Темная радуга (СИ)

- Алиса, посмотри мне в глаза, - я и не услышала, как на кухню пришел Кеша. Впрочем, в таком состоянии я бы и взрослого дракона не заметила, не то что маленького детеныша размером с кошку.

Я повернулась на голос и взглянула на малыша. Глаза Кеши полыхнули чем-то золотым, что-то вроде облака плавно сформировалось у дракона на лапах и медленно поплыло в моем направлении. Я стояла, как загипнотизированная. Когда же золотистое сияние коснулось моего лица, я почувствовала, что сердце потихоньку приостанавливает свои попытки выскочить у меня из груди. Дыхание мое стало ровнее, руки перестали дрожать, а по телу разлился необыкновенный покой. Ай да дракон! Одним взглядом и мановением лап восстановить мое душевное равновесие - это дорогого стоит. Я взяла малыша на руки и поцеловала. Теперь можно возвращаться к остальной компании. Да, объясняться с Гури придется, причем, один на один, причем, когда все лягут спать, но до того времени я буду чувствовать себя спокойно.

Когда все наелись, Павлик принес гитару и всучил ее мне. На сем замечательном инструменте я не играла уже сто тысяч лет и порядком подзабыла, как это делается. Пришлось напрячься. Однако, как ни странно, руки вспомнили быстрее меня, а на отсутствие голоса я никогда не жаловалась. Часа два я терзала известных в нашем измерении бардов, какое-то время ушло на личную авторскую песню, а под занавес мы с Павликом исполнили несколько наших общих коронных номеров, причем один из них - совместного производства.

При этом Панька так разошелся за роялем, что даже я восхищенно ахнула - ну чистый Шопен, никак не меньше. Теперь стало понятно, почему он не стремится вспоминать о своем двойнике на Земле. Здесь его талант не зарывался в землю в борьбе с повседневными трудностями, а легко и естественно расцветал, как роза в оранжерее.

Гури пришел в восторг. Он сказал, что круто изменил мнение о нашем мире в самую лучшую сторону и попросил переписать ему все тексты, которые он услышал, вплоть до английского. Слух у него был абсолютный, поэтому запомнить мелодии ему не составило большого труда. Потом он потребовал у Пашки то ли виолу, то ли мандолину и хорошо поставленным голосом спел несколько грустных и героических церрянских баллад. Мы оказались благодарными слушателями. К нашему удивлению Кеша несколько раз ему подпевал. Но под конец Гури все-таки выбил меня из колеи. Наигрывая какой-то печальный мотив, он, устремив глаза на пламя камина, неожиданно тихо прочел:

Сквозь серые ветви уставших дождей

Разлука кралась вдоль дороги,

Вползала в замочные скважины дней,

Оскоминой вязла на скулах людей,

В молитвы вплетала тревоги.

Гасила надежды огонь в очагах,

Сорвавшись в неистовой пляске,

И щедро дарила сомненья и страх,

И лики срывала, как маски.

В остывших каминах кружилась метель,

Листва опадала и тлела.

Ложилась тоска в ледяную постель

И щерила зубы под скрежет петель,

И сердцу стучать не велела.

Заштопали небо косые дожди,

Рассвет утонул в мутных лужах...

Зачем же ты, сердце, все бьешься в груди?

Чего же тебе еще нужно?..

- Я не знаю, чьи это стихи, - сказал он, все также ни на кого не глядя, - но вот почему-то вспомнились.

- Клево! - высказался Панька, выражая мнение большинства.

Ну, они-то, может быть, и не знали, что тут Гури декламировал, зато лично я была отлично осведомлена на этот счет. Это были МОИ стихи! Мне захотелось надеть эту мандолину или виолу на голову декламатору, но я просто оцепенела и смотрела на этого притворщика, кажется, не мигая. Счастье, что в гостиной царил полумрак, и моя пылающая физиономия не бросалась в глаза, а за треском дров в камине никто не расслышал, как лихорадочно колотится сердце. Он знал, какой произвел эффект, но в мою сторону не глядел, уж и не знаю - почему. Стеснялся, видимо, если слово "стеснение" совместимо с этим героем-любовником хоть в одном из миров. Пришлось сделать над собой героическое усилие, пока публика не заметила моего состояния. Кажется, мне это удалось.

Вечер незаметно перешел в ночь. Пора было отправляться спать. Я поднималась по лестнице последней, чувствуя, КАК! Гури смотрит мне вслед. Поддавшись порыву, я обернулась и кивнула ему, пока он взглядом не пробуравил дырку в моей спине. С него станется! Он понял правильно: встал с дивана, подбросил в камин дрова и уселся обратно. Кеша ткнулся носом мне в лицо и тихо сказал:

- Иди и ничего не бойся. В конце концов, Гури не черный вампир, а обыкновенный человек. Не съест же он тебя, в самом деле.

Не вампир-то, не вампир, но если б я знала, что ты, черт возьми, такое, Гури Рондольф!

Я открыла дверь в спальню и дракон, вскарабкавшись на постель, свернулся калачиком и закрыл глаза. Подождав, пока за стеной Шаман ляжет спать, я тихонько выскользнула из комнаты. Стараясь не шуметь, спустилась в гостиную и уселась в кресло напротив любимого мужчины.

Несколько минут мы молча глядели друг на друга, и за эти чертовы несколько минут его внешность стремительно менялась. Осталась прежней только одежда, из которой на меня смотрел мой любимый Женька Гурский, он же Гурец или Огурец (по обстоятельствам).

- Ну, здравствуй, - сказал он, когда метаморфоза полностью завершилась. - Не ожидала?

- А ты? - ответила я вопросом на вопрос, чтобы хоть как-то выиграть время и собраться с мыслями.

Но Гури (пусть он, как и Хвост, остается под этим именем, раз уж мы на Церре, а не на Земле), как всегда, не дал мне ни минуты.

- Иди ко мне, - позвал он.

Однако на сей раз, я решила проявить характер. Слишком много накопилось вопросов, на которые я хотела получить ответы.

- Нет. Сначала ты мне все объяснишь. Почему ты здесь под другой внешностью? И в каком качестве? Ты двойник или это какое-то колдовство местного разлива, что, считав мои мысли, спрятанные внутри меня неизвестно даже мне самой куда, ты принял облик знакомого мне человека? И как мне тебя называть, Огурец пупырчатый? Здешним имечком или тем, которое я знала на планете Земля?

Гури не ожидал подобного натиска и смутился. На Земле бы с ним такого не произошло, но мы были не на Земле. Он долго молчал, видимо, решая, стоит ли мне все объяснять. На моем лице читалось, что я намерена во что бы то ни стало докопаться до истины, чего бы мне это не стоило, даже прибегнув ко всем магическим средствам, имеющимся в моем арсенале. В конце концов, он сдался.

- Я двойник. К сожалению, бывший. Так тоже бывает. На Церру я попал во сне. Заснул на Земле, а проснулся здесь, пять лет назад примерно. И магия моя настолько слабая, что ее только на работу да на пару-тройку примитивных фокусов и хватает. Ну, например, я в принципе, постоянно был в курсе, что происходит с моим двойником. Чаще всего я просто слышал разговоры, знал содержание писем, но иногда и картинки видел перед тем, как уснуть. Знаешь, вроде бы уже засыпаешь, а тут тебе такую своеобразную киношку показывают. А в один прекрасный день вдруг неизвестно откуда пришла четкая мысль - связь с двойником оборвана навсегда, и теперь я не знаю, что там на Земле происходит. Я поперся в Академию Магов, и они с грустью сообщили мне, что я перестал быть двойником. И не только я, а и прочие двойники Сола, и это связано с атакой черного облака, какая-то специфическая магия пришельцев. При этом все, кто попал сюда позже, когда город был восстановлен, двойниками быть не перестали, как тот же Павлик.

Собственно, из-за моих мизерных магических способностей меня и в Магическую Академию не взяли. Вернее так. Я позанимался там совсем немного, освоил какие-то азы, а дальше продвинуться не смог. После этого пару месяцев проваландался в Академии Боевых Искусств, но искусство мордобоя мне быстро надоело. В конце концов я вспомнил о своем техническом образовании и прибился к Гильдии ремесленников, где с Гури и познакомился. И потом мы стали вместе работать, организовали мастерскую.