Саммаэль

— А что будет в цене?

— Спички. Соль. Лекарства. Оружие.

— Пиздец, да? — буркнул Мэллони.

— Он самый. Пиздец.

— А мы идём в самое пекло…

— Пекло будет везде, — отрезал колдун. — Не похер ли, где помирать.

***

В эту комнату я не вернусь, подумал колдун. И в этот город — тоже. И даже на эту планету. Два года здесь прожил, — да какие там «два», теперь уж все три, — а вот пойди ж ты…

Было зябко, тоскливо и неуютно. Комната была пыльна и темна; бил в окно нездоровый свет уличных фонарей. На полу валялись обрывки обоев, в углу у окна громоздились пустые баллоны из-под хладагента. Пылилась консоль ^[55], громоздкая и неуклюжая; мужики отказались везти её в порт, обещали взамен раздобыть армейскую, с цветным, по крайней мере, дисплеем…

На кухне пронзительно взверещал телефон.

— Верс.

Ну, здравствуй, мясник. Или нездравствуй.

— Слушаю.

— Мне только что сообщили, что вы снова на Дейдре. Ничего не хотите сказать?

— Нет, гражданин ^[56]майор. Ничего.

Хватит уже, всё тебе уже сказано. В рейсе на Аргос-1. Тридцать раз уже было сказано, что нельзя!Нельзя кувалдой лупить по английским замка?м, не остановишь эту Волнуядрёною бомбой! И ответ твой тридцать раз как известен!

— Что ж, понятно, — по межпланетной связи голос звучал гулко. — Значит, решили действовать самостоятельно.

— Да. Решил.

— До свидания, — и бросил трубку.

«Надеюсь, свидание не состоится».

Ожидаемо, но неприятно. Не будет теперь доступа в армейскую Сеть, работать только с гражданскими данными. Вычислительные мощности — чёрт-то с ними, Мэллони компьютер настроит… а вот без армейской статистики и без интерферометра придётся мне попотеть.

Ну да нестрашно. Основная работабудет на грунте,расчёты и моделирование отходят на второй план.

Вещи собраны. Вездеход у подъезда. Пора ехать в порт. Квартиру бы только продать, да кто ж её купит, бегут жители из столицы, едут в горы, едут на дальние фермы, и блок-посты на дорогах никого не удержат, солдаты ведь тоже люди…

Вещи. Ах, да, вещи. Радиометр, пистолет, коробка патронов — и тяжёлая сумка с доброй сотней флакончиков тёмно-зелёного стекла. Каждый флакон накрепко запечатан сургучом и надписан серебряной краской, тонким почерком и на невиданном языке. Проложил поролоном, не должны бы побиться…

Милена.

Я здесь, милый.

Как ты?

По инструкции, —улыбнулась там, вдалеке.  — В пекло не лезу. Пока что, —послышалось раздражение.  — Ничего интересного.

Не злись, мы уже скоро. Только что закончили с кораблём, сегодня взлетаем с Дейдры. Через две недели увидимся.

Жду тебя, милый.

***

Взлетали в ночь. С пустой заснеженной полосы, в чёрное небо над недобро затихшей планетой. Планетарный рейд, ещё неделю назад искрящийся метками кораблей, тоже был пуст: кто совсем глупый — ушел в Метрополию, кто не совсем — тот на Периферию, а самые умные побросали свои «корыта» на орбитальных на станциях, и закопались поглубже в грунт.

Федерация готовилась умирать.

А мы вот живём. И — да, мы не умные. Мы глупые… но не совсем. Мы идём на Периферию… и даже чуть-чуть занеё.

Как пел этот парень из лондонского Политехнического? «Держать курс на самое пекло»? ^[57]

Эфир молчал, даже станция обороны не спросила порт назначения. Экран радара был чёрен и пуст. Только звёзды за бронестеклом; холодные белые звёзды мировой линии, которая, возможно, обречена. Звёзды впереди, тихий гул движка за спиной. А в голове всё крутилось, заевшей пластинкой шестьдесят лохматого ^[58]года, -

«Little by little the night turns around…»

Глава 15. Курс на самое пекло

— Мэллони, мать твою ёб, — заходился в наушниках Вессон. — Где нахуй энергия?

— Щааассс!

— Саммаэль, да шевели ты там ручками!

Саммаэль промолчал. Потому что он шевелил-таки ручками. Но впустую: не дотягивался ни до одного, блин, поручня, болтался посредь коридора, как говно в проруби…

— Да что ты там в самом деле, — Вессон углядел его на мониторе. — Руки выпрямил и за голову завёл, потом резко нагнулся вперёд и руки к груди, будешь напротив поручня — распрямись и хватай…

Саммаэль так и сделал. И схватил-таки скобу. Всё, теперь уж держусь, теперь фиг отпущу, сначала закрепил левую — потом отпускаешь правую…

Ну ёбаная ж ты невесомость!..

— Так, Саммаэль, закрепился, — продолжал командовать Валентайн. — Ползи к створке ракетного. Вторую минуту, блин, нет управления, у меня тут очко на минус… Мэллони, — переключил на машинное отделение. — Что у тебя?

— Пожар!!!

Корабль дальней разведки горел. «Курс на самое пекло», бормотал колдун, переползая со скобы на скобу, «Вот оно тебе твоё пекло, блядь, персональное! С доставкою на борт!» Пятую минуту горело в машинном; теперь вот ещё управление. Управление — это кабель-канал, кабель-канал — в ракетном отсеке, а пожар в ракетном отсеке — это пожар в жилом, а пожар в жилом — это пиздец, а пиздец мы не лечим…

— Валь, створки горячие! — Саммаэль дополз до потолка коридора, приложил к потолку ладонь.

— Блллядь, ну так я и знал… Мэллони, выключи ты уже вентиляцию!

— Щаааас!

— Так, «ведьмак», — заторопился пилот. — Шлем застегнул, кислород включил, перчатки надел… да держись ты за поручень ногами, или концом примотайся!

— Конец под скафандром! — огрызнулся колдун.

— Да фалом, фалом, верёвкой, которая у тя на поясе… Так, слушай. Подтяни к себе огнетушитель и приготовь. В ракетном отсеке огонь выжрал весь кислород; когда откроются сворки — ёбнет обратная тяга ^[59]! Закрепись, закрепись понадёжнее, — Саммаэль обматывал фалом поручень. — Голову спрячь в карман, чтобы не оторвало, и приготовься бить из огнетушителя! Не пускай огонь в коридор! Да где у тебя эта «банка»…

Саммаэль подтянул за верёвку огнетушитель; вот он, красненький, вот он, в руке… только дышать что-то мне трудно…

— Кислород, блядь, включи, — догадался пилот. — Всему, блядь, учить тебя надо! Так… готов? Не готов! Мэллони, в рот тебе крейсер, открывай ракетный отсек! Голову, голову береги, прижмёт сейчас к поручню створкой!

Огонь был живой.Висел на ошмётках кабель-канала, пульсировал жёлтый светящийся шар в мутных дымных разводах, тянул во все стороны протуберанцы, искал пищу, искал кислород. Мэллони сумел открыть створки медленно, предельномедленно, не дунуло, не раздуло, не подпитало огонь свежим воздухом…

Саммаэль ударил из огнетушителя.

— Да не раздувай ты его, не раздувай, — зашёлся пилот. — Не сбивай ты огонь, а укутывай!Уменьши напор, краник на рукоятке!

Колдун повернул краник, упёрся спиной в поручень — отдача норовила скинуть его в коридор, — повёл шлангом по кругу. Пенная струя углекислоты сбивала с кабелей сажу, оседала на стенах инеем; полетели на стекло шлема капельки конденсата.

— «Ведьмак», хватит, хватит, оставь на потом! — забеспокоился Вессон. — Давай, посмотри, что там!

Саммаэль беспомощно размазывал копоть по стеклу шлема.

— Да тыльной стороной, тыльной! На тыльной стороне перчатки скребок, для этого там и приделан!

— Ага… — наконец развиднелось. — Так, Валентайн… возгорание устранено, кабель-канал управления выгорел на протяжении метра. Но тут, по-моему… на правом борту прогар крышки ракетной каморы!

— Что?!

— Да посмотри сам…

— Да камера за угол не заглядывает! А дверь, блядь, я открыть не могу! Так, Саммаэль, ты радиометр взял?!

— Щас… да, вот он!

— Ну так замеряй!

На экранчике радиометра загорелась буковка «бета» ^[60].