Операция "Бешеные лошади" (СИ)

Понимая чего от него ждут, Сидор тем не менее не спешил озвучить собственные мысли и лишь что-то с мрачным видом про себя молча обдумывал.

— Представляете? Несколько тысяч! — неожиданно хриплым, надтреснутым голосом нарушил он молчание.

Взяв большим и указательными пальцами жемчужину, он поднёс её близко к глазам, как будто плохо видел, и принялся внимательно рассматривать. Сидор в этот момент производил впечатление человека, никогда в жизни не видевшего ничего подобного, настолько у него в этот момент было странное, удивлённое выражение лица.

— Это говённое, ненужное нам поле бондарей обойдётся нам в несколько тысяч таких вот прекрасных, ровных жемчужин. Причём, неизвестно даже точно, во сколько именно.

— Боюсь, как бы вообще всё подчистую не выгребли, — мрачно проговорил он.

— Если мы всё-таки надумаем его выкупать, конечно, — с кривой, злой ухмылкой на лице, уточнил он под внимательными взглядами своих друзей.

— Я ещё раз намедни заскакивал в Совет и ещё раз, детально всё уточнил.

— Так вот. Голова готов хоть сейчас, хоть сей момент выложить нам за наш речной жемчуг любое количество наличного золота. Любое! — тихо проговорил он, обведя всех сидящих за столом тяжёлым, злым взглядом. — Хоть миллион, хоть два, хоть три. И, соответственно, тут же, по получению золота. быстро оформить все положенные на землю документы.

— Совет полностью его поддерживает в деле продажи нам городской земли, — криво ухмыльнулся Сидор. — И меня довольно настойчиво поторопили, чтоб мы побыстрей определялись. Покупаем или нет? А то, мол, посевная на носу…. сеять, мол, нада…

— Как вы понимаете, у них на нашу земельку уже вполне определённые свои планы сформировались. Стоило её только расчистить от пней…, - скривился недовольно он. — Потому и торопят. И имеют на это, кстати, все права, — нехотя уточнил он.

— Интересно было бы знать сколько из этих жемчужин осядет в кармане самого Головы, — мрачно буркнул профессор, несколько невпопад.

— Все, — не глядя на него тихо отозвался Сидор.

— Плату от нас принимают только золотом или серебром, а весь наш жемчуг, превращаясь в золото, проходит только через него. Так что, в конечном итоге он весь оседает в бездонных карманах его клана. С весомым приварком, кстати…

Не глядя на профессора, он снова зажал жемчужину между пальцев и поднёс её близко к глазам.

— За точно такую же в Мерзком Стрые мы выручили бы на порядок больше, чем платит он, — мрачно заметил Сидор. — А здесь Голова пользуется собственной монополией и обосновывает низкую предлагаемую цену срочностью и большими объёмами продаж. И ведь прав, сволочь. Нам всегда надо срочно и много.

— Но видели бы вы, братцы, какой жадностью загорелись его поросячьи глазки, стоило только мне поднять этот вопрос, — зло, сквозь зубы, тихо проговорил он.

— Это сколько же он с нас имеет? — вопросительно глянул он на Корнея.

— Что ты на меня уставился? — сердито огрызнулся тот, невольно поёжившись под неожиданно злым и холодно-оценивающим взглядом Сидора.

— Я такой жемчуг, да ещё в таком количестве первый раз в жизни увидал только в ваших рюкзаках на землях амазонок. А до того о подобном даже не слыхал.

— Значит, решено, — флегматично отозвался Сидор, нехотя отводя взгляд. — Жемчуг больше не продаём. Ещё одну дырку на поясном ремне проколю, жрать одну варёную картошку буду, без соли, а продавать через него жемчуг — больше ни за что.

— По возможности, — невольно поморщился он, понимая что из подобных благих пожеланий в ближайшее время вряд ли чего хорошего выйдет.

— А землемер то был прав, — хмыкнул он. — У нас в Совете действительно есть большая и волосатая лапа. И зовётся она просто — наш самородный жемчуг.

— Была! — зло хлопнул он ладонью по столу.

— Да с землёй то что делать? — раздражённым голосом перебил его профессор. — Мы же за этим здесь и собрались, а ты всё про жемчуг да про жемчуг. Жемчуг он что, он и подождать может.

— Что значит, подождать? — на профессора неожиданно зло окрысилась Маша. — Да вы, профессор, хотя бы представляете сколько с нас требуют? Вы можете понять, что всего нашего оставшегося жемчуга не хватит на то чтобы оплатить то что с нас хотят получить?

— А что с землёй? — невольно перебил рассерженную Машу Сидор, подняв на профессора немного рассеянный взгляд. — С землёй всё ясно.

— За наличные мы её выкупать не то что не можем, а не будем. Маша совершенно точно сказала — это очень большие деньги. А двадцать семь, или все тридцать лет аренды нам и даром не нужны. Бред полный! — зло оскалился он.

— Да и никто из местных ничего подобного не делает, дураков нет.

— Вот и мы ничего, к чему нас вынуждают, делать не будем, — Сидор зло, недобро усмехнулся.

— Тридцать лет, — медленно покачал он головой с каким-то недоумевающим видом уставясь на противоположную стенку. — Целая жизнь. Бред!

— Но уже и бросить эти земли мы тоже не можем.

— Вариант всё бросить, чтоб не иметь проблем, я даже не рассматриваю. Если мы так поступим — нам хана. В городе после этого нам не жить. Слабаков здесь не потерпят. И если мы не ответим плюхой на плюху, то для всех мы сразу превратимся в пустое место, Тогда останется только свалить отсюда. А не хочется! Прижился я здесь что-то, — задумчиво хмыкнул он. — Но и платить такие деньги тоже не дело. Да и не за что, честно говоря. Земли пустой вокруг — море. И платить только за то чтоб быть чуточку, на пару метров поближе к городу, что-то не хочется. Тридцативёрстная зона эксклюзивных городских интересов. Засечная черта, — покачал он головой. — Бред какой-то.

— Однако, — тяжело вздохнул он, — и выбора у нас нет. Или бросить, или всё же заплатить. Вопрос — чем? Золота у нас нет, серебра — нет. Но если не платить ни золотом, ни серебром, то надо расчитываться зерном.

— Так вот, — обвёл он всех собравшихся внимательным, злым взглядом. — На сегодняшний день наше положение таково.

— По оценке землемера, согласно представленных им и согласованных в Совете планов, мы имеем: В деревне бондарей, с учётом оттяпанных было ими огородов, которые они уже вернули взад…, - бросил он сердитый взгляд на мгновенно смутившуюся Машу, — у нас там тридцать пять десятин пашни. И ещё ровно сто десятин — под новой вырубкой.

— На Медвежьей Поляне у нас сто пять десятин пашни. Было больше, но часть заняла крепость Берлог. И как крепость, с небольшим прилегающим участком в семь десятин под небольшой будущий посад, из пахотных, арендных земель исключена и полностью передана в нашу собственность. Соответственно и из налогов она исключена. Плюс к этому, в Райской Долине у нас имеется ещё тридцать десятин пашни.

— Итого, общим счётом мы имеем в аренде у города двести семьдесят десятин пашни.

— Точно! Точно, как и говорил Голова…, - неожиданно ткнул он в сторону Мани указательным пальцем. — Точно двести семьдесят десятин! Тютелька в тютельку!

Неожиданно Сидор с силой хлопнул себя ладонью по лбу и со злым, потрясённым видом уставился ошарашенно на друзей.

— А это значит…

— Это значит, что нас давно и плотно пасут, — резко перебил Сидора профессор. — Это значит, что это и козе понятно, — раздражённым, злым тоном снова перебил он его. — Но ты же у нас не коза. Ты…., - резко оборвал он себя, сердито глядя на Сидора.

— Только до тебя, Сидор, подобные элементарные вещи доходят, как до жирафа на восьмые сутки. А остальным всё давно уже кристально ясно.

— А знаете что ещё интересно, — не обращая внимания на бухтение профессора, невесело ухмыльнулся Сидор.

— Я в Совете специально узнавал. Прикинулся дурачком…

— Было бы кем прикидываться, — тихо пробурчала Маня себе под нос, косо на него посмотрев.

— В общем, я выяснил одно маленькое уточнение, — немного повеселев, с ухмылкой глядя на неё, улыбнулся Сидор. — Узнал что будет, если мы используем занятый нами участок под выращивание не зерновых, которыми надо расплачиваться, а под любые другие культуры.