Сказки о сотворении мира (СИ)

— Кто приходил? Экспедиция Лепешевского? — догадалась графиня. — Кого ты имеешь в виду?

— Ко мне пришли мудрые люди, которые видели будущее.

— Что хотели?

— Двигаться дальше. Три поколения ученых людей должны были выжить в мире, полном вражды. Выжить, чтобы защитить человеческий род перед концом света. Три поколения надежды. Три поколения последних, отчаянных смельчаков, потому что четвертое может оказаться последним.

— Кто с тобой говорил? Лепешевский? Илья Ильич?

— Его сын должен был появиться на свет, чтобы понять, где истина, где заблуждение, — объяснил Ангел графине. — Внук — исправить ошибки наук, и разгадать природу вещей, непонятную даже Создателю. Правнук — был призван открыть глаза человечества в новый мир. Только очень мудрые люди могли понять, что без покровительства этот путь преодолеть нельзя. Только очень смелые могли придти сюда, чтобы говорить с Ангелом.

— Они просили оружие?

— Оружие Ангелов не может принадлежать человеку. Лишь самый храбрый и самый великодушный воин из рода людского сможет взять его в руки. Я сказал им, что воин еще не родился, а Ангел может быть только посредником между землею и небом. Если он примкнет к одной из сторон, кто же будет молить победителя о пощаде поверженным?

— Они искали чашу Греаля?

— Чаша не может принадлежать никому, кроме мастера. Человек, в руках которого она оживет, не отдаст ее никому. Я сказал, но представить не мог, что человеку дано великое чудо, с которым не сравнятся ангельские дары. Если мы пришли в мир ради истины, почему же прячем ее друг от друга и охраняем священные тайники? Разве свет померкнет, когда слепой узнает, что в мире есть Солнце?

— Илья Ильич был историком. Он не разгадывал природу вещей и сыну завещал: не совать нос в запретные темы. Что за заблуждения наук?

— Человека, который говорил со мной, похитили, и я не успел его расспросить.

— Значит, это был Сотник, — осенило графиню. — Человека, который говорил с тобой, украли, пока ты читал ему проповедь?

— У человечества, — уточнил Мертвый Ангел, — украли надежду на спасение в войне, которая станет последней страницей нашей великой книги.

— Конечно, это был Сотник! Ильич старший никогда бы себе не позволил… Как же ты допустил?

— Оружие Ангела не может выстрелить в человека.

— Сотника похитили люди? Какие? Низкорослые, глазастые существа, за которыми ты полез в портал у военной базы?

— Почему они это сделали, Мирослава? Откуда они пришли? Кто они?

— Ты спрашиваешь об этом меня? Кто должен знать, что за сброд шатается по дольмену в твое отсутствие?

— Вопрос останется без ответа, потому что великая книга, о которой рассказала мне ты… Книга, написанная про наши жизни, задумана не о нас.

— О чем же? О неудавшемся сговоре Ангела с человеком?

— О судьбе династии, которую я не смог сохранить на Земле. Человек пришел ко мне ради сына, который лишился судьбы раньше, чем появился на свет. Первые, самые важные главы, оказались вырваны из романа, и его потомки, вместо истин, постигали превратности заблуждений.

— Ты решил дописать недостающие главы? Бросил дольмен на попечение Бессонова и ушел мастерить Греаль?

— Мне следовало понять, почему безоружный человек оказался сильнее меня? Как можно защитить людей от самих себя, если только не встать между ними и не получить стрелу в сердце? С кем вы собираетесь воевать? — спросил я людей. — Ради чего? Кто угрожает человеку больше, чем он сам себе угрожает? Кто его ненавидит так люто, как он сам себя ненавидит? Если я перестану быть человеком, я перестану понимать…

— Но если не перестанешь, то спятишь! Ты уже спятил, мой маленький Ангел!

— В чем я ошибся, когда бросил Стрелу и пошел искать города? Откуда мне было знать, что за оружие нужно людям? Что может защитить человека, если его убивает все, что послано во благо? Огонь испепеляет жилье, знания — душу.

— Надо было спросить у мудрых людей! Зачем ты спрашиваешь меня?

— Люди сказали, что жизнь, которая однажды закончится, не стоит дорого, если не ставить перед собой недостижимых целей. Если не воевать с врагом, которого нельзя победить, и не решать задач, которые не имеют решения, она прожита впустую. Жизнь бессмысленна, — сказали мудрые люди, — если ее конец не является началом чего-то более совершенного. Тогда я задумался, и открыл себе истину, постижимую только человеческим разумом, потому что никто кроме людей не обладает сокровищем, ради которого стоит придти в этот мир глухим, беззащитным слепцом. Мне открылась Вселенная, принадлежащая человеку по праву рождения. Вселенная, в которой он творец и творенье, в которой он — благословение самому себе и проклятье; искатель сокровищ и жемчужина, спящая на дне океана; автор и герой своего романа… Я понял, что жизнь человека — бесконечный, удивительный мир, в котором есть место ответам на все вопросы, потому что на все вопросы человек способен ответить сам. Когда я узнал, что людям от рождения дано оружие во сто крат сильнее Ангельских Стрел, я понял: Вселенная слишком велика, чтобы я мог ее защитить. Все остальное потерять не жалко. Пришло мое время явиться к людям, чтобы просить покровительства и защиты.

— Ты заблудился в этой Вселенной, Ангел. Чтобы жить в человеческом мире и чувствовать себя человеком, надо привыкать с первых дней. Надо улыбнуться раньше, чем открыл глаза; надо полюбить ближнего прежде, чем узнал, какая он сволочь. Надо чуять опасность быстрее, чем понимать ее. С первого вдоха надо знать, как жить в этом мире. И то не всегда получается. А что сделал ты? Ты пришел мудрым старцем, и стал безмозглым мальчишкой!

— Не гони меня, Мирослава.

— Эрнест! Тот, кто пришел в твою пещеру, искал информацию, которой не должен обладать человек. Сотник был похищен, потому что много хотел. Думаешь, он не понимал риск, когда шел сюда? Никакую истину здесь не искали. Ни к какой войне не готовились. Экспедицией, которая морочила тебе голову, руководил алчный интерес: слава, сенсация, куча денег! И Сотник был тем еще карьеристом. Если бы он загадочно не исчез в пещере, его бы вышвырнули из университета, как профана и авантюриста. Сотнику нечего было терять. Он поплатился за то, что хотел прибрать к рукам академию тогдашних наук, которая обещала ему респект и богатство. За меньшее он не встал бы с дивана. Конечно, я не имела дел с господином Сотником лично, но некоторые свойства характера этого хитреца передались по наследству, и хорошо мне знакомы. Возьми свою Стрелу, Ангел! Возьми, от греха, и ни о чем не печалься. Вселенная, могучая и прекрасная, которую ты в себя затолкал, не принадлежит никому. Каждый, кто возьмется ее присвоить, получит койку в наркологическом диспансере. Я попробовала. Больше не хочу и никому не советую. Возьми Стрелу…

— Брось ее там, где нашла, — повторил Эрнест. — Верни тому, от кого получила в подарок, сделай то, что не удалось сделать мне. И тогда я уйду навсегда.

— Уйдешь? — не поверила Мира. — Куда?

— Уйду, куда скажешь. Только пообещай…

— Вторая попытка сговора между Ангелом и человеком, только роль просителя не тому досталась.

— Я прошу… — согласился Ангел. — Исполни мою миссию на земле.

— Говори, что делать?

— Защити их вместо меня, пока не вышли все сроки.

— Кого?

— Род искателей истины, который я лишил судьбы и опоры. Кроме тебя им некого просить о защите.

— Я знаю только сына, но этот тип способен сам за себя постоять.

— Ты знаешь всех.

— Нет, у сына Сотника, хвала Создателю, нет потомков.

— Они есть, ты знаешь их, и только ты защитишь их в человеческом мире, потому что человек человеку доверяет больше, чем Ангелу, не смеющему ступить за порог своих предрассудков. Никто, кроме тебя… ибо только человек достоин чести сражаться за справедливость.

— Ах ты, черт! — осенило графиню. — Не может быть! Как я не подумала?! Погоди… — она поднялась с пола, — посиди минутку, никуда не девайся. Мне надо посоветоваться. — Мира направилась к круглому лазу в стене дольмена и обернулась, прежде чем оставить Ангела одного. — Сиди здесь, не двигайся, — приказала она. — Я скоро.