Аальхарнская трилогия. Трилогия (СИ)

— У меня сегодня много дел, — произнес Шани глухо, глядя куда-то сквозь нее: будто не хотел говорить, но ему приходилось это делать. — Найди, чем заняться, а вечером поговорим.

Софья кивнула. Инквизитор пару минут рассматривал ее, словно не мог взять в толк, откуда взялась эта девушка в его доме, а потом сказал:

— Впрочем… а впрочем, нет. Собирайся.

Собираться пришлось недолго: вчера новый господин спешил, так что Софья успела захватить из приюта только свою сумочку — впрочем, ее содержимого вполне хватило для того, чтобы привести себя в порядок после трудной ночи. Смахнув излишки пудры маленькой походной пуховкой, Софья вышла из комнаты и увидела, что инквизитор сидит за столом и что-то быстро пишет на официальных бланках с черной розой.

— Держи, — сказал он и передал Софье первый лист. — Это список столичных лекарников и зельеваров. Пойдешь к ним и предъявишь это…, - он постучал по наполовину заполненному бланку перед собой. — Если смогут приготовить состав — будет очень хорошо. Не смогут — на нет и суда нет. А станут спрашивать, зачем и кому нужно, то сразу же отсылай их ко мне.

Он набросал еще несколько строчек каллиграфическим почерком с энергичным подчеркиванием букв, а затем отдал Софье бумагу. Девушка взглянула на строчки, но не поняла ни слова: написанное представляло собой набор прописных и строчных букв, перемежаемых цифрами. Оставалось надеяться, что мастера лекарники и зельевары сумеют в этом разобраться. Свернув листки в трубочку, Софья убрала их в сумку и спросила:

— Когда я могу отправляться?

Шани пожал плечами. Он словно бы уже успел забыть о том, что дал Софье какое-то поручение.

— Да хоть сейчас, — наконец произнес он.

* * *

Мастер Вельдер, чье имя в списке было подчеркнуто дважды, устроил свой дом и лабораторию на окраине города — в квартале святого Симона, в который стоило соваться только с сопровождением конного охранного отряда, но никак не в одиночку. Бродили здесь и бандиты, отдыхавшие от промысла и искавшие новое занятие, попадались проститутки, изгнанные с улицы Бакалейщиков, вершили свое дело торговцы оружием и наркотическими зельями — одним словом, квартал святого Симона был не тем местом, где стоит гулять приличным девушкам. Софья постояла на верхней ступени широкой лестницы, что, спускаясь с холма, вела к маленьким домикам с разноцветными крышами, которые, прильнув к склону, словно дремали в золотистом свете весеннего утра и видели сны об отважных контрабандистах и лихих пиратах, а затем стала неторопливо спускаться вниз.

Итак, новый господин ее не убил, не раскромсал на ломти и не выкинул из окна на камни площади Цветов — по крайней мере, пока опасения Софьи оказались напрасными. Его неусыпность декан всеаальхарнский, судя по всему, был занят какими-то собственными делами, в которые Софья вписывалась самым краешком. Поднимавшийся навстречу господин фартовой наружности улыбнулся и дотронулся до края своей измятой шляпы; Софья кивнула ему и прибавила шагу. Вчера, когда она попробовала уточнить, что же именно ей потребуется делать дальше, Шани коротко сказал, что она обо всем узнает в свой срок. Любопытному лекарник ухо отрезал, как гласит пословица, и Софья перестала задавать вопросы.

Спустившись-таки по лестнице, а затем быстрым шагом миновав пару улочек, настолько узеньких, что два человека могли бы разойтись только боком, Софья оказалась возле угрюмого на вид здания старинной архитектуры времен владычества еретического государя: три этажа, никаких украшений по фронтону, длинные узкие окошки-бойницы и обязательная икона над входной дверью. Здесь, разумеется, находилось мозаичное изображение святого Стефана. От времени мозаика успела потемнеть, и святой, смотревший на Софью, казался слепым. Под пристальным взглядом побелевших глаз Софья поежилась и постучала в дверь.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем за дверью кто-то завозился. В конце переулка к тому времени успели нарисоваться два в высшей степени отвратительных типа: стоя неподвижно и не говоря ни слова, они пристальными липкими взглядами торговцев живым товаром рассматривали благородную барышню, которой пришла в голову блажь прогуливаться в неблагополучном районе. Наконец, дверь открылась, и Софья увидела высокого господина средних лет в запачканном халате когда-то белого цвета.

— Чем могу помочь, моя госпожа? — произнес хозяин дома.

— Я из инквизиции, — сказала Софья. — Для начала разрешите войти.

Господин в халате отступил, и Софья скользнула в дом. Отвратительные типы пожали плечами и отправились куда-то по своим делам: раз рыбка выскользнула из сетей, то и жалеть о ней не стоит. Хозяин дома запер дверь — Софья даже не удивилась тому, что на ней расположен добрый десяток самых разных засовов и крючков — и сказал:

— Моя госпожа, девушкам благородного происхождения тут не место. Квартал святого Стефана опасен для тех, кто бродит в одиночку.

— Приказ есть приказ, — улыбнулась Софья, проходя за хозяином дома в сумрачное помещение с темной мебелью, которое, по всей видимости, служило гостиной. Здесь царил полный кавардак, свойственный, должно быть, всем ученым: книги громоздились в книжных полках и в стопках вдоль стен, на столах лежали какие-то скомканные исписанные бумаги и изгрызенные перья, а со стен угрюмо смотрели потемневшие портреты, на которых можно было разглядеть какие-то призраки вместо людей. В помещении отчетливо и очень неприятно пахло; когда глаза после солнечного весеннего утра привыкли к сырому полумраку дома, Софья увидела на одном из замусоренных столов дымящуюся многоэтажную подставку со множеством колб и колбочек, наполненных разноцветным содержимым. По всей видимости, именно она и служила источником непередаваемых ароматов.

— Вас могут похитить и продать в публичный дом, — без улыбки заметил хозяин. — Чем думал тот, кто вас отправлял сюда — вот вопрос.

Софья хотела было сказать, что не понаслышке знает о нравах публичных домов, ибо прожила семь лет в сиротском приюте госпожи Яравны, но решила промолчать.

— Я имею честь говорить с господином Вельдером? — уточнила она. Хозяин дома кивнул. Небрежно сбросив со старого растрескавшегося кресла какие-то тряпки, пропитанные чрезвычайно вонючим составом, он жестом пригласил Софью садиться.

— Да, моя госпожа, это именно я. А как вас зовут?

— Софья Стер, — представилась Софья, осторожно усаживаясь на самый краешек и думая о том, как бы не испортить юбку, вляпавшись в какое-нибудь случайно разлитое зелье. Вельдер призадумался, постукивая пальцем по подбородку и что-то прикидывая в уме.

— Стер, Стер… А вы, милая моя госпожа, не из тех ли Стеров, которых казнили при покойном государе за мздоимство на службе?

Софья смущенно кивнула и отвела взгляд. Не рассказывать же ему о том, что отца просто назначили виноватым, чтоб не слетела голова у персоны рангом повыше. В политике случаются вещи и похлеще, чем казненная семья, конфискованное имущество и маленькая девочка, попросту выброшенная на улицу новыми хозяевами родительского дома… Впрочем, Вельдер улыбнулся:

— Старый, благородный род, — с уважением заметил он. — Не думал, что его представители сотрудничают с инквизицией.

— Я тоже не думала, но так получилось, — промолвила Софья и протянула Вельдеру листок с зашифрованной записью. — Взгляните, пожалуйста, на это.

Вельдер принял лист и бегло просмотрел написанное, а потом натурально изменился в лице. Сперва он спустил окуляры на кончик носа и, нахмурившись, вчитывался в строчки, потом поднял их обратно на переносицу и ошеломленно произнес:

— А кто вам дал этот лист, госпожа Стер?

— Декан инквизиции, — ответила Софья. — Вы сможете сделать то, что там написано?

Вельдер усмехнулся, и ухмылка вышла очень неприятной. Он вернул Софье бумагу и спросил:

— А вы не знаете, случаем, зачем ему понадобилось обращаться ко мне? В инквизиции есть собственные лекарники и собственные зельевары, причем весьма и весьма недурные.