Книга вторая: Зверь не на ловца (СИ)

- В том, что сейчас к Гжегожу пошла, вместо того, чтобы горькие слезки в подушку лить... Не хочу лить, ясно! И Гжегожа этого не хочу, просто ... просто обидно, что не нужна я никому. Какие же вы дураки все, прости меня Творец, грешную... Дуэли устраиваете, друг дружку увечите, - сразу видно, мужи суровые, жолнеры отважные... а разве нам того надо?! Вам до того вообще дело есть, покуда меж собой хорохоритесь? Вот и приходиться самой брать ... что лежит плохо.

- Да ясно, ясно... Лаидка ... то есть, пани ротмистр... у меня что, - глаз нету по-твоему? Сердцу не прикажешь. Ты его не бросала лишь потому, что ничего другого на глазах не было. Мы же не идиоты, видели, что ты его едва терпишь. Взрослый парень, должен соображать, а погиб он в бою, и в руках у него, кстати, не хлопушка детская была... И...И вовсе ты не ненужная... Вот мне ты нужна, к слову, очень даже. В качестве примера, хотя бы. Как никогда не надо поступать...

- Хорошо, хорошо, язва ты эдакая. Ну и хватит с тобой тогда, вредным, разговоры вести умные... Сейчас ты спать?

- Да... А что?

- Ну так и спроси уже, чего ты мешкаешь?

- Чего спросить?.. - и впрямь замялся Владек, затем просветлел лицом и неуверенно улыбнулся.

- Тимошпильский, девочка моя сладенькая, радио - оно ведь два раза не повторяет, - ободряюще напомнила Лаида.

- Оставайся со мной, Лаидка? - все еще без особой веры, осторожно спросил Владек, - А еще лучше, - будь со мной. Я же лучше супротив всех других, прочих-разных. Натурально, лучше всех. Хрен ты себе еще где такого сыщешь, я так думаю...

- А любишь? - устало осклабилась Лаида.

- А всем сердцем, - очень серьезно, как умеют лишь весьма нетрезвые мужчины, ответил Владек, - Как тебя можно не любить?! Ты же натуральный ангел, хоть и дура...

- Ну так пойдем в домик, холодно тут, - попросила Лаида и безропотно позволила Владеку обнять себя за талию и увлечь в горницу, где в камине тлели кроваво-красные уголья, а постель уже была расстелена...

Когда дверь со скрипом закрылась за урядником и девушкой, которой очень хотелось забыть, что она командир над десятью дюжинами мужиков, на улице стало еще темнее, и лишь нестройное, то вспыхивающее, то вновь затухающее солдатское многоголосье колыхало холодный черный воздух осенней ночи:

Что ж, еще по затяжке, друзья,

И проводим меня!

Ну-ка, хлебните из фляжки, друзья,

И проводим меня...

Слышишь, флейты поют, будто бабы ревут,

Проводите меня, дорогие друзья!

Домой проводите меня...

Увозите его! Ему не было равных и нету.

Увозите его! Опустите знамена к лафету.

Увозите его! Он плывет уж к другим берегам...

Увозите его! Увозите его!

Плачут флейты и бьет барабан...

Ну-ка, "тринадцать из строя", друзья,

И проводите меня!

"По три холостых в честь героя", друзья,

И проводите меня!

О, превыше бабьей любви,

О, святее поповской мольбы,

Проводите меня, друзья...

Домой проводите меня!..

Глава пятая.

Как искать в огромном Лесу двух человек, коли у тебя нет пехотной дивизии для прочесывания, и даже служебных собачек? Даже если с определенной долей точности знаешь, в каком квадрате они находятся, нельзя забывать, что "квадрат" в лесу - это ни что иное, как десять квадратных миль. Десять миль деревьев, мелкой и крупной живности, взгорков и впадин, бурелома, мха, дикой малины, папоротника и еще сайтан знает чего... Прикажите искать по следам? Так ведь можно, - проползти весь этот "квадрат", фут за футом, подмечая всякую мелочь, сходящую за "след", отбрасывая явные "обманки" и капризы природы. Технически вполне выполнимо. Только очень долго. До невозможности долго, - настолько, что настоящие следы столько даже в хорошую погоду не живут. Лес - не статичен. Он ведь живет своей жизнью и меняется без оглядки на оперативные планы...

Надежду на успех в поисках хоббита и его подруги Командиру давали только два обстоятельства. Первое - нюх Молчуна, нечеловеческий, неимоверно чуткий, благодаря которому он обонял людей, места и вещи зачастую гораздо раньше, чем видел. И его, Командира, слух, способный за милю уловить шаги довольно острожного человека...

Так они и двигались - в авангардном дозоре, бессменно, - Командир слушал, а Молчун "ловил" запахи, время от времени докладывая, что ему принес ослабевший ветерок.

В высокой влажности, установившейся в низовой части леса после дождя, запахи и звуки распространялись великолепно. И прошагав впереди группы семнадцать миль в первые сутки, Командир успокоился, - если цель акции там, где сообщалось, никаких накладок с выполнением не предвиделось.

Первые признаки разыскиваемой пары обнаружились уже под вечер. Молчун нагнулся возле торчащих прямо в воздух корней огромного кедра, поваленного давним ураганом, и негромко позвал Командира к себе.

- Пот, лекарства. Одежда, слегка сопревшая. Обувь, солдатская, чищенная гуталином "Блэк Миррор"... Тобак, да... Дорогой, трубочный.

- Солдат?

- Один - да. Это полурослик. Точно... Я помню его по прошлому разу.

- Курит, значит... А табак, - не "дорогой", а домашний, видимо, родные присылают, - сам некурящий, Командир тем не менее, разбирался и в таких вещах, - А почему ты его, друг милый, в прошлый раз упустил?

- Он пропал, и запах пропал. Паучья вонь все перебивала. Правда, Командир, я ведь серьезно тогда...

- Отставить бить себя пяткой в грудь. А что со второй?

Молчун замолчал, принюхиваясь.

- Не уверен. Командир, у полурослика сильные запахи, они слегка глушат вторую... "Вторая". Так... Кожа, дубленная пропитанная - сапоги, верно. Я такой пропитки не знаю, - похоже на харнаубский воск с канифолью... Что-то еще, но непонятно. Будто и не человек она, Командир. Запахи не наши.

- А у хоббита, - наши?

- У хоббита, - наши, - убежденно согласился Молчун, чуть скривившись и вновь принюхиваясь, - Один в один. Люди они, эти полурослики, только маленькие, верно говорю.

- А "Вторая", - не человек?

- Как будто так. Командир?

- А кто тогда? Гном? Тролль? Псоглавец?!

- Не знаю, - парень выглядел на редкость смущенно, ибо обычно мог описать свои ощущения куда определеннее, - Идут спешно и давно. Почти бегут. Вспотели, хоббит сильно, "Вторая", - меньше...

- Что "спешно", я уже и так знаю. След-то - вот он, ты и глазами смотри иногда, - Командир отошел вперед на два шага, подмечая сломанные веточки кустарника, сбитые травинки и примятый пепельный мох. Сейчас осень, а не лето. Прибитая трава быстро не подымается, если подымается вообще, - Давно они тут были?

- Нет, - уверенно мотнул головой парень, - Часов пять, самое большее. Хоббит, - болеет, она его лечит, верно. У него пот спиртом отдает, не водку же он квасит без конца.

- Ты о запахах говори, а выводы делать, - приказа не было, - напомнил Командир, - Может, он и водочку глушил, погода располагает, для согреву... Вот что, в ближайшее время, твоя главная задача - ветер. Если они встанут на привал, я должен это знать заранее. Чтоб никаких сюрпризов, хорошо? А след есть, теперь не разминемся...

Теперь они пошли куда быстрее, уже не прочесывая, а преследуя... Молчун время от времени докладывал о результатах своего разнюхивания, однако они, результаты, почти не рознились... Командир же теперь, когда конец преследованию стал вопросом ближайшего времени, крепко призадумался о том, что их ждет при встрече.

Хоббит и его спасительница торопятся, что, принимая во внимание обстоятельства, означает одно, - они ждут преследования и встревожены. Что они будут делать, если заподозрят, что группа села им на хвост? Начнут строить план сопротивления, или попробуют отсидеться? Во втором случае у них шансов нет, - против носа Молчуна и слуха Командира у них средства не найдется. Будь это полицейская облава, тогда, пожалуй, да... Хоббит - егерь по военной специальности, и должен уметь сооружать надежное укрытие, равно как и подыскать укромное место. От собак можно избавиться, "притравив" следы табаком с перцем или хлоркой, или натерев сапоги муравьями, людей можно пропустить мимо много раз, потерпев несколько часов без движения, в укрытии, - на кону, как-никак, жизнь и свобода. А вот с группой Командира номер вряд ли пройдет, - тем же табаком можно доставить и Молчуну уйму неприятных ощущений, но его нюх, в отличие от собачьего, восстанавливается быстро, за минуты.