Королевский пират

— Дядюшка Мегар, давно ли вы видели Гуду и Накора? После футбольного матча я их ни разу не встречал, и меня это начинает тревожить.

Мегар и Магья недоуменно переглянулись.

— А какие они из себя? — спросил повар.

Николас подробно описал обоих.

— Ах, эти двое, — улыбнулась Магья. — Кривоногого коротышку я много раз видала во дворе и в Принцессином саду. Он, похоже, подружился с нашим Энтони. Они часто бывали вместе и все о чем-то рассуждали. А другой, высокий ветеран, увязался в караул с дозорным отрядом. Сказал, что желает немного поразмяться. Они выехали из крепости минувшим утром.

Николас кивком поблагодарил старушку за эти сведения и грустно вздохнул. Он не был особенно дружен с Гудой и Накором, но питал к обоим приязнь и чувствовал себя в их обществе гораздо свободнее, чем в компании всех прочих обитателей замка, разумеется, за исключением Гарри и Мегара с Магьей. Но участливые старики не могли надолго оставлять свои обязанности, чтобы развлекать его беседой, а кроме того, он ведь был с ними едва знаком. Как только он закончит завтрак, они вернутся к своим заботам. Гарри был еще менее свободен, чем они. Он-то уж наверняка день деньской будет занят несением службы при Маркусе. Похоже было, что принцу придется скучать в одиночестве до самого ужина.

Стариков живо интересовало решительно все, касавшееся Николаса. Они расспрашивали его о жизни в Крондоре, о его впечатлениях от Крайди, о родных и знакомых, о морском путешествии на «Орле». Принц охотно и обстоятельно отвечал на все их вопросы. Когда он упомянул имя Пага, Мегар и Магья снова переглянулись. На лицах их появились грустные улыбки, и Николасу даже показалось, что в глазах у Магьи блеснули слезы.

— Как, разве вы его знаете? — удивился он.

— Еще бы! — ответил за обоих Мегар. — Ведь он был нам почти как сын. Он и вырос-то здесь, на этой кухне.

Настал черед Николаса задавать вопросы. Мегар многое ему поведал о детстве и отроческих годах Пага, а заодно и о собственном их с Магьей сыне Томасе, ровеснике и самом близком друге чародея. Магья часто вмешивалась в рассказ мужа, поправляя его, если ей казалось, что он передает события тех давних дней недостаточно точно, и прибавляя кое-какие подробности и пояснения к сказанному им. Николас слушал их словно завороженный.

Он знал о Войне Врат преимущественно от Амоса Траска. Порой адмиралу удавалось втянуть в разговоры об осаде Крайди даже Аруту, не любившего возвращаться памятью к тем кровавым событиям. Но ни хвастливое многословие Амоса, ни сдержанные замечания отца не смогли создать в воображении Николаса достаточно живой И яркой картины войны, в которой сражались они оба, в которой погибли его дед, и король Родрик, и множество доблестных воинов Королевства. Теперь же, слушая Мегара и Магью, он с удивительной ясностью представил себе, как все это было на самом деле. Старики спокойно, не повышая голоса, не одушевляясь и ничего не преувеличивая, вспоминали, сколько ведер воды приходилось ежедневно относить на стены крепости им самим и их подчиненным, сколько муки, эля и солонины издерживалось за неделю осады, какие тяготы приходилось претерпевать всем поварам и кухаркам из-за невозможности пополнить запасы тех или иных продуктов и как они здесь управлялись, когда всем младшим поварам и кухонным служанкам поручалось ходить за ранеными.

Но мало-помалу разговор вновь вернулся к детству Пага. Николас задавал вопросы, Мегар и Магья ему отвечали. Принц не мог сдержать усмешки, когда Мегар с сочувственной улыбкой поведал ему, что Пагу приходилось нелегко в компании сверстников из-за его чересчур малого роста, и потому их Томас взялся опекать друга и защищать его от драчливых мальчишек. За разговорами Николас и не заметил, как опустела его тарелка. Магья вспомнила, каким красивым и гордым был их Томас в День Выбора старинного обряда, когда тринадцатилетние мальчишки поступают в распоряжение мастеров, избравших их своими учениками. Именно в тот давний день летнего солнцеворота Томас начал постигать основы воинского искусства под руководством мастера клинка Фэннона, а Пага вытребовал себе в ученики придворный чародей Кулган.

Николас в который уже раз за время этого разговора поймал себя на том, что имя Томас ему знакомо, но все никак не Мог припомнить, где и когда он его слышал.

— А где теперь ваш сын? — спросил он, не дожидаясь, пока старики сами ему об этом скажут, и тут же пожалел, что задал вопрос. Мегар понурился и тяжело вздохнул, а Магья стала вытирать глаза подолом своего белоснежного фартука. Николас почти уверился в том, что сына их давно уж нет в живых. Вероятно, бедняга погиб в той самой войне. Принц стал подыскивать слова для тактичного извинения, но к немалому его удивлению Мегар вдруг скорбно произнес:

— Он живет у эльфов.

Принц с улыбкой закивал головой. Он разом вспомнил все, что слыхал когда-то о Томасе.

— Так значит, это именно ваш сын — принц-консорт королевы эльфов Агларанны?

— Да, это он, — с грустью в голосе подтвердила Магья и прибавила:

— Мы с ним так редко видимся! В последний раз он у нас побывал вскоре после рождения ребенка. Правду сказать, порой он посылает нам весточку-другую о себе и своей семье. Но это все, чем нам приходится довольствоваться.

— Ребенок? Какой еще ребенок? — изумился Николас.

— Наш внук, — вздохнул Мегар. — Калис. Сын Томаса и Агларанны.

Лицо Магьи просветлело:

— Он очень славный мальчуган. Он у нас бывает часто — раз в год, а то и в полгода. Калис гораздо больше похож на своего отца, чем на всех этих эльфов, среди которых он вынужден жить, — убежденно добавила она. — И я все время ему говорю, что его место здесь, с нами, а не в этом их Эльвандаре!

Мегар собрался было возразить ей, но отчего-то передумал и украдкой взглянул в сторону плиты, возле которой по-прежнему суетились повара и поварята. Николас понял его безмолвный намек и, поблагодарив стариков за сытное угощение и приятную беседу, поспешил откланяться.

Медленно бредя по двору, он старался подробно и последовательно припомнить все, что слыхал когда-то о Томасе от Лори, мужа своей тетки Каролины, и от Амоса Траска. Николас тогда не очень-то вслушивался в их слова и теперь весьма об атом сожалел. Но и тех отрывочных сведений о сыне Магьи и Мегара, что удержала его память, было достаточно, чтобы прийти к ошеломляющему выводу: Томас не имел почти ничего общего с человеческими существами! Он походил на эльфов, но не настолько, чтобы с полным на то правом считаться одним из них, и во многом отличался от лесного народа столь же разительно, как сами эльфы отличаются от людей. При мысли обо всем этом у Николаса едва не помутилось в голове. Самым же странным и необъяснимым представлялось ему то, что все эти невероятные превращения произошли не с кем иным как с сыном простодушных, недалеких и совершенно чуждых всему волшебному и таинственному родителей. Если верить их рассказам, — а у Николаса не возникало и тени сомнения в правдивости повара и его жены, — то в детстве и отрочестве Томас был самым обыкновенным юнцом. Что же такое с ним сделалось в годы Великой войны? Отчего он так переменился?

Размышляя об этом, Николас приблизился к ограде Принцессиного сада и решил туда подняться. Он рассчитывал встретить там Эбигейл и Маргарет. Час был ранний, и он не исключал того, что девушки еще спят или завтракают в главном зале с герцогом, герцогиней и Маркусом. Но попытаться разыскать их в саду все же стоило. Что, если они уже покончили с утренней трапезой и прогуливаются по дорожкам или сидят на скамье?

Однако встретил он в саду вовсе не принцессу с компаньонкой, а Накора с Энтони. Они находились примерно там, где Николас рассчитывал увидеть Маргарет и Эбигейл, а именно у каменной скамьи неподалеку от входа. Чародеи распластались на животах и внимательно вглядывались в сумрачное пространство под сиденьем скамьи.

— Вон там. Видишь? — спросил Накор.

— Этот?

— Да, это он.

Оба одновременно поднялись на ноги, и Накор назидательно проговорил: