Сказки о сотворении мира (СИ)

Человек поднялся. Невысокий и щупленький, он злобно посмотрел на Артура, сложил приборы в коробку и вытер рукавом лицо.

— Чего приперся-то? — спросил он. — Деньги кончились? Ну, идем. — Гостеприимный владелец сейсмографа двинулся по тропе, волоча за собой лопату. Артур остался на месте. — Чего? Ах, елки зеленые… — догадался молодой человек, — опять? Ничего не помнишь? — он сунул коробку под мышку и пожал гостю руку.

— Оскар, — представился он. — Шутов.

— Деев, — ответил Деев, — Артур.

— Что? Совсем ничего?.. — догадался Оскар. — Ладно, идем… Тебе же деньги нужны? Ты же за деньгами приехал?

— Нужны… — подтвердил изумленный Деев.

— Ну, так идем, — с раздражением повторил Оскар, — горе мое…

Странный тип по имени Оскар Шутов жил неподалеку на хуторе, в избушке, заросшей высокими сорняками. Хозяин перешагнул яму, вырытую у крыльца, преодолел лестницу, в которой отсутствовала каждая вторая ступенька, и пригласил гостя следовать за собой. «Боже мой, — подумал Артур, — неужели здесь выдают зарплату?» Внутри деньгами даже не пахло. Пахло печкой и капустой, заквашенной в ведре у порога. На столе стояло разобранное устройство, от которого тянулись провода к потолку…

— Не споткнись, — бросил на ходу Оскар. — Это для солнечных батарей. Помнишь, мы весной поставили батареи? Я их отключил для профилактики, а заняться некогда!

Деев не вспомнил. Он не вспомнил назначение еще двух ящиков с кнопками и проводами, задвинутых под кровать. Оскар взбежал по лестнице, ведущей в мансарду, но гость не торопился следовать за ним.

— Ну? Узнаешь? Это же твой дом. Деев зажмурился и снова открыл глаза. — Это твой дом! — повторил Оскар. — Ты его купил и сдал мне. Поднимайся сюда.

Артур зашел на второй этаж, который разительно не отличался от первого, и увидел в руках у Оскара папку с бумагой, которая, однако, не производила впечатления кошелька.

— Мой дом? — не поверил он.

— Не вспомнил?

Кроме них в комнате находился еще один человек. Он стоял у книжных полок в монашеской одежде, высокий, задумчивый и отстраненный, как посетитель библиотеки. Человек был поглощен разнообразием книг, сложенных стопками от пола до потолка. Отдельные экземпляры уже оттопыривали ему карман, но Оскар Шутов не замечал присутствия постороннего. Или не хотел замечать. И то и другое показалось Артуру до крайности странным, и он указал пальцем на высокого человека. Оскар обернулся.

— Что? — спросил Оскар, переходя на шепот. — Даже Валеха не помнишь? Валеха надо помнить! Бог мой, да ты не помнишь совсем ничего?

Артур растерянно помотал головой и еще раз указал на монаха.

— Что он делает?

— Чего-чего… Книги ворует. Он чокнутый на книгах. Живет один, ему скучно, вот и пристрастился.

Деев застыл. Поведение Оскара показалось ему таким же странным, как присутствие в доме молчаливого книжного вора. Деев не вспомнил никакого Валеха, он был уверен, что с такими личностями водиться не мог.

Вор взял еще одну книгу и пошел к лестнице, которую загородил Артур. Не то, чтобы Артур хотел задержать преступника. Просто его ноги отказались подчиниться и приросли к половой доске, мышцы отяжелели, голова закружилась. Страх охватил его, пробежался от сердца до пяток, вернулся и поднял дыбом волосы на макушке. Монах усмехнулся, развернулся перед остолбеневшим Артуром, и стал спускаться сквозь пол, нарочито точно печатая шаг по воображаемым ступенькам и издевательски цокая языком.

— Что он взял, не заметил? — спросил Оскар и пробежался взглядом по переплетам. — Шпренгера-Инститориса взял. Ой, не к добру это, Деев! Ой, не к добру! — Оскар оттащил гостя от лестницы за рукав. — Даже не смотри в его сторону.

Артур вытер испарину.

— Кто он?

— Ай, — отмахнулся Оскар. — Места здесь дикие, нормальному человеку здесь жить вредно для здоровья, садись, обсудим наши финансовые дела… — Артур свесился с перил и увидел, как странный монах вышел на улицу сквозь стену, немного промахнувшись мимо открытой двери.

— Чего это с ним? — не верил глазам Артур. — Он болен?

— Я же сказал, не смотри! Сядешь ты, наконец? — рассердился Оскар.

— Я, пожалуй, пойду…

— Нет, ты никуда не пойдешь, — хозяин силой усадил гостя за письменный стол. — Что? Мутит с непривычки? Хочешь, вино принесу из погреба? Окосеешь, все встанет на место.

— Нет, я пойду, — Деев вскочил, но Оскар преградил ему путь. — Смотри сюда, — он показал Артуру фотографию, перечеркнутую траурной полосой. На ней был запечатлен немолодой, утомленный жизнью человек с укоризненным взглядом сумасшедшего… или контролера… или банковского охранника.

— Учителя помнишь, Деев?.. — спросил Оскар. — Моего Учителя тоже не помнишь? Ну же, смотри внимательно… — Сумасшедший с траурной фотографии улыбнулся и подмигнул, после чего стал еще более угрюм и серьезен. Деев отпрянул. — Что? — удивился Оскар. — Это же Учитель! Мой Учитель — самый гениальный физик в истории человечества, Деев. Ты не можешь забыть Учителя просто так!

— А… — Деев открыл рот, глядя на портрет. — А почему?…

— Что «почему»?

— Замученный он какой-то…

— Ты ж его и замучил, Деев! Ты мучил моего Учителя, ты довел его до цугундера… Ты, только ты и никто, кроме тебя!

Портрет опять улыбнулся и подмигнул, поймав взгляд испуганного Артура.

— Все! С меня хватит! — заявил Артур постояльцу и ринулся к выходу.

— Деев, ты куда? Сидеть, Деев! Стоять! — Оскар выскочил следом за беглецом на крыльцо, с папкой в руках, но Деев мчался прочь, не оглядываясь. — Деев, а деньги? Тебе не нужны деньги? Вот урод, — произнес постоялец вослед убежавшему. — Ну, побегай, побегай…

Оскар вернулся в дом, спрятал папку, но оптимизма не потерял. Напротив, он постелил на стол свежую скатерть, собрал аппаратуру с пола, унес в сарай и принялся чистить картошку для ужина в самую большую кастрюлю. «Ну и дурак, — ругал он беглеца, — с каждым разом все дурнее. Просто прогрессирующий дебил. — Оскар задумался, глядя на очистки в мусорном ведре. — Или он меня за дурака держит? Если пришел, значит, помнит дорогу. Если помнит дорогу, может, еще чего-нибудь помнит?» Он вытер руки, достал папку, спрятанную второпях, и выложил ее на видное место. «Ничего, — утешил себя молодой человек, — нагуляется, прибежит».

Хозяин плотно поужинал в одиночестве, настроил приемник на последние новости, но поймал помехи. Он снял показания приборов, висящих на внешней стене, и не стал вносить их в статистическую таблицу, потому что показания не укладывались в статистику. Все говорило молодому ученому о том, что ночью будет гроза, а стало быть, дорога, ведущая в село от хутора пасечника, свернется в петлю и приведет обратно бестолкового путника.

— Слышишь, рыжий… — окликнул его голос из-за сарая, — как тебя? Оскар? Я тут переночую, а утром это… покажешь дорогу.

Оскар вынес из погреба бутыль, оплетенную лозой, и поставил на стол стаканы. Артур продрог, устал и созрел для ночлега с привидениями. Его лицо выражало отрешенность и спокойствие, характерное для постоянного жителя Слупицы.

— Первый раз, когда ты заявился сюда, Деев, — рассказывал Оскар, — Валех тебя убил, но твой Хранитель велел тебя откопать и доставить в больницу. Учитель сказал, что если Привратник сам кого выкопал, тому бояться по жизни нечего. Тот, считай, двести лет проживет. — В бокале с вином отражалось пламя свечи, на полке лежала фотография Учителя, замученного Деевым. Оскар выпил и распустил язык. — Все потому, что у тебя сильный Хранитель, Деев. Он Привратника предупредил: «Еще раз тронешь моего Артурчика — все! Тебе не жить! Земля под тобой гореть будет, и камни на голову падать!» Они сначала из-за тебя ругались, потом договорились, а о чем договорились, не знаю. Мы не должны им задавать вопросы, потому что, во-первых, не имеем права, а во-вторых, они все равно не ответят.

— За что он меня убил? — не понял Артур. — Что я ему сделал?

— Да ничего. Ты, Деев, отродясь никому ничего полезного не сделал. И вредного тоже. Ты у нас личность только потенциально опасная, потому как деструктивная. Валех сразу тебя распознал. Он мужик привередливый. Терпеть не может придурков. Он любит посидеть, за жизнь поговорить… Он, когда киснет от скуки, даже к пастухам ходит. А с тобой… о чем с тобой говорить, Деев? Ты все равно ни хрена не помнишь. Ты даже книжку не привез в подарок, и хочешь, чтобы Валех тебя уважал.