Полцарства за принцессу

— Хорошенько помолитесь, господин Герой, так как вскоре топор палача приложится к вашей шейке. Не правда ли, ловко я придумал, как лишить вас волшебного меча? А без него вы кто? Обычный человек! Признайтесь, отдавая свой меч страже, вы думали, что я не рискну связываться с победителем Безе-Злезе? Досадная промашка! Как только я узнал, что вы не смогли справиться с колдуном в честном бою, я понял: вы далеко не всесильны. К тому же одна гадалка нагадала мне, что с минувшей ночи я должен стать правителем Берилингии. Как видите, все сбылось. И хотя моя армия еще со вчерашнего дня стояла в лесу, неподалеку от Альза-рии, мне даже не пришлось воевать, чтобы примерить корону. Все сделали за меня вы. Спасибо вам, спасибо. И прощайте. Надеюсь, вас хорошо встретят в Нифльхеле. Там любят покойничков. Хе-хе.

Генрих попытался вырваться, но стражники еще крепче сжали его руки.

Ничего не выйдет, барон! — крикнул^Ген-рих. — Меня видели в городе, и многие уже знают правду.

Ах, я не подумал об этом. Ну да ничего. Это дело легко поправимое. Придется несколько растянуть удовольствие и устроить суд. Но вы не тешьте себя напрасной надеждой. Вы ведь знаете, как обычно проходят такие процессы: один-другой подкупленный свидетель дает ложные показания — и приговор вынесен. Не в вашу, конечно, пользу. Да, кстати, напоследок еще одна хорошая новость. Вас казнят не одного, а вместе с одним из глюмов. Второй, к сожалению, сбежал. Но его ищут и, думаю, к вечеру найдут. Так что умирать вам будет совсем даже не скучно. Спокойного вам отдыха перед казнью! Хе-хе.

Стражники приволокли Генриха в темницу и бросили в тесную вонючую клеть на гнилую солому. В камере не было даже окна. Когда стражники закрыли дверь, все погрузилось в непроглядную мглу. Генрих закусил До крови губу: таким способом он пытался сдержать навернувшиеся на глаза слезы досады.

— Ах, это вы, гошподин рыцарь, — услышал Генрих тихий голос призрака Уля Бергмана. — Очень рад опять ваш видеть, хотя очень опечален, что в таких кошмарных ушловиях. Подлый Хильдебрант и ваш перехитрил? Ай-яй-яй. Какой негодяй! А король ждал, как и бывший рыцарь Шкурд, и глюм Капунькиш, и гном — хранитель коро-левшких шокровищ Эргрик и даже церемоний-мейштер Хриштианиуш, что вы их выручите. Ай-яй-яй — беда, беда. Они вше тут, в плену. Только принцешшы Альбины нет — она по-прежнему в швоей комнате… но теперь на шаму шебя не похожа. Люди барона вше время дают ей пить какой-то шкверно пахнущий напиток. Я жапахи не ражли-чаю, конечно, но видел, как шлуги кривилишь, понюхав его. Вот.

Слава богу Альбина жива! Ох, простите, здравствуйте, призрак господина Уля Бергмана.

Мне уж вряд ли ждравштвовать, а вам ждравштвуйте. Жива, жива Альбина, — закивало головой привидение. — Барон, между прочим, въехав в жамок, тут же пошлал ведьму-гонца к королю Фуажебалю Третьему. Он хотел выдать Альбину жамуж жа принца Дуралея, чтоб уладить недо-ражумение между Берилингией и Ливантией.

И что? — с дрожью в голосе спросил Генрих.

Ведьма прилетела обратно ш ответным пишь-мом, в котором черным по белому было напишано, что беж богатого приданого принцешшы Дуралею не нужны. И ешли полцарштва добровольно отдано не будет, так ливантийцы шами оттяпают кушок Берилингии.

Поделом барону! Пусть теперь дрожит от страха.

А еще барона не поддержали герцоги Вильгельм Храбрый, Альбрехт Четвертый Праведник, Иоанн Ротшвайншкий Шлепой и Эрншт Лармбергш-кий Лышый. Так что теперь войны барону не миновать, — не скрывая радости, сообщил призрак.

А как поживает король Реберик? Его сильно пытают?

Очень шильно — его морят голодом. Барон велел прицепить под шамым потолком кошелку ш едой так, чтоб король не мог до нее добратьшя, и теперь король штрадает. Это кошмарно — так обижать и унижать короля. А бывшего рыцаря Шкур-да пытали даже каленым жележом. Хотели выведать, где он прячет шокровища и драгоценношти. Но он ведь воин и вше отважно терпит. Ах, даже не жнаю, долго ли король и Шкурд шмогут терпеть такие кошмарные пытки. Потому что, как только король укажет, где печать, палач барона его щт же и удушит. — Привидение вздохнуло. — И будет во дворце короля два привидения: мое и Реберика Во-шьмого. Это кошмарно, не так ли?

А когда Хильдебрант привез короля и его людей в столицу? — спросил Генрих.

Лишь только пропало Рожовое Облако. Их привежли тайно в жакрытой телеге, об этом мне поведал мой друг рыцарь-гном Эргрик. А наивная принцешша Альбина и глюмы так радостно приветствовали барона и его армию, что не жаподожрили вероломного плана и были легко пленены. Tejiepb дело жа печатью — это удивительная печать, второй такой в мире нет: оштавленный ею оттишк лучится ярко, как шолнце, а в лучах его играет, точно живой, голубой дракон… Ах, что будет, что будет…

Передайте Скурду и его величеству, чтоб не теряли надежды. Хильдебрант решил устроить надо мной всенародное судилище. Возможно, там мне удастся раскрыть людям всю правду и низвергнуть барона.

Это был бы приятный шюрприж!

Генрих кивнул, хотя на самом деле был уверен, что на суде ему даже не дадут раскрыть рта. Но лучше поддержать надежду маленькой ложью, чем позволить отчаянию завладеть сердцем. Король ни за что не должен отречься от престола, иначе жестокий Хильдебрант затопит Берилингию кровью собственных подданных.

Привидение исчезло так же внезапно, как и появилось. До самого вечера никто больше не нарушал жуткого одиночества Генриха, а когда часы на городской ратуше пробили шесть раз, двери со скрежетом распахнулись и в камеру ввалились несколько тюремщиков, кузнец и палач. Мальчику нацепили на ноги и руки кандалы и поволокли из темницы.

Суд над «лжегероем» барон Хильдебрант решил устроить прямо на главной площади. Для этого специально был возведен шатер, в котором на креслах, в ряд, расселись бароны, графы и другие берилингий-ские вельможи. На месте судьи, на специально доставленном из замка королевском троне, сидел сам Хильдебрант. Перед ним находились ваза, полная пирожных, молоток судьи и пергаментные свитки с обвинением. Напротив барона высилась новенькая, пахнущая сосновой смолой плаха, вокруг которой стояли в несколько рядов стражники. Генриха посадили на грубо сколоченную лавку рядом с воительницей Хонкой и Капунькисом.

Ах, Генрих, — вздохнул глюм. — Зачем ты только ушел из замка? Уж с тобой мы бы точно побили Хильдебранта и всех заговорщиков.

Что говорить — теперь уж вряд ли что изменишь, — ответил Генрих. — Хорошо хоть Буруньки-су удалось улизнуть.

Да, братец всегда был сообразительней меня, — сказал Капунькис. — Он раскусил барона, как только тот ступил в замок. А я еще с ним спорил!

И почему ты только не послушался меня, храбрый юноша! Я ведь говорила тебе, чтоб ты бежал, — печально вздохнула Хонка.

Но разве ты не знала, что я этого не сделаю? Уж лучше умереть вместе со своими друзьями, чем запятнать себя позором на всю оставшуюся жизнь. Кстати, Скурд жив, и палачи ничего не могут поделать с его мужеством.

Из глаз Хонки выкатилась слезинка. Чтоб скрыть ее, женщина отвернула лицо от Генриха.