Отцы Ели Кислый Виноград. Первый лабиринт

Миней тут же сделал успокаивающий жест: «Нет, друг мой, если не хочешь, не говори!» — «Я должен вас покинуть! — прогундосил Коба, закрыв та-фон и засунув его за пазуху. — Миней, ты уж сам разберись с этим работником, сам объясни ему нашу техническую политику. Введи его в курс дела. Но… сам понимаешь! — и он еле слышно промычал: — ничего лишнего…» С этими словами Арпадофель покинул беседку и словно бы растворился среди кустарника. Моти моментально почувствовал облегчение и вздохнул, подумав про себя: «Хорошо, что он наконец-то ушёл…»

«Хорошо, что он наконец-то ушёл! — словно прочёл его затаённые мысли Мезимотес и, расслабившись, развалился в кресле. — Давай, ещё по чашечке крепкого кофе и займёмся делом. Как мы с тобой привыкли работать! Уж ты извини, у него было действительно важное дело ко мне, не могу же я ему сказать, чтобы зашёл позже…» Моти с удивлением воззрился на босса, который на секунду отвернулся, чтобы передать ему кофейник. Когда Миней повернулся, Моти натянул на лицо привычно деловое выражение, освещаемое добродушной улыбкой. «Вкусный у вас кофе, шеф! А можно чуть коньячка?» — неожиданно для самого себя осмелел Моти. — «Ну, конечно, не стесняйся!» — и Миней наполнил обе крохотные рюмочки изящной формы. Казалось, и его уход Арпадофеля взбодрил.

Он согревал в руке содержимое рюмки, потом, пригубив, поставил её на просторный низенький столик, стилизованный под замшелый пень (правда, чересчур гладко для обычного пня отполированный), и проговорил: «Итак, во-первых, хочу тебя конкретно и официально поставить в известность, что, по согласованному решению руководителей трёх Министерств, на «Лулианию» возложена почётная задача. Мы приступаем к разработке важнейшей новой темы, с чем нас всех хочу поздравить.

Это, скажу без преувеличения — ПРОЕКТ ВЕКА! Сразу предупреждаю тебя, дорогой Моти, что это не только весьма важный проект, но и… э-э-э… архисекретный.

Степень секретности работ такова, что я даже не вправе на данном этапе всего рассказать…» — «Мы, в общем-то, привыкли к коммерческим секретам. Наверно, и здесь то же самое?» — спросил Моти. — «Да, — коротко ответствовал Мезимотес, — несомненно, и это тоже». — «Какие же секреты, превыше коммерческих, могут быть в «Лулиании»?" — удивился Моти.

Мезимотес словно не расслышал и продолжал: «Ты, Мотеле, будешь главным специалистом по этому ПРОЕКТУ — отныне это ключевая тема в деятельности «Лулиании».

От успеха её завершения для лулианичей, для Эрании, более того — для Арцены! — очень многое зависит. Впрочем, на другие задачи у тебя просто не останется ни сил, ни времени».

Моти взволнованно и с интересом глянул на Мезимотеса. А тот, снова пригубив из рюмочки, продолжил: «Основных целей нашего нового проекта — несколько. Мы создаём комплекс взаимозависимых саморазвивающихся программ, которые запускаются и действуют, при необходимости, самостоятельно…» — «Не проблема!..» — прошелестел еле слышно Моти, удивляясь столь общему и тривиальному началу обсуждения новой темы. Миней важно кивнул и продолжал: «Один из главных моментов в этом комплексе — саморазвитие и саморазрастание. Это и есть твоя задача, которой ты будешь заниматься, не отвлекаясь ни на что другое. А в общем наш комплекс формируется на основе сочетания компьютерных игр различной степени популярности в основном, твоей, Моти, новейшей разработки».

Моти слушал босса с растущим интересом, смешанным с удивлением. Миней продолжал важно вещать: «Мы создаём гигантскую компьютерную супер-игру, построенную на принципе многовитковой сложно-закрученной ракушки с элементами цветомузыки. Это будет новый и необычный музыкальный аттракцион мирового уровня!.. Поэтому, кстати, на определённом этапе мы подключим к проекту и выдающихся музыкантов, к примеру, силоноидов Ори Мусаки-сан. Но это в своё время — ни мгновеньем раньше».

Моти всё ещё не понимал, куда клонит Миней. «Главное — формирование из себя и в себе струи подобающей цветовой гаммы. Участник игры должен совершить точное попадание в упомянутую струю, а она по ходу дела формирует из себя то, что мы с самого начала называем «Ракушкой счастья», она же «ЦЕДЕФОШРИЯ». — «Но у нас же есть в Парке «Цедефошрия»! — воскликнул Моти. Он внимательно слушал, пытаясь схватить главную мысль и одновременно представить, как изобразить превращение струи в многовитковую ракушку и обратно программными методами. Он подумал, что если это удастся, может получиться очень даже увлекательная игра.

А Миней уже говорил о другом: «Конечным и желательным результатом игры должно стать сознательное приятие игроком глобальных ценностей струи подобающей цветовой гаммы и психологическое в них проникновение. Каждая ступень нашего комплекса ненавязчиво формирует у игрока личное стремление к глобальным ценностям современного мира. Вот тебе и ещё одна задача: разработка программного блока ненавязчивого притяжения. Пойми, дружок: МЫ НИКОМУ НИЧЕГО НЕ НАВЯЗЫВАЕМ — МЫ ПРИВЛЕКАЕМ! В этот блок надо заложить нечто, способное побудить, привлечь, заинтересовать сразу большие массы людей. Таким образом, эти массы незаметно оказываются в НАШЕЙ СТРУЕ ПОДОБАЮЩЕЙ ЦВЕТОВОЙ ГАММЫ, которая уже преобразована в Ракушку счастья, в новую «Цедефошрию».

Моти усмехнулся и тихонько процитировал одно из любимых выражений Пительмана: «Масса, она завсегда…» Миней коротко кивнул и продолжал: «Нам надо привлечь широкие массы… включая и законченных индивидуалистов, а также нудников, кого любые (а пуще всего азартные!) игры не интересуют, которые вообще против такого интеллектуального развлечения». Моти с удивлением заметил: «Но ведь попадание в струю считается свойством, я бы сказал — привилегией! — только определённых слоёв общества, шеф! Наверно, для не элитариев и тех, что не хотят ими быть, точного попадания в нашу струю не требуется? У них своя струя, и называется она по-другому. И вообще… Какое это имеет отношение к развивающим компьютерным играм, которыми мы занимаемся, которые действительно предназначены для всех-всех-всех?» — «Мотеле, ты, конечно же, ошибаешься! — ласково наклонился к нему Миней. — Мы ставим целью сделать счастливыми всех-всех-всех, а не только тех, кто уже в струе, кто впитал её с молоком матери. Ведь наша новая струя потому так и называется — струя подобающей цветовой гаммы! Ты вспомни, как и откуда я поднял тебя, из чего я создал нашу «Лулианию». Только тогда и только так ты попал в струю, и твоя семья пополнила дружные ряды эранийских элитариев! — ласково, и в то же время неожиданно холодно, улыбнулся Мезимотес. — Каких тебе это стоило трудов, где ты пребывал до этого, и кому ты должен быть за то благодарен…» Моти, конечно, предпочёл бы, чтобы шеф не вспоминал об этом. Потому что Моти с неприятным и виноватым чувством вспомнил, что это была одна из причин его серьёзной ссоры с родными жены. Старый, хмурый Гедалья вовсе не собирался скрывать своего отношения к тем, кто называл себя элитариями, всеми силами стремящимся удержать занимаемое ими высокое положение в Эрании и никому никогда его не уступать. Моти сумел убедить себя, что его мечта — с гордостью носить звание элитария, чтобы и его семья испытывала от этого чувство гордости. О том, что его отец был когда-то одним из преуспевающих бизнесменов Эрании, а впоследствии очень преуспел в Австралии, он почему-то не вспомнил.

Он покраснел, исподлобья поглядев на Мезимотеса, который, подмигнув ему, заметил:

«А ныне мы хотим охватить современным мышлением самые широкие массы. Пришла пора привлечь всех-всех-всех в струю подобающей цветовой гаммы. Да, ты где-то как-то прав: не всем ещё порой дано осознать, не всем воспитание позволяет проникнуться нашей струёй, понять, что она даёт всему обществу и каждому его члену в отдельности. Такое осознание доступно сегодня только интеллектуалу-элитарию. Для тех же, кому не дано обычным путём испытать счастье попадания в струю, вдохнуть её животворное, прогрессивное влияние, нужна наша новая развивающая — я ещё раз подчёркиваю: развивающая и саморазвивающаяся! — компьютерная игра, состоящая из комплекса взаимосвязанных и в то же время самостоятельных блоков. Ну, скажи, дорогой Моти, разве это не имеет отношения к развивающим интеллектуальным играм?