Тропою волка

Когда они попали в Лутаку впервые, это был небольшой и довольно грязный портовый город. В следующий раз случай привел их сюда лишь через несколько десятков лет — к тому времени Лутака уже стала большим городом, раскинувшимся на Побережье, самой дальней провинцией государства Баттап. В ее тихой бухте качались на мелкой волне торговые суда. С каждым годом их становилось все больше, и в недалеком будущем Лутака вполне могла стать одним из крупнейших морских портов. С тех пор как по распоряжению правителя Баттапа в Лутаке был размещен небольшой военный гарнизон, в городе стало гораздо спокойнее. Днем наряды солдат обходили жилые кварталы, рынки, ряды менял, следя за порядком, по ночам центральные улицы были под присмотром усиленных нарядов. Впрочем, к гаваням, где обитал всяческий сброд, патрули не рисковали приближаться ни днем, ни ночью.

Конопатый мальчишка с буйной рыжей шевелюрой, завидев норлоков, поспешно отворил ворота.

— Хозяин будет рад видеть вас снова! — бойко сообщил он, принимая поводья у Тиларма, которого особенно выделял за то, что тот частенько совал ему пару мелких монет за небольшие услуги. — Последний раз вы заглядывали к нам позапрошлой весной! Он будет очень рад!

— Уж будто? — пробурчал Илам, неторопливо покидая седло. — Что, есть у вас свободные комнаты, и чтоб не очень много клопов? А?

— Найдем, — поколебавшись, ответил расторопный мальчишка, улыбаясь от уха до уха.

Когда судьба заносила норлоков в Лутаку, они предпочитали останавливаться на маленьком постоялом дворе на самой окраине города. Хозяин, пожилой уроженец Рунона по имени Ферин, смуглый и коренастый, замечательно умел держать язык за зубами, никогда не задавал лишних вопросов, не удивлялся, когда постояльцы на несколько месяцев оставляли в его конюшне своих лошадей, а за небольшую плату еще и подробно пересказывал норлокам все слухи и новости, ходившие на Побережье.

Последний указ губернатора Лутаки, о котором сразу же сообщил им Ферин, — запрет на ношение в городе оружия в дневное время — привел норлоков в сильнейшее раздражение. К счастью, как резонно заметил Азах, в указе были оговорены лишь мечи, сабли и палаши и ничего не было о ножах и кинжалах.

Расположившись в двух отведенных им комнатах, норлоки спустились вниз, в общий зал — большую комнату, вымощенную серым песчаником. Все тот же рыжий мальчишка проворно таскал на их стол миски с едой. Постояльцев в это время года было немного, но в очаге, в углу зала, горел огонь и из кухни неслись ароматы тушенного с овощами мяса. Мальчишка принес тарелки с нарезанным белым хлебом, свежим сладким маслом и зеленью. Сульг так проголодался, что принялся за хлеб с маслом, не дожидаясь, пока принесут миски с горячим мясом. Илам немедленно последовал его примеру; хлеб был мягкий и восхитительно вкусный.

— Хорошо, если б не сразу пришлось отправляться в горы, — с набитым ртом невнятно проговорил он. — Можно было бы отдохнуть здесь пару дней, а? Не помню уже, когда мы ели такой вкусный хлеб.

Он махнул рукой мальчишке, чтобы тот поскорее нес мясо.

В Лутаку норлоки прибыли для встречи с очередным клиентом. Разрешение на въезд в город — необходимая вещь, чтобы у патрулей не возникало лишних вопросов, — Сульг раздобыл уже давно и не без помощи белл Беренгера. Купец, вручив норлоку нужную бумагу, не преминул вычесть ее стоимость из заработка проводников, присовокупив, что разрешение с подлинными печатями и самыми настоящими подписями стоит весьма недешево. Однако даже с такой бумагой норлоки по привычке старались не привлекать к себе лишнего внимания.

— В город пока лучше не соваться, — сказал Тирк, приступая к своей порции жареной свинины. — Надо порасспросить хозяина, что тут изменилось. Не хватало еще налететь на патруль. Разрешение на въезд — это, конечно, хорошо, но осторожность не помешает.

Азах кивнул.

— Задержат, это точно. Для дальнейшего выяснения личностей. Самое поганое — этот проклятый указ, — понизил он голос. — Как-то не хочется выходить в город без оружия.

— Тогда сидите здесь, — распорядился Сульг так же тихо, хотя за соседними столами никого не было. — Потолкуйте с хозяином. А мы с Тирком встретимся с клиентом.

Мальчишка-слуга проворно убрал пустые тарелки со стола и притащил огромное глиняное блюдо жареной рыбы. Илам оживился и потер руки. Барабка была небольшой, но удивительно вкусной рыбкой с ароматом свежей зелени. Всего пару недель в году она попадала в сети, и тогда вся Лутака благоухала запахами жареной барабки, наслаждаясь ее нежным вкусом. В сезон ее ели и во дворцах, и в лачугах рыбаков. Маленькую нежную рыбку поджаривали в кипящем масле, искусно вынимали все косточки и подавали, обваляв в мелко истолченных орехах.

— Ради одного этого стоило приехать в Лутаку, — довольным голосом заметил Кейси. Он ел рыбу аккуратно, как кошка, ловко выбирая крохотные аппетитные кусочки.

Сульг вяло поковырялся деревянной двузубой вилкой в тарелке, вздохнул и отодвинул блюдо, потом вытащил из кармана лист дешевой, плохо выделанной бумаги. Перо, которым писали, явно было расщепленным, к тому же плохо заточенным. Там, где оно цеплялось за волокна грубой бумаги, оставались потеки чернил и разводы. Писано было по-сарамитски: всего пара строчек крупными торопливыми буквами. Сульг пробежал глазами и с досадой скомкал листок.

— Плохие новости? — поинтересовался Тирк. — Что там?

— Агрхи снова подняли цену, — коротко ответил Сульг с досадой. — Скоро тот, кто им нас выдаст, станет по-настоящему богатым человеком. Ладно... об этом потом подумаем. Уж в Лутаке-то про агрхов можно и забыть...

— Это точно! — подтвердил Илам, облизнул пальцы, покосился на Кейси, который ловко орудовал вилкой, и шумно вздохнул: — Когда уже ты наконец подрастеряешь свои манеры, а? Глядеть противно...

— Не дождешься, — добродушно огрызнулся тот. Сульг задумался. За годы скитаний он научился доверять предчувствиям — странному, непонятному чувству, маленькому колокольчику, который звякал временами где-то глубоко, словно предупреждая об опасности. Сейчас колокольчик молчал, но отчего-то это не успокаивало.

— Кто этот человек? — поинтересовался Азах. — Тот, кто хочет провести караван?

Сульг пожал плечами.

— Джалал по национальности... моряк по ремеслу...

— Странно. — Тиларм отодвинул тарелку с остатками еды.

— Вот и мне странно... Джалалы не водят караваны.

Сульг пожал плечами. Нового клиента рекомендовал белл Беренгер — это внушало доверие. Но встречу джалал назначил в гавани, и это было очень неприятно. Ни один купец не станет назначать встречу в гаванях, пользующихся в городе дурной славой, если, конечно, он желает встретить рассвет живым.

— Говорю же, он не купец, а моряк, — еще раз пояснил Сульг товарищам. Кейси поглядел на него с сомнением.

— Я иду с вами, — решительно проговорил Азах. — Что-то не нравится мне это... Не спорь! — мгновенно теряя терпение, добавил он, увидев, что Сульг хочет возразить.

— И я, — добавил Илам, еще раз смачно облизнув пальцы. — А ты, — опередил он Тиларма, который тоже открыл рот, — как раз тут и останешься: надо же кому-то отвести лошадей к кузнецу? Ты видел, мой вороной бережет правую переднюю ногу? Скажи кузнецу, пусть глянет, что там с ней.

— Знаешь что?! — закипая, начал Тиларм, сердито уставившись на приятеля.

Сульг покачал головой.

— Не надо. Привлечем внимание патрулей. Думаю, в Лутаке уже прекрасно знают о контрабандных караванах. И, хоть клиенты наши — народ не болтливый, слухи о том, что караваны водят норлоки, вполне могли просочиться. Так что появиться на улицах Лутаки всем вместе — все равно — что крикнуть на главной площади: «Кто желает подзаработать на беспошлинном караване?». Нет, это небезопасно, — заключил он и снова задумался, покусывая ноготь на большом пальце.

Сведения о норлоках-проводниках передавались из уст в уста, и Сульг лично следил за тем, чтобы клиенты держали язык за зубами: законы по-прежнему карали контрабандистов смертной казнью. Несмотря на это, количество желающих рискнуть и провести нелегальный караван по горам, все увеличивалось.