Уроки гнева

Но если потеряли, значит, ищут. И могут меня опередить…

Конечно, если это им позволю".

Айкем знал, какой приказ услышит, до того, как Агиллари открыл глаза и заговорил своим отрывистым "командным" тоном.

— Вот что, целитель…

Гвиарлин обернулся и посмотрел в ускользающие глазки толстого чина.

— Слушаю.

— Вот-вот, слушай… Мы всё о тебе знаем.

Лицо целителя не изменилось. А глазки чиновника неожиданно перестали ускользать и оказались похожими на два камешка с дырками. Два "куриных бога", неприятно одинаковых.

— Ты слышал об указе короля? Таких, как ты, сейчас пинают прочь. А кроме прочего иного, ты — ведьмак, колдовское семя. Селяне много чего насчёт тебя рассказывают, если припугнуть. А кой-кого не надо и пугать. Ты знаешь, что положено за смертную порчу по своду Шпринста? Конечно, знаешь, грамотей…

— Ты предлагаешь мне уехать? Собрать вещички — и прощай?

— Боги с тобой, дружок, — чин этак безобидно улыбнулся. Гвиарлин сдержался, не позволив себе поморщиться. — Мы оба понимаем: болтовня про порчу — бред. Ты лечишь, а не сводишь в землю, верно? И лечишь хорошо. Кто тебя учил, не тастары ли часом?.. Ладно, не дёргайся. Сиди тихо, продолжай помалу пользовать местных. Сегодняшняя услуга представителям закона тоже тебе зачтётся… может быть. Если не будешь шуметь. Понял, грамотей? Если!

— Я понял.

— Вот и не забудь. Ступай пока.

Не кивнув и не ответив, Гвиарлин повернулся и пошёл прочь.

По дороге до дома он успел обдумать многое. Но некоторые вещи в размышленьях не нуждались. Поэтому, придя на хутор, целитель достал заветный сундучок, открыл, извлёк один из плотных шёлковых мешочков — тот, что был завязан синей лентой — и впервые за десятилетие заварил Истинное зелье. Немногие могли пить такой декокт без боязни отправиться прямиком в могилу; но тех, кто мог бы выпить его с пользой для себя, было ещё меньше.

Вскоре действие отвара стало сказываться. Стены поплыли в круговую. Исказились звуки. Не дожидаясь большего, Гвиарлин торопливо лёг и закрыл глаза.

Преподанное некогда умение не забылось. Приноровясь к туманам и огням, целитель с давящим усилием освободился из плена (где-то далеко-далеко внутри разжалось и встало сердце, прекращая вечный труд). Свобода, которая тоже вспомнилась быстро, вернула Гвиарлину призрачные крылья, и, опираясь на них, он стрелой понёсся вверх.

Туманы стаяли. Огни горели ярче. За тем Клубком, в котором исчезали направленья, Гвиарлина ждали иные пейзажи. Холодный дождь лил в пустоту из пустоты, то завихряясь, то струясь вдоль струн. На крик отозвалась одна из них, и дальше Гвиарлин летел на эхо. В итоге иссякающего времени целитель отыскал синь-озерцо, нырнул и растворился. Осталось от него разве что зёрнышко, коснувшееся дна, где Гвиарлина быстро притянула сетка, похожая на свёрнутый комок длиннейших волосков. Усилие наоборот, влипание назад — и сердце плоти вновь взялось за труд. Но сам целитель этого не знал, плывя на лодке сна без сновидений.

— Примятый.

— Греющий.

— Мне подал весть один мой ученик.

— Как он нашёл нас?

— Он — мой ученик. И не из самых худших.

Греющий изучал искусство Сплетения Снов уже больше века. Хотя он и не считал себя мастером этого круга, азам Сплетения Снов своих питомцев он учил. Не всех подряд, конечно — только лучших. Примятый это знал.

— В чём состояла весть?

— Если без лишнего — нашёлся Высокий.

Примятый помолчал едва секунду.

— Зови Смотрящего, Холодную и прочих, — сказал он. — Мы все должны услышать новость и решить, что делать.

Хотя, добавил мастер майе про себя, с действиями мы опоздаем… если не случится чуда.

И чем всё кончится, не хочется гадать.

Глава девятнадцатая

Этот кусок камня нельзя было назвать настоящей твердью. Так — грубой лепки фасолина длиной в шесть йомов с чем-то. Осколок большего, изрытый ударами времени, висящий в пустоте.

— Давай, — скомандовала Наследница.

Завёрнутый вместо скафандра в Мантию Скитальца, Эхагес протянул ладонь. Осколок размером с крупную гору — с такого расстояния и в самом деле кажущийся немногим больше фасолины — невнятным образом стал ближе. Сказать точнее, ближе стал не камень, а ум. И камень при этом остался до смешного маленьким. Эхагес приласкал его бесплотной ладонью, тянущейся сквозь вакуум, и астероид дрогнул, больше не кружась вокруг себя.

— Продолжай, — сказала голосом Наследницы коробка на груди.

Эхагес продолжил. Его бесплотная ладонь нажала на фасолину, словно сжимая её в кулаке. Покорный камень раскрошился в груду щебня. Новое желание, наконец-то сопровождаемое чем-то вроде усилия — и щебень запылал багрянцем, жёлтым, белым; утрачивая форму, потёк расплавленной кашей. С нагревом Гес немного перестарался, камень начал кипеть, выбрасывая связанные газы. Но длилось это недолго: следом за жаром пришёл холод. Камень начал остывать.

— Что скажешь? — спросила коробка.

— Я возвращаюсь, — ответил Эхагес.

"Вот она, разница меж эспером и магом. Он управляет своей новой силой, не думая о сложности задачи — так, словно он родился изменённым. В своё время я получила при трансформе комплекс управляющих мод и ограничители, не дающие внутренней энергии сжечь хозяина; но даже при такой форе я разбиралась с тем, что получила, намного дольше.

"Сильный эспер"! Ха!

Впрочем, заблуждения Крэльела уже не имеют значения".

Пустынный шлюз. Посвистывающий шёпот машин, впускающих воздух — холодный и сухой, отдающий мёртвыми запахами, но вполне пригодный для дыхания. Мантия Скитальца тихо сворачивается и растворяется под кожей до поры, когда нужда в ней не возникнет снова.

Внутренняя дверь шлюза открывается с негромким вздохом. Коридор, выгнутый подковой, уводит направо и налево. Там — каюты пассажиров. В противоположной стороне — кают-компания, узел связи, навигаторская и прочие общие помещения. Поколебавшись, Эхагес направился к ним. Шаги почти беззвучны: высокие ботинки, копия тех, что носят в десанте, не делают много шума на слегка пружинящем покрытии пола.

Кают-компания. Пустая. Мимо. Узел связи. Дальше. Навигаторская. Пусто и тихо.

Сесть в кресло. Нажать здесь, повернуть там.

— Наследница.

— Да, Эхагес?

На обращённом к стражу лице, висящем в кубе экрана, отразилось пристальное внимание.

— Почему я?

Где находилась Наследница в этот миг? Эхагес давно понял, что это не имеет большого значения. Где бы она ни была, что бы ни делала, главным была возможность спросить и получить ответ. Возможно, лицо (не похожее на настоящее, полузабытое) было полностью синтезировано устройствами связи. Но за ним стояла именно Наследница, а остальное было неважно.

— Почему ты? — повторила она. — Именно ты? Причин — вагон. То, что для трансформы людей существуют шаблоны, тогда как для твоего Владыки их пришлось бы изобретать заново — эта причина даже не главная. Так, всего лишь дополнительный аргумент.

Эхагес слушал.

— Попробуй взглянуть на дело со стороны. Цивилизация Сферы — это цивилизация людей. Только людей. По многим причинам она является закрытой. Те расы-"почки", что нашёл десант, изучают ксенологи — но никто не думает о том, что "почки" можно было бы "полить". Люди не торопятся делиться своими достижениями. Не по злому умыслу — просто потому, что так "было всегда". Отчасти причина этого кроется в извечном страхе перед чужаками… впрочем, неважно. Важнее то, что Владыка и вообще тастары для людей — иные. Ваша просьба о помощи звучит так: "Дайте нам средство справиться с нашей проблемой, чтобы чужаки и дальше могли сидеть на шее у нашей ветви человечества". Да, я утрирую… но ты понимаешь, в чём затык. Даже будь твой народ самостоятелен и проси поддержки перед лицом внешней угрозы, люди Сферы всё равно нашли бы повод долго сомневаться, разбирать ситуацию по косточкам. А так…