Впечатляюще неистовый (ЛП)

Суни прикусила себе нижнюю губу, чтобы не рассмеяться.

- Этим они будут пожалуй заняты какое-то время. Но вы позвоните им ещё раз, не так ли?

- Конечно, - сказала я самоуверенно, хотя не могла себе представить, что смогу когда-либо снова нормально разговаривать с мамой и папой, как только те заметят, что мы ввели их в заблуждение. - Завтра. - Завтра, после того, как спасу Леандера от Гваделупе.

У меня закружилась голова, когда я подумала о моей затее. Теперь я была так близко от цели, и всё же не имела представления, как осуществить мой план. Потому что Сердан был прав – вероятно, мы не сможем просто так заглянуть в гостиную к Джонни Деппу. И даже если это получиться: гарантии, что Леандер был там, не было.

- Не смотри так мрачно, Люси. Сейчас мы повеселимся. Пришли наши испанские друзья, чтобы музицировать вместе с нами. Это снова принесёт нам немного денег. - Суни в последний раз умело смазала мой нос и прислушалась. Снаружи я услышала мягкие звуки гитары, которые присоединились к барабанам, и они манили меня, хотя странный шум вокруг нас не потерял своего магнитного притяжения. Мне нужно выйти отсюда, немедленно.

- Мне нужно как-то специально себя вести? - спросила я Суни, которая встала и проверяла свою внешность в зеркале. Ладонями она провела по своим шелковистым волосам.

- Просто сделай вид, будто ты одна из нас. По крайней мере, ты выглядишь теперь как одна из нас.

- А Сердан?

Суни весело рассмеялась и с размаха перекинула волосы через плечи.

- Он и так выглядит как один из нас. И также мало говорит, как наши ребята, когда рядом находится девушка.

- Да, я знаю. Я знаю его уже долго, - ответила я колко и в тот же момент разозлилась на себя за это. Мне нравилась Суни. Она не должна подумать, что я истеричка. Хватало уже того, что так думал Сердан. И то, что он думал, что я влюблена в звезду и только не хотела признаваться в этом. Смогу ли я когда-нибудь отговорить его от этой идеи?

Когда я наконец вышла, следуя за Суни, на стоянку лагеря и огляделась, то вскрикнула от удивления. Мой рот остался открытым, и я была не в состояние двинуться с места. Зрелище, которое предстало передо мной, потрясло меня. Такого я ещё никогда раньше не видела.

- Мне нужно к музыкантам, Люси. Увидимся позже! - крикнула Суни и помахала мне, но я не ответила на её приветствие. Я не могла поднять руку. Теперь я знала, откуда происходил шум. Мы были возле моря. Прямо возле моря!

Вечернее солнце заставляло гребни волн святиться красным светом, в то время как они медленно приближались к берегу и превращались в золотую пену. Чайки метались, громко крича, над прибоем и время от времени вытягивали рыбу, чтобы улететь вместе с ней.

Но самым увлекательным был шум моря. Он давал мне такое чувство, будто я смогу со всем справиться, не имело значение какое трудное заданием лежало передо мной. Например, что смогу выследить моего ангела-хранителя и спасти его. В конце концов мне приходится это делать не в первый раз. Один раз я уже справилась и здесь на юге, у меня всё получится.

- Красиво, правда? - Я рванула голову в сторону, и цепочки у меня на шее зазвенели. Сердан прислонился к фургону напротив. Я совсем его не заметила.

- Что за дерьмо ... - Смех уже вырвался из меня, прежде чем я смогла закрыть рот рукой. Сердан отнёсся к этому спокойно.

- Лучше, чем спортивные штаны, - проворчал он.

- Да, конечно, - согласилась я с ним, но снова рассмеялась - не из-за фиолетово-чёрной в полоску, блестящей рубашки, которую они на него напялили, и также не из-за с трудом разделённых пробором на макушке волос, и не из-за облегающих брюк и узких кожаных ботинок, а потому что в этом наряде нас действительно никто не сможет связать с фотографиями, показанными по телевизору. Мы были свободны!

Однако я буду чувствовать себя полностью свободной, только когда избавлюсь от этой узкой, неудобной обуви с пряжками. Я открыла застёжки и подпрыгивая сбросила сандалии с ног, чтобы наконец последовать за соблазнительным шумом и кинуться навстречу морю. Я бы с удовольствием сняла и длинную юбку, но тем самым я тут же впала бы в немилость, потому что нижняя часть живота женщин, как мне рассказала Суни, тоже считалось нечистой.

Поэтому я только приподняла её одной рукой на несколько сантиметров вверх, чтобы не споткнуться о подол, в то время как бежала к волнам, которые катились мне на встречу как мирные чудовища, чтобы с грохотом поприветствовать.

Я ликовала от радости, когда прохладная вода встретила мои босые ступни, и внезапно мне стало всё равно, что мне нельзя было показывать свои ноги - за один небольшой фляк меня точно не выгонят и не накажут. Я разогналась, опёрлась руками на твёрдую, сырую землю и перевернулась вокруг своей собственной оси. Как только я опять вернулась в вертикальное положение и шаловливо закружилась вокруг себя, то также обнаружила, откуда раздавалось ржание.

Группа всадников на белоснежных лошадях неслась галопом вдоль берега. Я чувствовала стук копыт у себя в животе - и да, я также чувствовала их радость. Я развела руки широко в стороны, как будто хотела обнять весь мир. Сегодня вечером я не буду думать о Леандере, ни одной секунды. А также не буду думать о завтрашнем дне. Я только буду наслаждаться жизнью.

- Свободна! - закричала я и побежала, подпрыгивая, назад к Сердану.

- Ну, ты дикий шмель? Давай пошли, они точно уже ждут нас. Праздник начинается.

Вместе мы пошли назад к манош и смешались с людьми. Но то, что мне моё намерение, не тратить зря ни одной мысли на Леандера, не удалось даже в некоторой степени, я поняла уже во время третьей песни, которую запел двоюродный брат Суни с испанскими цыганами. Я всё ещё чувствовала себя свободной, сильной и бодрой, но мое горло сжалось, а сердце отяжелело.

В этом была виновата музыка. Она вызвала эффект Рождества. Точно, это был эффект Рождества, потому что именно это случалось, когда в канун Рождества, напевая песню Тихая ночь, святая ночь, зажигались свечи на большой ёлки рядом с алтарём и вносили свет в холодную темноту церкви.

В эти моменты мне было трудно глотать, а иногда в глазах стояли слёзы. Было невозможно думать об эффекте Рождества и в тоже время не думать о Леандере, потому что в прошлый канун Рождества это был он, кто сопел из-за эмоций - а потом притянул меня к себе и согревал ухо. Моя голова на его плече.

Эффект Рождества был в принципе чем-то хорошим, домашним и слёзы в глазах, самое позднее тогда были уже не проблемой, когда мы возвращались домой после церковной службы и набивали себе животы ужасными мамиными домашними пряниками (или же по выбору купленной выпечкой с орехами.) Но здесь, у мануш и испанских цыган, ничего не становилось лучше. Чем дольше я слушала музыку, тем сильнее она омрачала мне сердце.

Я попыталась отвлечь себя тем, что стала наблюдать за двоюродным братом Суни, как тот играл на гитаре, но это было ошибкой, потому что теперь я видела перед собой Леандера и знала, как бы он хорошо себя чувствовал здесь, и как бы сильно ему понравилась музыка. Он бы выделялся, как цветная собака, со своими порванными джинсами, банданой, взъерошенными волосами и голубым и зелёным глазами хаски, но его бы никто кроме меня не видел.

Почти что с завистью я посмотрела на Суни, которая ступила вместе с другими, по-праздничному наряженными женщинами, на сцену к музыкантам и начала танцевать - игриво, изящно и гибко. Её волосы подпрыгивали в ритме бёдер, когда она вытянула свои руки высоко над головой. Её рот оставался серьёзным, но глаза святились. Я почувствовала, как Сердан рядом со мной замер. Наверное, у него только что отвисла челюсть.

- Смотри, чтобы у тебя не вывалились наружу глаза, - прошептала я ему.

Он уличёно вздрогнул.

- Пффф, - сказал он уничижительно, не отрывая внимания от сцены. И именно это пффф было последней каплей. Пффф было зарезервировано для Леандера, а не для Сердана. Я всегда злилась, когда Леандер говорил презрительное пффф, но теперь мне так этого не хватало, что я с удовольствием надавала бы Сердану пощёчин за его пффф. Только одно единственно пффф от Леандера и я смогла бы насаждаться всем этим. Радоваться, как другие, своеобразно меланхоличной и всё же быстрой музыке, волнам, которые в голубом свете полной луны, разбивались о берег, множеству зрителей, которые пришли и восторгались мануш, запахам жареного мяса и свежеиспеченного хлеба.