Конан и Слуга Золота(СИ)

Да, это они, паршивки, будь они неладны – больше некому… Но им не удастся. Не удастся утащить его вниз, на дно, в пучину мрака и холода. В бездну забвения. В царство смерти… Нет, он будет вечно плыть и плыть вниз, по течению. И наслаждаться теплом и покоем… Как здесь хорошо… И почти совсем тихо…

– … нет! – чей-то еле слышимый писк где-то на самом краю сознания. – Он слишком ослаб от потери крови! Даже с бульоном – не раньше, чем через два-три дня, ваше величество!

– Вот чёрт! – снова сердитый писк. Комары там, что ли, летают над ним? – Неграл его раздери! Это слишком поздно! Я не могу ждать. Ладно. Тогда ступай к этим двоим. И помни – они нужны мне живыми и по возможности здоровыми! Потому что… в случае чего… Казнить-то можно в любом состоянии. А вот использовать… Поэтому сейчас: я сказал – здоровыми!

– Слушаю, и повинуюсь, мой повелитель! Всё, что в моих силах, и свыше, будет сделано, только бы ваше величество было довольно!

– Хорошо, хорошо… Ступай!

                               ***

– … всех! Кто тебя просил это делать?! – возмущение султана было так велико, что брызги слюны так и летели изо рта. – Кто?!

– Да никто, ваше величество! Говорю же, я просто искал свою женщину, и открывал все запертые двери и решётки! Откуда же я мог знать про этих арестантов? А что, они снова взялись за грабежи и убийства? – Конан не удержался, чтобы не сыронизировать, но был так серьёзен, что Боташ сдержался.

– Нет! -он фыркнул, посопел. Затем рассмеялся, – Нет. – Боташ продолжил уже куда спокойней, – Эти задохлики – не грабители и убийцы. Те у меня не сидят без дела – они дробят камни, мостят дороги, добывают руду в… ну, не важно.

А этим, – он снова засопел, – опасно было давать… э-э… общаться с честными уголовниками! Они… могли позасорить их пустые мозги разной глупой ерундой: обо мне, о нашем государстве, о позорной дани Аргосу… О терпимости. Ну, к другим религигиям, цвету кожи, ну, и вообще… обо всём таком. Вроде рая на земле – общества всеобщего равенства и торжества закона, какой-то там высшей справедливости, мира…

– А, политические! – догадался Конан, – Да, этих, точно, надо опасаться! Ну, извиняюсь! Я же не знал, кто они такие! Да и запирать их обратно не было времени! – на этот раз султан, о чём-то задумавшийся, вообще пропустил замечание киммерийца мимо ушей, – А что, они все сбежали?

– Да нет, куда им! Разве они могли бы уковылять далеко? Просто моим сардарам и даже барсам пришлось долго собирать этих негодяев по всему подземелью. И всё равно они ещё не уверены, что собрали всех. Возможно, человек десять, помоложе, всё же умудрились скрыться. Похоже, как раз через новый ход в доме Хаттаф-бека.

Конан от всей души пожелал беднягам удачи и чьей-нибудь помощи – но вряд ли они могли бы получить её от людей Рината. Оставалось надеяться, что они всё же проскочили в промежуток до смены стражников Хаттаф-бека, но после ухода из подвала головорезов-наёмников, страхующих подземелье от «горячо любимых» горцев.

Воцарилось долгое молчание. Султан расхаживал – очевидно, движение помогало ему лучше сосредоточиться – Конан и Каринэ помалкивали, и лишь иногда обмениваясь многозначительными взглядами.

Боташ же просто… тянул время. Решение он уже принял. Просто хотел нагнать на этих двоих страху, и показать, какое великое одолжение он собирается им сделать, и милость – оказать. Впрочем, насчёт страху, как он уже понял, ничего не получится.

Проклятый волосатый дикарь прав – у Боташа появился реальный шанс избавиться навсегда от унизительного рабства и жуткой судьбы… А то уж он было подумал, что придётся терпеть такое всю оставшуюся жизнь, замирая в страхе каждое полнолуние, и думая, как обезопасить себя от происков чёртова властолюбивого проходимца…

Да, с Хаттаф-беком, если подумать, получилось тоже не совсем… неудачно: он ведь не дурак, понимал, что амбициозный сопляк метит рано или поздно занять его – его! – место. Так что десять часов размышлений – сам по себе выдающийся случай для Боташа! – не прошли даром. Решение избавиться от дамоклова меча, живущего в фамильном подземельи, и заодно – готовящего нож за спиной фаворита, и зажить прежней безмятежной жизнью на старости лет, просто напрашивалось само собой.

Боташ прекратил ходьбу. Важно приподнялся на носки, опустился. Фыркнул.

– Пёс с ними, с этими мерзавцами! Всё равно мои люди переловят их рано или поздно, и посадят обратно! Скажи мне лучше вот что… Ты точно уверен, что существует способ навсегда уничтожить… вот ЭТО! – он кивнул на кувшин, который стоял теперь у подножия трона, – И что твой… э-э… друг знает этот способ?

– О, ваше величество, конечно! Разве стал бы я об этом говорить, если бы не был уверен?! Ведь я и… э-э… моя женщина – должны больше всех бояться его гнева, и быть заинтересованы в его… Хм! Скорейшем и надёжнейшем уничтожении! Ведь именно мы нанесли его… э-э… достоинству такое страшное оскорбление!

Поэтому чем раньше ваше величество изволит приказать отправить нас в путь, тем быстрее этот сосуд с его ужасным содержимым покинет ваш дворец и пределы Турфана, и тем больше времени будет у моего друга… На необходимые приготовления и заклинания, или что там ещё может понадобиться!

– Н-да, это верно. – скривив губы, Боташ вздохнул. Он не любил, когда на него пытались давить, или подгонять, – Чем быстрее – тем… Вас двоих на месте этой твари я уж точно… Любил бы не особенно сильно, – тут его величество изволило ехидно ухмыльнуться, – Да и советник мой, если очухается, тоже от вас и ваших дел, в восторге не будет.

Подойдя к трону и опасливо взяв в руки вместилище души монстра, он нахмурился и поцокал языком:

– Вот, значит, в чём было дело… А я-то, глупец, порадовался, когда получил эти дары и подношения… Вот хитрецы! Мать их так…

– О чём вы, ваше величество? – осмелился нарушить думы Боташа заинтригованный варвар, – Вам… знаком этот сосуд?!

– Знаком, да! – султан раздражённо сплюнул, – Он хорошо запоминается. Хотя бы своими дурацкими рисунками и письменами! На древне-стигийском, кажется…

В-общем, я около десяти лет пытался… э-э… взять под свой контроль перевалы, ведущие из Турфана непосредственно в Коф, чтобы, значит, мои караваны не поднимались вверх по реке Красной, и не платили за пользование чужими судами. Да и таможенных сборов… А в южных отрогах Карпашских гор проживало лишь несколько родовых общин какого-то там старинного племени улюминаров. Это какая-то религиозно-просвященная, ну и всё такое… Секта. Я даже и не слышал о них до этого, думал, на этих лысых склонах и выжить-то невозможно – не то, что воевать!

Они, однако там за несколько веков окопались хорошо – понадолбили себе пещер, понарыли каналов… Продавали, в-основном опиумный мак. Но сами его не употребляли. Ну, верования, так сказать… А, значит, других травить можно… Так вот, эти мерзавцы-вероотступники то бежали от моих людей, то подло нападали на оставленные гарнизоны, и учиняли отвратительную резню. В горах – сам понимаешь – поймать и разбить врага не так-то просто. Поэтому я всё усиливал и укреплял крепости и гарнизоны. А они всё нападали, и всё разрушали…

Короче, это была та ещё заноза в… как ты говоришь – с другой стороны от… Хм! Сволочи!

В прошлом году, правда, нашёл я средство – каналы разрушил и засыпал, а пещеры… позатопил! А когда они пытались всё восстановить – уже мои нападали, и всех убивали… Ну, словом, по их же методу! Этой весной я собирался уже окончательно…

И вдруг месяцев пять назад, зимой, заявляется ко мне их посольство, и нижайше просит быть их сувереном, и владеть и править ими моей мудрой рукой, и всё такое прочее, только не чинить им препятствий в отправлении их, значит, культовых обрядов… И принять эти подарки и приношения – в знак, так сказать, их покорности и вечной преданности…

Вот, оказывается, что они придумали… И ведь верно рассчитали – четыре месяца мне было совсем не до них! А я… Теперь-то понял, в чём был подвох. И ведь мог бы догадаться ещё тогда – сразу мне не понравилось это посольство и их речи.