В чем сила (СИ)

Поднимаясь, Фома обнаружил у самой морды мутанта мобильник Пижона. Он подхватил телефон, развернулся и, обнаружив удаляющегося хозяина в поле зрения, с силой метнул его, злясь на придурка за то, что оба едва с жизнями не простились. Телефон от удара о шлем разлетелся в дребезги, а сам сталкер от неожиданного удара по затылку дернулся вперед и, запнувшись, упал на бок, ища безумными глазами новую угрозу. Осознав, что опасности нет, он поднялся и тут же обнаружил осколки телефона.

– Ты чё сделал? Урод! – бешено завопил он – Ты на фига его разбил, сволочь?

– Я тебя предупреждал, забыл? – спокойно ответил Фома.

– Мразь! Ты зачем…

– Эй, голубки! А ну заткнулись и бегом сюда! – перебил обоих Колобок.

Вся группа стояла в том самом месте, где в момент нападения находились ученые. Они полукругом нависли над чем-то и закрывали обзор. Фома подошел последним, так как бежать и не думал в отличие от послушного во всем юнца, и неспешно перезаряжал автомат.

В окружении сталкеров находился лежащий на спине лаборант. Рядом с ним сидел напарник, поддерживая его голову, оба были бледными, как сама смерть. Кирилл от страха, а Саша был ранен. В правой части груди зияла кровавая рваная углубленная дыра. Он судорожно хватал ртом воздух, часто дыша, глаза смотрели в никуда, полные боли и безумия. С каждым вздохом из раны вырывался бурунчик крови, заливая и так залитую грудь и землю.

– Потерпи, Саша. – Дрожащим голосом успокаивал его друг – Слышишь? Держись! Ну что же вы стоите, помогите ему чем-нибудь! – Кирилл от отчаянья заплакал.

– Что у него? – спросил Фома.

– Ребра проломлены, похоже, кабан копытом пробил. – Ответил Барон, позабыв о намерении игнорировать его.

– А может, вернемся? – с надеждой спросил Кирилл, подрагивая от плача – Отнесем его в лагерь?

– Не успеем. – Сухо ответил Фома, пока все думали, что сказать – Если ребра продавлены внутрь, то легкое пробито. Это значит, что он нежилец. Либо кровью захлебнется, либо задохнется от давления воздуха на легкие. Проще добить и не мучить.

При этих словах у лаборанта в глазах появился еще и страх. Кирилл поднял глаза на Фому и посмотрел на него, как на палача.

– Фома! – попытался одернуть его Пудель.

– Что «Фома»? Я просто так сказал, вам решать. Я для охраны нанимался, а не для врачевания.

– Ну, может, можно что-то сделать? – захлебываясь плачем, спросил Кирилл. Тем временем взгляд лаборанта уже терял осмысленность.

– Операцию не сделать без оборудования в полевых условиях. – Фома был непреклонен – До лагеря не успеем. А умрет, как пить дать. Добейте.

– Фома! – прикрикнул Пудель.

– Он прав, парень обречен. – Пришел на защиту Барон – Я на «скорой» раньше работал, всякого повидал. Лучше добить. Пудель, Пижон, пошли. Догонят. – Он развернулся и направился дальше, обходя туши кабанов, чем дал понять, что не собирается вершить начатое одним из мутантов.

– Кто? – спросил Колобок – Я не стану. Жужа? – сталкер отрицательно мотнул головой – Ганс? Бастиан?

– Мы охрана. Не имеем права. – За двоих ответил Ганс, впервые подав голос, почти без акцента.

– Фома? – Колобок перевел взгляд.

Вместо ответа он выщелкнул обойму из пистолета и протянул его Кириллу.

– Вы в своем уме? – закричал ученый, затравленно глядя на сталкера с примесью ненависти, страха и отчаянья.

– Как хочешь. Но он бы сказал тебе спасибо. Ему больно и помочь должен ты. Ведь ты его друг. – Фома положил руку ему на плечо, постоял пару мгновений и сунул ему пистолет – Не тяни. – И ушел догонять сталкеров: все, кроме охраны, ожидали в сторонке, не глядя на умирающего.

Иностранцы похватали рюкзаки и оружие ученых, и отошли к сталкерам. После одинокого выстрела группа обернулась, в ожидании теперь уже единственного ученого. Он был подавлен, плечи и голова повисли. Шагая неверными вынужденными шагами, он не сразу понял, что настиг группу. Не глядя протянул пистолет, Фома забрал и принялся снаряжать его. Должно быть, парень впервые видел смерть воочию, причем сам стал ее причиной, вынужденной, но причиной. Так и шел в строю, повесив голову и постоянно плача, нисколько не стесняясь слез.

И кто сказал, что мужчины не плачут? Сказать мог лишь тот, у кого нет причин для сожаления или для самих слез. Нет, и никогда не будет. А когда сожаление, тяжкая боль утраты и много чего еще терзают душу, разрывая ее когтистыми лапами, то не только заплачешь, но и завоешь. Не плачет только робот, у него нет души. Не плачут монолитовцы, потому что их души сожжены вместе с волей и сознанием, они машины на службе руководства секты. Плачет всяк, у кого есть душа, если она не потеряла свой изначальный облик и способна плакать.

– Ну вот, а говорили, что пистолет не понадобится. Уже дважды пригодился. – Фома рассуждал вслух и за мыслями не заметил этого.

Молодой ученый обернулся и, глядя в глаза сталкера, сказал с отвращением и обвинением:

– Неужели Вам не жаль его? Конечно, ведь это Вы предложили его убить!

Все остальные стояли и молчали с хмурыми, печальными лицами.

– Мне есть, кого жалеть. – Также глядя в глаза ответил Фома – Из-за них я здесь. И кроме меня их некому пожалеть. Всем наплевать. Не надо меня винить в том, в чем он сам виноват. Он не стрелял. Ни разу не выстрелил. Ты, кстати, тоже. Так что, ты не меньше него виноват в его смерти.

С каждым словом он подходил к ученому, сверля того глазами и повышая тон.

– Этот кретин, – Фома не глядя показал на Пижона – Тоже не стрелял, когда на него кабан бежал.

– У меня патроны закончились. – Попытался оправдаться Пижон.

– Рот на замок, хлюпик! – криком осадил Фома, и уже обращаясь к ученому добавил – Слышал? Патроны у него закончились! Дробовик у него есть, а мозгов нет! Если бы не я, его зверюга бы стоптала, а он вместо «спасибо» на меня за дешевый телефон слюной брызжет!

– Но ведь ты его разбил! – завелся парень.

Фома подошел к нему и без замаха двинул ему по роже. Пижон качнувшись, согнулся, схватился за лицо обеими руками и затих. Фома оглянулся к Кириллу и, глядя в глаза закричал:

– Какого хера вы не стреляли?!

– М-мы… я… мне страшно было… – промямлил ученый, страшась получить свою порцию, охранники возникли по обеим сторонам от Фомы.

– Страшно? Думаешь, мне не страшно? Да всем страшно! Не боится только идиот, да и тот только корчит из себя супермена. Тебе стало страшно, а твой друг лежит в качестве корма для трупоедов! Молодец! Продолжай в том же духе. Играй и дальше в приключения, если не наигрался в детстве. Чего ты сюда поперся? Романтики захотел? Вот тебе романтика! Хочешь еще? Скоро будет, я уверен. Только из-за тебя, слюнтяй очкастый, все лягут, пытаясь тебя спасти. И что тогда? Что ты сможешь сделать один на один с опасностью. Поверь, страх – не лучший советчик в таких делах. Поэтому дам тебе совет: засунь свой страх в задницу, как это сделал я – дольше проживешь.

– Но… – попытался что-то сказать Кирилл, все стояли и завороженно слушали.

– Заткнись! Никто, кроме тебя и твоего покойного дружка, не виноват. – Фома перешел на более спокойный тон – Ты виноват даже больше него, ТЫ не прикрыл его. Смотри и мотай на ус – вот так достаются деньги тем, кто рискует своими жизнями ради ваших гребаных научных экспериментов. Если бы не такие, как ты и твой Феликс, может, и не было бы никакой Зоны. Это только вы – гребаные ученые – лезете туда, куда вас не просят. Живи со всем этим, сколько сможешь. А теперь собирай свои нюни в карман – в бункере будешь по стенам размазывать – и иди дальше или возвращайся назад. Понял?!

Фома сплюнул под ноги ученому и отошел метров на пять в сторону, уселся под самую ближнюю сосну и принялся за чистку оружия.

– Фома, – позвал Пудель – Не злись.

– Пошел на хер! – огрызнулся он – Все пошли!

Колобок вопреки всему подошел и сел рядом.

– Не надо нотаций! – обиженно произнес Фома – Я знаю, что прав, и буду стоять на своем!

– Выдохни, парень. Я бы этому нытику то же самое высказал. Самое странное то, что это ты – зелень – все высказал, а не кто-нибудь из опытных. Ты бы бил полегче, что ли – зуб Пижону выбил.