мне помощь, – сказал я. – Но теперь, как я могу заключить, вы снова вернулись к своему привычному ремеслу убийц.

– Совсем не обязательно, – возразил Джакунс. – И, если хотите знать, эта помощь вовсе не была какой-то случайной ошибкой. Ее одобрили мудрейшие из наших братьев и сестер. Мы посчитали, что нам пойдет на пользу, если вы останетесь в живых. На какое-то время.

– А теперь?

– Теперь ситуация может измениться… или не измениться.

– Говорите о вашем деле.

– Мы не испытываем к вам никакой симпатии, Дамастес а'Симабу. Но вашего бывшего предводителя, экс-императора Тенедоса, мы любим еще меньше. Он был и есть очень опасный человек. Нельзя позволить ему вновь завладеть троном.

– Я знаю это… Но каковы ваши мотивы?

– Он уже потряс этот мир однажды и чуть не сделал это повторно, – заговорила фигура в плаще. Голос был женским, низким и властным. – Ему это не удалось лишь потому, что вы остановили его.