Проклятое дитя (СИ)

   Хасин видел выражение лица Анны, находясь в кабинете короля и стоя у окна, что выходило как раз в сад. За его спиной Тамир с еще несколькими послами империи Халлон, что сопровождали его в этот раз в поездке, обсуждали дела и какие-то вопросы, которые его едва ли волновали. Сейчас его волновало нечто иное: помимо тревоги за Анну, за ее разбитое сердечко - а иначе не будет - демона тревожило и кое-что еще. Нечто новое, еще не постигнутое в его яркой и насыщенной, бурной жизни, за которою он многое познал и попробовал, и оттого сбивающее с толку и заставляющее злиться на самого себя и задумываться о том, что делать и как бороться. Потому что этим новым для него стала ревность. И ревность далеко не дружеская, когда близкий тебе человек вдруг забывает о тебе, пренебрегает и больше не ценит. Не ревность к другу, когда у него появляется новый круг общения.

   Ревность истинно мужская. Когда задевается твое самолюбие и самые потаенные чувства. Когда ты ощущаешь ее огонь в каждой клеточке тела. Когда тебе не выносима сама мысль о возможных соперниках. Когда ты явно осознаешь свою незначительность и неважность на фоне другого.

   Хасин хмуро смотрел на бродившую перед глазами Анну и понимал всю нелепость овладевших им эмоций. И не находил объяснения и оправдания. Но беловолосый демон славился тем, как умел владеть собой. А потому отвернулся от окна и спокойно присоединился к обсуждению деловых вопросов, решив, что позже обдумает то, что с ним происходит. Позже найдет объяснения и оправдание, причину и способ избавления. Он всегда умел задвигать свои чувства на задний план, чтобы не мешали жить так, как ему хочется. Так было всегда, с самого детства: Хасин непревзойденно владел собой, чем славился и умел пользоваться, что всегда служило лишь на благо, не давая отвлекаться. Он мастерски овладел умением выбрасывать из головы сомнения, тревоги и неопределенности. Всегда четко знал, что допустимо, а что категорически неприемлемо, и от чего стоит избавиться раз и навсегда.

   Анна сладко спала, подложив ладошку под щеку, и так же сладко улыбалась - ей снился очень красочный и приятный сон, судя по всему. И Хасин даже догадывался о том, что могло грезиться влюбленной юной девушке.

   Демон стоял у окна уже некоторое время, появившись в спальне принцессы посреди ночи, и просто смотрел на нее - задумчиво и нежно. Усмехнулся мысли о том, что в этот раз встречи ждал с куда большим воодушевлением именно он. И вдруг оказался разочарован ею. Оказывается, он привык к восторженному и счастливому взгляду Анны, когда она видит его. Привык к беспредельному счастью и нетерпению в ее улыбке, когда она смотрит на него, но не смеет приблизиться и обнять, как хочется, соблюдая правила приличия и этикет. Привык, что едва оказавшись наедине, он прижимает ее к себе, укутывая ее своей нежностью, и получая в ответ полное доверие и радость от встречи.

   В этот раз Анна тоже была рада его видеть. Но эта радость очень быстро затмилась более насущными, волнительными, трепетными и такими незнакомыми переживаниями, которые перекрывали собой все прочее. Она была поглощена еще неизведанным чувством влюбленности и очарована эмоциями, что сопутствовали ему. Была целиком и полностью сконцентрирована на том, что ее волновало и заботило - очередная встреча с предметом своих мечтаний.

   - Вот ты и выросла окончательно, моя малышка, - невесело усмехнулся Хасин, подойдя к кровати, где присел на край, убирая с личика девушки локон пепельных волос, едва касаясь костяшками пальцев бархатной щеки.

   Неожиданно Анна подалась к его руке, все еще крепко спя, приникла к его ладони лицом и во сне прошептала его имя. Ее пальцы сжались на его собственных, будто она боялась потерять это прикосновение, чему демон невольно улыбнулся: она скучала, пусть и не замечала этого так сильно как прежде. Не отнимая руки, Хасин осторожно опустился рядом с Анной на постель, а девушка, почувствовав его тепло, тут же приникла к нему всем телом, укладывая голову на плечо. Опустив лицо в светлые волосы, Хасин улыбался, обнимая ее за тонкую талию, которую мог обхватит двумя своими руками - он вдруг отчетливо понял это, когда ладонь легла поверх полупрозрачной ткани ночной рубашки. Пальцы зачесались в желании убрать эту невесомую преграду и коснуться нежной кожи, провести пальцами по рисунку тонких вен вверх по спине и зарыться пальцами в волосы, запрокидывая головку назад, чтобы...

   Хасин резко прервал разбушевавшуюся фантазию вышедшего из-под контроля разума. Хмуро смотрел в зеленый живой потолок и снова думал о том, что же с ним происходит. Нет, он предельно точно понимал и знал что. Вопрос был в другом - почему и как прекратить. Явно не находясь в постели с объектом своих внезапно возникших желаний! Но встать и уйти было выше его сил: Анна так доверчиво прижималась к нему, так спокойно спала в его руках, безмятежно и крепко. И он не хотел терять это чувство нужности и собственной важности, ведь вдруг отчетливо понял, что время идет, и совсем скоро он не нужен будет этой девочке вовсе. Она скоро перестанет нуждаться в его защите и даже внимании - может не так скоро для нее, но для него, которому жить века, слишком скоро. Когда в твоем распоряжении столетия, ты не так ценишь время, не так замечаешь его бег и кажется, что оно летит со скоростью звука. Что для человека тысяча лет - для демона лишь одна жизнь, и что ей десяток лет? Миг и только.

   Но словно в противоречие самому себе, Хасин подумал о том, что последние шестнадцать лет стали для него не мигом, а целой жизнью, которую он прожил с этой девочкой. Он словно жил ее глазами - познавал мир, вспоминал элементарные вещи, которые ему казались обыденностью, а для нее были настоящим чудом. И тем самым Анна словно заставила его заново посмотреть на саму жизнь другими глазами. Нечто подобное он ощущался, наблюдая, как растет его брат. Но Кассиан вырос очень быстро, он все схватывал на лету, и не было той атмосферы какой-то загадки, нетерпения и любопытства. Все это ему показала Анна, заставляя его смеяться и улыбаться, заново познавать забытое и понимать, что даже мелочи важны. Именно эта девочка стала для него тем, во что он вкладывал все свои возможные чувства. Нет, он никогда не обделял любовью и заботой брата, но Касс очень быстро прекратил нуждаться в этом, и для них обоих было слабостью открыто демонстрировать свою привязанность. С Анной Хасин мог не скрывать своих эмоций - не здесь, не в Дарнасе, где уже каждая собака была в курсе того, как Бастард печется о проклятом ребенке.

   Ближе к утру, так и не сомкнув глаз, не в силах оторвать его от Анны, Хасин все-таки покинул ее постель - так же тихо и незаметно, как появился в ней. Рассвет только занимался, и это время демон ежедневно посвящал тренировкам, не давая себе поблажек. И не видел причин, почему сегодня ему стоит пренебречь этим ритуалом. А потому направился в сторону казарм, где размещалась дворцовая стража. Люди были удивлены его приходом на место своих построений и тренировок, но промолчали, лишь с любопытством следили за демоном и его Стражами, которые устроили показательные бои.

   Нельзя было не восхититься грацией, силой, смертоносностью и скоростью Темных. Они двигались, словно танцевали - отточено, слаженно и красиво. Идеальные бойцы и убийцы - не зря о них ходили легенды, не зря их опасались в каждом уголке земли: их появление не сулило ничего хорошего. От них шарахались и старательно отводили взгляды, перед ними расступались толпы и трусили короли. Вольный народ, непокоренные демоны, отвергающие власть собственного императора и служащие ему лишь за плату как и всем, кто предложит золото. И тем страннее была их преданность Бастарду - необъяснимая и загадочная. Они признали в нем своего повелителя, своего господина, и причин не знал никто, кроме них самих.