На границе кольца

– Поездок не осталось? – спросил закройщик, но Надя помотала головой и юркнула следом.

Пока они шли по переходу, она молчала. Размышляла о чём‑то, старательно подбирая слова. Когда пришлось задержаться перед турникетами, девушка повернула к Макмару счастливое покрасневшее личико и сбивчиво протараторила:

– Спасибо! Я знала, я знала, что вы поможете, что вы поймёте! Я всегда знала, что вы хороший, потому что вы учили меня и помогли научиться, и не стучали, когда я портила! Я знаю, что вы хороший и не злой, что вы нормальный человек, хоть и… – продолжить она не смогла и покраснела пуще прежнего.

Макмар хмыкнул, подталкивая её к турникету и демонстративно игнорируя злобные взгляды, которыми его одаривали окружающие, задетые чемоданом.

– Поэтому ты так спокойно идёшь со мной?

Сквозь чёлку и стёкла очков ему просияли две изумрудные звёзды.

Вдруг Надя отвернулась, привстала на цыпочки, выглядывая вперёд. Эскалатор спускал их всё ниже и ниже – и всё громче звучала музыка.

У столика с театральными билетами стоял юноша с флейтой и наигрывал что‑то лиричное, нежное, чуть тревожное, зовущее прочь из ненасытного города – туда, где нет ни грохочущего чрева метро, ни челюстей‑многоэтажек, ни безысходности, одинаковой и для тех, кто в колее, и для тех, кто проиграл. Зелёные поля, чистый свежий ветер, бездонное небо…

– Здорово, да? – Надя тронула Макмара за рукав пальто, шмыгнула носом и полезла за кошельком. – Я всегда подаю, если нравится, – сообщила она, выгребая мелочь. – Хоть немного, но надо.

Бросив монеты в картонку, стоящую перед музыкантом, она поискала глазами указатели:

– Нам на какую станцию?

– Сюда, – Макмар взял чемодан в другую руку и направился вперёд, придерживая девушку за локоть и помогая ей лавировать в толпе.

Флейтист смотрел на них двоих, словно завороженный, не переставая играть. У него были тусклые измученные глаза, переполненные тоской. Мятая запятнанная одежда казалась театральным костюмом, не хватало крыс – или детей, выстроившихся почтительным кружком.

Если бы Надя отвлеклась от музыки, она бы поняла, что восхитивший её музыкант играет из последних сил и каждая нота может быть последней. И он знает это.

Но Надю волновали другие вещи.

– Везёт же вам – так близко живёте! – восхитилась она, когда они вышли на следующей станции. – Можно и пешком дойти!

– Я живу не здесь, – хмыкнул Макмар. – Было бы неправильно приглашать тебя к себе. Здесь живёт моя знакомая. Периодически я ей помогаю со сложными заказами. У неё своя мастерская, поменьше и... поскромнее. И углы она тоже сдаёт. Так что не переживай, всё наладится. У неё должок ко мне, так что никто тебя больше не обидит. Обещаю!

На улице хозяйничал глубокий вечер, поэтому передвигались они медленно, обходя замёрзшие лужи и кучи смёрзшегося снега и стараясь не поскользнуться. Чемодан пришлось нести, но когда Надя робко предложила: «А давайте я?» – закройщик пренебрежительно фыркнул.

Вскоре Макмар свернул под арку – и углубился в лабиринт старых дворов.

Редкий свет сочился из окон и тусклых лампочек над подъездными дверями. Никто не встретился им по пути, даже собак и кошек не было видно – лишь стены, запертые ворота, припаркованные машины да скелеты редких деревьев.

Девушка старалась не отставать от своего спасителя, смотрела на его спину или себе под ноги. Слишком поздно услышала, что кто‑то идёт сзади. Начала оборачиваться, но было поздно. Она не сообразила, что её ударили – внезапно закружилась голова и наступила ночь.

* * * 00:48 * * *

Счастье подкралось на цыпочках – и врезало со всей дури. Как всегда, не вовремя.

«Он хочет встретиться».

«Он приглашает на свидание».

Пару недель назад она бы от такого в обморок упала! И понеслась бы к Нему сломя голову… Теперь же, после лавины необъяснимых событий, образ рыцаря из метро уже не казался завлекательным.

Конечно, она его не забыла – такого разве забудешь! Но если бы к ней явилась добрая фея, Варя бы попросила не любовный эликсир, а сыворотку правды. Для дяди.

С другой стороны, не всё безнадёжно. Если метрошный красавчик действительно влюблён, значит, его можно использовать как источник информации. Что‑то же он должен знать! По крайней мере, про подаренный платок рассказать обязан!

– Ты не бойся! – успокоил её дядя. – Он не опасный!

Она не сомневалась. Если бы «Ромео» был опасным, её бы не отпустили!

– А как его зовут? – поинтересовалась Варя, придирчиво разглядывая себя в большом зеркале, которое висело в прихожей.

Для первого нормального свидания Варя решила одеться построже. Пусть не думает, что она влюблённая дурочка, которую достаточно пальчиком поманить!

На решение этой наисерьёзнейшей задачи пришлось потратить весь день и несколько бирюзовых бумажек с Ярославлем. Зато теперь из зеркала на Варю смотрела девушка, которой при желании можно было дать и шестнадцать, и семнадцать. Длинная юбка и приталенный клетчатый жакет превратили школьницу в студентку. С такой не стыдно куда‑нибудь пойти!

Непокорные чёрные лохмы она затянула в крепкий узел и укротила дюжиной заколок. Но так и не избавилась от страсти к цепочкам и кулонам: начала с пары любимых, а закончила всей коллекцией.

«Надо будет выяснить, нравится ему так или нет, – подумала Варя. – Кстати…»

– Имя у него есть? – переспросила она.

– Не знаю, – отозвался из кухни дядя. – Сама спроси!

Нормальный человек сначала бы всё‑всё выяснил об ухажёре своей несовершеннолетней племянницы, а уж тогда отпустил бы. Кто его мама? Кто папа? Где живёт? Учится‑работает? Вредные привычки?

Дяде хватило «не опасный».

Надувшись и назло не попрощавшись, Варя открыла входную дверь – и увидела Лоцмана.

– Здрасте, Шава… Шама... Ой! – она покраснела. – Извините, я опять забыла… Здрасте, дядя Серёжа! – Варя торопливо выскользнула на площадку и поскакала вниз.

– Добрый день, дядя Серёжа! – приветствовал гостя Дед. – Чайку будете? С вареньицем!

– Спасибо, мне хватит, – Лоцман продолжал стоять на пороге квартиры с видом человека, пытающегося вспомнить слово, которое внезапно выветрилось из памяти.

– Ты либо туда, либо сюда, – Дед выглянул в прихожую. – Сквозит.

Он был полностью экипирован – осталось обуться.

– Тогда я туда, – сказал Лоцман, вышел на площадку и начал медленно спускаться, постукивая ногтями по перилам лестницы.

Застёгивая на ходу зимнюю куртку, Дед нагнал его этажом ниже.

– А куда она?.. Если не секрет? – спросил Лоцман, прибавив скорость.

Внизу хлопнула железная дверь – Варя выскочила из подъезда.

– На свидание, – процедил Дед сквозь зубы.

– Как быстро растут дети! – воскликнул Лоцман, намеренно фальшивя. – И где оно будет проходить – важнейшее событие в жизни каждой юной леди?

Хороший вопрос! Варя задала его себе, когда стояла на платформе в ожидании поезда.

Дядя так и не сообщил место и время встречи. Сказал, что её ждут. В метро. А Варя не стала расспрашивать.

«Что, проверка на сообразительность?» – подумала она, после чего подумала ещё раз. Хватило пары минут.

Доехав до «Баррикадной», она перешла на «Краснопресненскую» – и возобновила «экскурсию» по Кольцевой. Села лицом к платформам и после первого круга поняла, что скучала по этим видам, по шуму, голосам, объявлениям «Осторожно, двери закрываются! Следующая…»

Станции вылетали, вначале неразборчивые и пёстрые, поезд замедлял ход, и перед глазами выстраивалась галерея приземистых арок, ведущих в центральный зал, а между ними – что‑нибудь красивое. На «Белорусской» – тиснёный мел и светильники, похожие на балкончик или нос лодки. «Новослободская», как и раньше, манила, хотелось выйти и рассмотреть каждый узор витражей (но стыдно: вдруг за провинциалку примут!) «Проспект Мира» был самым скучным, но зато после него – роскошный дворец «Комсомольской».

Потом была «Курская», которую Варя недолюбливала – её всегда клонило в сон при виде монотонного белого мрамора. К счастью, на следующей «Таганской» были панно с затейливыми сказочными узорами. Огорчали дурацкие физиономии в медальонах, которые портили красоту. А вот в орнаментах «Павелецкой» не было ни изъяна. И название станции на каждом пилоне – никогда не перепутаешь!