Школяр

Схизматик был известен своей скупостью, ей не удивлялись. Болтливые языки давно разнесли по Алексе, что у профессора пять детей, преданная жена и старый дом в Унсете, и за всё это он платит из своего жалования, не имея другого дохода. Но кто тогда оплачивал его осенние поездки Почтовой гильдией? У Филя шевелилась догадка, кто это мог быть, и тем сильней ему хотелось узнать, чем занимается профессор.

Схизматик, однако, не торопился проверять свои идеи. Он всласть отоспался (на деньги казны, как заметил Филь) и принялся неторопливо бродить по Алексе, с любопытством заглядывая во все углы. Первую Медицинскую он упорно игнорировал. Пять школяров, давно приготовив всё нужное, изнывали от ожидания.

Очередным утром после завтрака, когда профессор опять отправился на прогулку, на сей раз за пределы Алексы, следившие за ним друзья заняли наблюдательный пост за воротами на вершине холма. День был солнечный, морозный, с пронзительным бодрящим ветерком, от которого стыли щеки, уши и мерзли пальцы в рукавицах. В надежде, что Схизматик не задержится с возращением, друзья решили его дождаться. Но профессор как скрылся в деревне, так будто сквозь землю провалился.

— Он что, там чаи распивает? — сердито сказал Филь, нетерпеливо вышагивая туда-сюда вдоль бревенчатой стены.

Анна съязвила:

— Схизматик не просто так пересел с Почтовых на карету. Он решил, что одной внешности мало, и отправился искать душевной простоты!

Подпрыгивая от холода на месте, Мета проговорила дрожащим голосом:

— Я считаю, что он оплатил дорогу из собственного кармана, поэтому и приехал в карете.

Краснощекая Габриэль, единственная, кто не трясся от холода, воскликнула:

— Думаю, ты совершенно права! Карета нам с Филем обошлась осенью в двенадцать аспров, что не очень дорого даже для бедного профессора Фабрициуса.

Ян сказал, постукивая ногой о ногу:

— Считаешь, он путает следы?

— Скорее, скрывается, — буркнула Анна. — Филь, ты богатый, выпиши эмпарота. Мы его переоденем Якобом и натравим на Схизматика. Кто-нибудь знает, во сколько встанет эмпарот, доставленный в Алексу почтовыми?

Ян бросил отрывисто:

— Право, не знаю.

— Можно посчитать, — сказал Филь, подходя к компании, потом развернулся и пошел обратно. Когда он снова повернулся, все смотрели на него.

— Ну? — произнесла Анна нетерпеливо.

Филь обвел взглядом заснеженные крыши деревеньки и отходящую дорогу, сливающуюся с другой, которая брала начало от Алексы и ныряла в лес.

— Это легко. Почтовые приезжают сюда каждый раз вдвоем и выглядят, как обычные возницы. Все говорят, что на этой дороге нет демонов, поэтому едут без охраны. Чтобы покрыть пять дней пути за один, без почтовых лошадей не обойтись и еще возницам нужно заплатить сверху. Я бы дал кучерам за скорость тройную оплату, итого семь империалов и два аспра, и добавил бы на корм лошадям еще четыре аспра. Почтовые носятся четверкой цугом, и я не знаю, чем их кормят, что они такие сильные, но на сорок крайтов можно купить гору еды. Получается семь империалов и шесть аспров.

Ян присвистнул:

— Дорого! Еще эмпарот запросит не меньше трех золотых за услуги, учитывая, куда ему придется добираться.

Все замолчали, пораженные итоговой суммой.

— Филь, а у тебя есть такие деньги? — замерзшим голосом спросила Мета.

У него уже зуб на зуб не попадал, и он выговорил еле-еле:

— Если Хальмстем продам… Так что лучше вы, вы богаче.

— У нас папочка жадный, — также стуча зубами, сказала Анна.

По мостику через речку прогрохотала телега. На ней, свесив ноги, сидел профессор Фабрициус. В телеге на сенной подстилке пугающе неподвижно лежал кто-то.

Филь одним духом произнес:

— Он сейчас будет оживлять покойника! Все во Вторую Медицинскую!

Настоявшись на морозе, «следопыты» со всех ног побежали к воротам. В лаборатории, куда доступ школярам был открыт, на столе были разложены книги, призванные изображать напряженное изучение, если Схизматик сунет сюда нос. Что было маловероятно, судя по величине засова, появившегося со стороны Первой лаборатории на разделявшей их двери.

Кому что делать, было обсуждено много раз. Сначала шторы — проверить, что они по-прежнему сдвинуты настолько, чтобы прикрыть стол от взглядов с улицы. Потом достать с макушки шкафа изогнутую зеркальную трубу Лонергана и спрятать её на табурете под столом. Затем рассесться вокруг стола и ждать появления профессора в соседней комнате.

Через пять минут возле лаборатории остановилась телега. Следопыты вжали головы в плечи. Сейчас решалось главное — куда профессор потащит покойника. Если сюда, во Вторую, то все приготовления были напрасны. Он выгонит их и задернет шторы, которые свисали здесь ниже подоконника.

В Первой их подрезала Анна в тот вечер, когда Филь одарил её своей идеей. Сделать это во Второй она не успела: их застукали солдаты и отправили спать. Ножницы, которые Габриэль догадалась взять с собой в Алексу, лежали теперь под шкафом в Первой, ключ от которой Схизматик забрал наутро из конюшни.

В двери Первой заскрежетал ключ, заскрипели петли (во Второй их тщательно смазали).

— Заноси, — раздался голос Схизматика. — Клади здесь.

— Уж помогите мне, профессор, — послышался незнакомый голос, — он мужик крепкий, одному никак!

Сопение и кряхтенье продолжалось недолго, затем дверь Первой захлопнулась. Несколько секунд ушло на то, чтобы бесшумно покинуть стол, и пять любопытных ушей во Второй приникли к стене.

— Спасите его, профессор, уж больно жалко мужика! Эх, как его бык-то боданул, всю грудину разворотил!

Звякнула склянка. Раздался протяжный стон.

— Когда это случилось? — спросил Схизматик.

— Вчера вечером.

— Иди, — сказал Схизматик. — Езжай к воротам, я позову. Но ничего не гарантирую!

В ответ раздались благодарности, и следопыты прыснули к столу. Им стало понятно, что в соседней лаборатории не покойник, и это только добавило волнения: загадка выздоровления Яна должна была вот-вот разрешиться. Когда телега отъехала, они снова приникли к стене.

Схизматик озадаченно покряхтел и уселся на жалобно скрипнувший под ним табурет. Потом встал и задернул шторы. Ян выставил вверх большой палец: всё шло точно по плану. Оставив Габриэль у дырки от выпавшего сучка, четверо остальных на цыпочках покинули лабораторию. Анна несла в руке трубу Лонергана.

Переулок Висельников был пуст. Анна села перед окном в Первую лабораторию на корточки и занялась трубой. Мета встала перед ней так, чтобы загородить её от посторонних глаз. Ян пошел по переулку налево, Филь — направо. Их задача была не допустить приближения солдат, если они появятся здесь. Филь умирал от желания самому заглянуть в трубу, но Ян сказал, чтобы даже не пытался, Анна этого не простит. Подарок есть подарок.

Прошло пять минут, когда Анна с Метой вдруг бросили наблюдать, отошли от окна и замахали руками, подзывая Яна с Филем обратно. Лицо Анны было красное от злости.

— Что такое, что он там делает? — спросил её озадаченный Филь.

— Я не вижу! — прошипела она. — Сначала он смешал что-то из разных склянок, потом заметался, как бешеный бык, его ругань была слышна даже здесь, затем повернулся спиной к окну. Филь, он стоит задницей к окну, а его задница шире, чем у Гарпии! И стоит он прямо перед чем-то, что до этого взгромоздил на стол! Филь, он что-то там делает, а мы не знаем что! А если он высасывает жизнь из этого мужика?

— Он не может это делать, он доктор, — быстро возразила Мета. — Пошли, узнаем у Габриэль, что ей видно!

Анна фыркнула:

— Ты с твоими представлениями о жизни… Ну, пошли!

— Только тихо, — предупредил Ян. — Объясняться жестами, поняли?

Насколько возможно, они бесшумно заскочили обратно во Вторую. Заслышав шорох, Габриэль испуганно обернулась, прижав ладони к груди, потом выдохнула с облегчением.

— Ну что? — спросил её Филь одними губами.