Страждущий веры (СИ)

Варги разочарованно смотрели на меня.

Раздался громкий треск. И мы, и демоны ошарашенно обернулись к Вейасу. Королевская самка, насытившись, решила стряхнуть его с дерева. Брат воспользовался этим, чтобы опрокинуть на неё клетку. Самка визжала, пытаясь выбраться, звала на помощь остальную стаю. Варги бросились за королевой, но стрела Вейаса настигла её быстрее. Самка вскрикнула и упала. Ещё несколько стрел ужалили в бока, пока остальные варги не закрыли клетку своими телами. С треском и скрежетом демоны разламывали толстые прутья, но королева уже издыхала. Дружный вой обозначил её кончину.

Свет снова померк. Петрас обхватил меня за талию и прижал к себе. Я макушкой ощущала его тяжёлое дыхание, запах испарины и бешено колотившееся сердце. Моё заходилось в такт, посылая волны мелкой дрожи по всему телу.

— А вот и белый варг, — заворожено выдохнул Петрас.

Во тьме сверкнула зелень глаз, яростно полыхнула аура, та самая, непомерно огромная, которую я видела на краю леса перед тем, как оказаться в плену морока. Значит, это был он.

Как только посветлело, Петрас и Вейас взялись отстреливать оставшихся шавок. Лук я уронила, когда прыгала, поэтому могла лишь вцепиться в ствол и наблюдать, как пустеют колчаны парней. Петрас устало замер — стрел больше не было. Поверженные варги ковром устилали землю возле клетки. Только белый король стоял на опушке. Не мигая, смотрел на меня выпученными глазищами. Пошёл медленно, не отводя взгляда, прямо к нам. Замер. Петрас выхватил меч и ударил по верёвке, которая держала клетку. Ловушка опустилась на короля — он даже не шелохнулся. Сам позволил себя поймать!

Аура в последний раз полыхнула зелёным. Наступила тьма, и на этот раз Петраса рядом не оказалось. Я стояла посреди пустоты, где не было ни тверди, ни неба, ни низа, ни верха — вообще ничего.

— Передай ему, — послышалось за спиной. Я обернулась и увидела Лирия. — Передай ему, чтобы не смел возвращаться! Передай, что нас много и мы ненавидим его. Передай, что мы разорвём его, если он посмеет ступить на смертную землю. Передай, что тень уже здесь, в душах каждого. Ему не победить. Вы все умрёте так же, как мы сегодня!

Голову скрутило жутким спазмом. Я зажмурилась и едва не упала — Петрас успел меня подхватить.

— Всё в порядке! Вейас, кончай его! — позвал кузен.

Белый варг сидел в клетке и смиренно ждал смерти.

Вейас вынул из колчана последнюю стрелу, наложил на тетиву, согнул лук и прицелился.

— Давай! У тебя только один шанс! — торопил Петрас.

Вейас поднял на него затуманенный бешенством взгляд.

— Ты чего? Он тебя заморочил? — Петрас подался вперёд. — Борись! Это же я, твой кузен, я помогаю тебе и Лайсве. Ну же, очнись!

Брат не слушал. Он натянул тетиву и направил наконечник стрелы в сторону Петраса.

«Вейас, не надо!» — мысленно позвала я, как он звал меня, когда я оказалась в плену видений.

— Брат мой, Ветер, помоги! — впервые Вейас обратился к нашему покровителю и выпустил стрелу.

Она по самое оперение вонзилась в глазницу белого варга. Не издав ни звука, король лёг на землю и затих. Заснул.

Мы с Петрасом облегчённо выдохнули. Вейас опустил лук.

Зелёные всполохи ауры опадали, тускнели, пока и вовсе не исчезли. Демонов здесь больше не было.

Надо было снять шкуры. Мы с Петрасом спустились первыми и подняли клетку, но к белому варгу подступиться не решались. Надрез сделал Вейас. Молча, не глядя на нас, он даже не особо волновался при этом. Я бросилась помогать ему, хоть обожжённые верёвкой руки саднили и плохо сгибались. Вейас глянул на меня и улыбнулся от души. Уголки моих губ сами поползли в стороны, чтобы ответить. Между нами вклинился Петрас, и мы втроём принялись за работу.

Провозились до самой темноты — повезло, что в середине лета солнце садилось поздно. Освежевать успели только четырёх демонов: белого, чёрного (у королевы внутри обнаружился приплод из пяти лысых скукоженных варжонков) и двух рыжих. Остальных свалили в яму с кольями, прикопали и накидали сверху мха, дёрна и еловых лапок, как велел Кодекс. Постояли молча, опустив глаза. Земля дала — земля взяла.

Странно, но чувствовала я себя так же, как на скотобойне или когда Петрас зарезал овцу. Не было страха и омерзения, лишь любопытство и лёгкая тень жалости, которая исчезала, стоило вспомнить жуткие мороки.

— Часто они на людей нападали? — полюбопытствовала я со скуки.

— Нет, их почти не осталось. Новобранцев слишком часто просят принести их шкуры для посвящения. Не белых — рыжих. Выглядят варги внушительно, а охотиться на них проще, чем на других больших демонов: гулей, виверн, василисков, мантикор… — с важным видом рассказывал Петрас.

Похоже, кузен и сам ни на кого больше толком не охотился. Кроме бунтовщиков. И перепугался не меньше нашего, ведь всё пошло не по его плану. Нам повезло, что никто не пострадал.

А Вейасом я гордилась. Он сделал всё сам: вырвал меня из морока и застрелил белого варга. Сам снял шкуру с туши, сам вычистил жир. И словно стал выше, взрослее, серьёзнее. Я чувствовала его ликование и ликовала вместе с ним.

Только последнее видение назойливо крутилось в мыслях. Почему демон превратился в Лирия? Кому просил передать эти странные слова? Богу единоверцев? Или Безликому? Демоны его ненавидят за то, что он научил людей охотиться на них? Убивать ради трофеев и славы даже тогда, когда те мирно прячутся в чащобах и никого не трогают. Как этот варг думал, я встречусь с умершим богом? Только если сама умру… Получается, вёльве всё-таки не удалось переменить судьбу, и смерть продолжает дышать мне в затылок?

Собрав капканы и взвалив шкуры на плечи, мы двинулись в обратный путь. Опасались, что варги по дороге загрызли лошадей, но те живыми ждали на вытоптанной поляне. Перекинув шкуры через холки, мы под уздцы вывели животных на стежку, забрались в седла и поскакали лёгкой рысцой. Петрас, как всегда, возглавлял строй, я ехала посередине, а брат прикрывал тыл. Почти как в детских играх.

«Что ты видел, когда варг тебя заморочил?» — мысленно спросила я у брата.

Не хотела, чтобы кузен слышал нас, тем более Вейас демонстративно с ним не разговаривал, и со мной тоже…

«Петраса», — ответил он безразлично.

Я удивлённо обернулась. Вейас развалился в седле и даже не трудился привставать на стременах, чтобы не отбить себе причинное место на ухабистой дороге. Ничего он объяснять не станет, уж я-то это знала.

Через час мы подъехали к охотничьей усадьбе. Крошечный двухэтажный домик затерялся посреди дремучих лесов Докулайской долины, большая часть которой примыкала к Будескайску и принадлежала древнейшему роду медиумов Гедокшимска, роду Петраса. Мы расседлались и развесили шкуры сушиться на длинных шестах. Петрас натопил баню. Мы хорошенько попарились: смыли грязь вместе с усталостью и тревогой. Я густым слоем наложила на ссадины заживляющую мазь. Приятным холодком она уняла зуд и помогла расслабиться. Свежие и бодрые, мы вошли в дом. С порога обдало запахом жаркого, рот увлажнился слюной, а живот мечтательно заурчал.

— За храбрость на охоте можешь раскрыть свой последний подарок, — Петрас всучил мне большой свёрток и заискивающе улыбнулся.

Там действительно было платье. Надо отдать должное Петрасу: наряды он подбирал лучше, чем мой отец. Оно оказалось лёгким, летящим, из нежно-голубого шёлка с тонкой ажурной вышивкой по краям. Юбка была не такой широкой, высокая талия обозначалась плетёным поясом. Но самое замечательное — удобный мягкий лиф не сдавливал грудь и не мешал дышать.

— Наверху переоденься, — удовлетворённо кивнул Петрас.

Вежливо поблагодарив, я поспешила к лестнице. Боялась, что моя любезность и показное воодушевление вот-вот иссякнет.

Тонкая перегородка разделяла второй этаж на две части. В меньшей на грубо сколоченной лавке лежали соломенный тюфяк и толстое одеяло из овечьей шерсти. Под скатом крыши висели пучки трав, на полках стояли кувшины и горшочки с зельями. Коморка Юле. В соседней, куда более просторной половине, друг за другом стояли две большие кровати с толстыми перинами, подушками и пуховыми одеялами. Возле одной на крючках в беспорядке висела поношенная походная одежда моего брата, возле второй — педантично расправленные костюмы Петраса. Надо же, даже здесь хорохориться не перестаёт.