Сказки о сотворении мира (СИ)

Графиня не стала спорить. Она слишком устала, чтобы спорить с товарищем, которого не видела вечность. Она слишком мало надеялась снова свидеться, но самолюбию Оскара был нанесен жестокий удар:

— Ангел не может превратиться в человека ни при каких обстоятельствах, — объяснял он наивной подруге. — Это другая раса! Принципиально другая раса с принципиально другими возможностями и средой обитания. Как ты можешь не понимать таких элементарных вещей? Превратить Ангела в человека — не то же самое, что ящера в пеликана. Здесь не прослеживается эволюционная цепь, потому что никакой эволюции от одного существа к другому быть не может!

Графиня слушала и рассматривала пальмы, а Оскар рассуждал и вскоре пришел к выводу, что графине кто-то умышленно заморочил голову. Тут же возник вопрос, где она околачивалась? Почему не отвечала на звонки? Зачем заставила волноваться его и Натана, который впадает в панику всякий раз, когда не может дозвониться ее сиятельству? И кто позаботился об Артуре Дееве, который бесследно исчез из дамского сортира «аэропорто-ди-Милано» и с тех пор никому не звонил, ни с кем не прощался, не благодарил за все и не намекал на новый кредит.

— …Я послал ему кучу денег, — негодовал Оскар. — И где он? Хоть бы сказал, что жив… если жив. Подумаешь, побили! Неженка какая! Недотрога! Я бы сам побил его с удовольствием!

— Артура побили? — удивилась графиня. — И всего-то дел?

— Пока да, но если деньги не отдаст, убить обещали. Там дела серьезные, а он исчез, как испарился. Может, его уже закатали в асфальт?

— Он же бессмертный. Как закопали — так и откопают. У них с Автором особый договор промеж собой. Не бери в голову. Закончу дела с Эрнестом, сама возьмусь за барбоса. Нет, сначала напьюсь. Не просто напьюсь, я напьюсь так, чтобы отформатироваться до чистого диска.

— А что за проблема с этим Эрнестом?

— Надо привести товарища в чувство, вернуть в дольмен, и привлечь к исполнению должностных обязанностей. Если поможешь, дела пойдут быстро.

— Ну… только деньгами, — согласился Оскар. — Не знаю, чем я еще могу помочь мальчишке, который косит под Ангела. Разве что отвести в специальную клинику.

— У тебя есть знакомый врач, который может сделать анализ крови?

— Для этого не надо знакомиться с врачом. Достаточно отстоять очередь в кабинет и уколоть палец.

— А если у врача волосы встанут дыбом? — предупредила графиня. — Все-таки существо другой расы. Его тридцать лет скрывали в монастыре, чтобы ни одна сволочь не догадалась, кто он. С каждым годом у него все меньше памяти и рассудка. Если его не вернуть в чувство и не отправить домой, то через двадцать лет он превратится в эмбрион и сдохнет, не оставив после себя молекулы для анализа. Найди врача, если сомневаешься.

Оскар умолк. Молча свернул с трассы, молча въехал в район, застроенный диковинными домами, и встал у забора Копинского.

— Именно так я и сделаю, — решил он. — Найду врача и психиатра тоже найду. Ему и тебе.

— На Эккуре проклятие Ангелов, Оскар. Оно хуже, чем приговор. Это такое странное состояние природы… с которым я не знаю как бороться. Знаю одно: мы будем последними гадами, если ему не поможем. В книге Эккура случайно не написано, как снять проклятие с Ангела?

— «Книга Эккура» написана для людей. Люди таких проклятий не накладывают и не снимают. К тому же книга была написана до того, как Ангел был проклят.

— Но где-то информация должна быть. Илья Ильич сказал четко: Эккуру нужна помощь. Ильич просто так языком не болтает. Если он откуда-то это знает, значит, информация есть.

— Из рукописи Лепешевского-старшего, что сгорела в подмосковном лесу. Совесть замучила твоего Ильича на старости лет, иначе ты бы из него слова не вынула.

— Черт бы его подрал! Так хоть бы он прочитал, что там написано, прежде чем жечь!

— А я тебе говорил: не лезь на рожон! Что ты сделала? Полезла. Напугала до смерти старика!

— Ладно, Оська! Забудем про горелые бумаги. Надо что-то предпринимать.

— Есть идеи?

— Есть. Если я не добилась личной встречи с Автором, ты устроишь нам общение в чате.

— Как?

— Ты ведь общался даже с Греалем Зубова. Будешь меня уверять, что не раскрутил на контакт свой собственный аппарат? Извини, я не верю в фантастику. Я живу в ней. Я, можно сказать, ее ключевой персонаж.

— Новый Греаль еще далек от окончательной сборки.

— Извини! — возразила графиня. — Линзы ты заказывал еще до приезда во Флориду. Глаза есть. Мозг есть. Контакт должен быть.

— Умная ты женщина, ваше сиятельство.

— Да, я такая.

— Умная, а не соображаешь, что после таких контактов приходят плохие дяди и больно бьют в челюсть. Не все такие альтруисты, как Зубов. Некоторые приходят с ножами и пистолетами.

— Пока у меня оружие Ангелов, тебе ничто не грозит. Пожалуйста, дай початиться с нашим писакой. Дай, а то заболею!

— Вылазь из машины, — сказал Оскар, — иди наверх. Только лишнего не болтай. Дом на прослушке.

Графиня не стала задавать вопросов. Она присела на верхней ступеньке дома и дождалась, пока машина скроется в основании пирамиды. Дождалась, пока в прозрачной будке за ее спиной поднимется лифт, и вошла в кабину, на полу которой все еще присутствовали разводы от соленой воды. Лифт спустился на подземный этаж. Графине открылся квадратный зал, в углу которого за толстой стеной, за металлической дверью, за рядами свинцовых пластин, находилось помещение, оклеенное фольгой от пола до потолка. Прежде чем запереться, Оскар включил режим защитного поля и камеры наблюдения по всем периметрам дома. Первый периметр контролировал секретный этаж, второй — двор, а третий — улицу за высоким забором.

— Ух, ты! — оценила графиня.

— Копинский достал. Понавесил камер, чтобы следить за мной, понаставил датчиков и думает, что меня контролирует.

— Макс перестал тебе доверять?

— Когда он мне доверял? Он вбил себе в голову, что я смоюсь с «ключом» дольмена. Заколебал! Невозможно съездить в аэропорт, чтобы не наткнуться на его людей. К пристани невозможно приблизиться. Помнишь идиота с плакатом, что встречал тебя с самолета? Уверен, что он работает на Копинского, но разве докажешь?

— Что-то я погони не видела.

— А зачем? Каждый день я нахожу в машине штук пять «жучков». А сколько не нахожу! Копинский знает все мои планы и адреса. От него бесполезно прятаться.

— Зачем ты прячешься от Копинского?

— Я прячусь? Просто с недавних пор я знаю о его планах больше, чем он о моих. Так и живем, — объяснил молодой человек и включил в лаборатории свет, от которого графиня едва не ослепла. — Ты еще не видела зеркала, которые не пробивает даже самый мощный лазерный луч. — Оскар развернул зонт с внутренней поверхностью, похожей на ровную зеркальную чашу. Мира не увидела даже швов, соединяющих куски полотна. От искаженного пространства в чаше зонта у нее совсем помутнело в глазах. — А теперь спроси, кто их делал для меня по заказу?

— Макс Копинский, — догадалась Мира.

— Та же контора, что делает космические телескопы, — ответил Оскар, развернул еще два таких же зонтика и установил на штативах, направив зеркальной стороной в середину комнаты, к стеклянному столу под которым располагался сканер. Чашу, украшенную святыми камнями, он установил на столе и наполнил водой. — Не подходи, — предупредил он. — Текст будешь читать с монитора. — Вода в «стакане» Греаля засветилась, брызнула пузырьками и стала вращаться по кругу, набирая скорость. — Все это, конечно, ерунда… то, чем мы сейчас занимаемся. Но если тебе нравится заниматься ерундой… — Оскар подключил оптический сенсор к компьютеру и по экрану побежало руническое письмо. — Мне придется присутствовать, — предупредил он. — Система не отлажена, буду сбои. Надо бы заняться, отладить, да мне оно как-то… без надобности.

— Почему? — удивилась графиня.

— Потому, что глупости это. Бесполезная трата времени. Смотри…

Руническое письмо исчезло. Вместо него появилось окно текстового редактора. Курсор замигал.