Fallout: Equestria (ЛП)

Я кивнула, потому что сама слышала режущую грустью сердце песню в таверне Шлагбаум.

И как я могла идти против всего этого? Смотрительница... любезно потворствовала этому маленькому хобби, пока это не мешало моей новой обязанности поднимать ослабевающий дух Стойла. Но, как я уже говорила тебе, это совсем не то, о чём я мечтала.

Уже предугадывая ответ, я спросила:

Вельвет, почему ты покинула Стойло?

Вельвет скромно улыбнулась.

Опять же из-за кьютимарки. Она повернулась, отталкивая одну из аптечек, чтобы показать соловья на её боку. Крылья распахнуты, клюв открыт в пении. Видишь, чего здесь нет, Литлпип?

Я видела, что там есть. Что всегда там было. Поющая красивую песнь птица.

Она не заперта в клетке, мягким голосом сказала Вельвет Ремеди. И если она свободна, то и я не могу иначе. В болезни или беде я должна быть свободна.

* * *

Пойду-ка я наружу крылья разомну малёхо.

Я оторвалась от книги, за чтением которой коротала время. (Оказалось, Ежедневник Эквестрийской Армии был целиком и полностью посвящён боевым сёдлам.) Поезд сбавил ход почти до полной остановки. Сам поезд уже проехал пик, и поездовые пони тянули остаток состава через гору, перед тем как отпустить его и заскочить самим. Не похоже было, что нам вскоре грозил ещё шанс подышать свежим воздухом... ну или для Каламити рассмотреть получше наш хвост.

Я кивнула, отпуская его. Вельвет Ремеди скорее всего уже возвращалась с тормозного вагона; она постоянно проверяла спасённых нами взрослых пони, и я, задержавшись, быстрой рысью побежала осмотреть жеребят.

Время ожидания медленно тянулось, как сам поезд. Вельвет что-то уж долго не было, неужто заблудилась? Нет, это глупо; в самом деле, нельзя же заблудиться в поезде? Я хихикнула, представив себе, как бы я заблудилась в поезде и как буду идти, ведомая заклинанием картографа моего ПипБака. Бедная Вельвет, как она вообще может проделать путь из одного конца поезда в другой без карты?

Я предложила Вельвет Ремеди её ПипБак, но она отказалась, что потрясло меня. Я напомнила, насколько полезной может стать эта штука в Эквестрийской Пустоши. Единорожка сказала, что я могу взять ПипБак себе как подарок и в качестве извинения за то, что дала его мне. Она не винила себя в моём уходе из Стойла, но жалела о том, что приложила своё копыто (по правде говоря, и всю себя) к моему выбору.

Последняя попытка убеждения натолкнулась на твёрдый отказ:

Я сбежала из той тюрьмы и не буду носить её кандалы. Без разницы, насколько они позолочены. С этими словами она ушла в тормозной вагон посмотреть, как там пони.

Из задумчивости меня вывел драконий рёв пулемета. Раздались предсмертные крики тянувших поезд пони.

Через секунду я услышала, как "тягачи" (которые были также и охранниками) открыли ответный огонь.

Жеребята начали паниковать. Я попыталась их успокоить (или хотя бы собрать вместе), когда через заднюю дверь вошла крайне взволнованная Вельвет. Почти тогда же, крича и размахивая копытами, в вагон ворвался один из тягловых пони с рычажным ружьём, висящим в воздухе возле его бока.

Засада! Работорговцы! Защищайте детей!

Что?! Как они нас обогнали?!

Прежде чем я успела задаться этим вопросом, жуткий пони в броне работорговцев с покрытыми кровью шипами вокруг копыт яростно вломился в вагон, намереваясь убить ещё кого-нибудь. Не было времени на размышления, я просто подняла свою винтовку и начала палить в него. Поездовой пони пригнулся, поворачивая ружье, и разрядил его в работорговца. Я даже не поняла, кто из нас его убил.

На мгновение кошмары вернулись ко мне. Я заколебалась, но, к счастью, только после того как нападавший был убит. Потом резким щелчком я включила мой Л.У.М. и увидела впереди наплыв красных меток, толпящихся вокруг нескольких дружественных, что были ближе ко мне.

Я повернулась к Вельвет, левитируя игольный пистолет и заряжая в него обойму. Я так и не разобралась, что означали метки на обоймах с иглами, но полагала, что любой вид амуниции по крайней мере мог лишать боеспособности.

Возьми это. Защити жеребят во что бы то ни стало. Я пойду помогу в передних вагонах! Нужно уложить напавших до того, как они доберутся сюда.

Вельвет Ремеди уставилась на пистолет, как будто я протягивала ей ядовитую змею.

Я... Я не могу.

Ох, ради Селестии!

Ты должна! Ты не выживешь здесь, если не будешь готова дать отпор, я указала на жеребят, и никто из тех, кого ты защищаешь, тоже.

Вельвет сглотнула.

Я имею в виду... Я не знаю как!

О!

Проще простого. Наводишь этот конец на плохого пони. Чтобы выстрелить, дёрни за маленький рычажок это спусковой крючок.

Она кивнула, а потом взглянула в надежде, что я предложу что-нибудь иное.

Я не убийца. Я... Я не думаю, что смогу!

Учись, хоть это и было жёстко, даже жестоко, но это надо было сказать. Это Эквестрийская Пустошь, тут нельзя иначе.

* * *

Поезд катился с горы, набирая скорость, впрочем пока не успел развить достаточно высокую, чтобы помешать разношёрстной банде единорогов и земных пони запрыгнуть на борт. Двое земных пони с боевыми сёдлами, укомплектованными пулеметами, прошлись очередями по тягловой команде, разрывая бедных пони на куски кровавого мяса, и были убиты ответным огнём с поезда.

Я держала позицию на крыше в нескольких вагонах от того, в котором находились Вельвет Ремеди с жеребятами, и держала штурмовую винтовку наготове. На компасе Л.У.М.а было так много красных точек впереди, что отслеживать отдельные цели было невозможно. Какая-то часть меня требовала попробовать начать переговоры, лишь бы избежать растущих угрызений совести. Но об этом и речи быть не могло. Нет, все, кто атаковал поезд, должны были умереть. Именно с этим утвердившимся намерением я открыла огонь по первой же заскочившей на вагон передо мной работорговке. Пуля пролетела мимо цели, и та спрыгнула обратно. Проклятье!

В воздухе за моей спиной раздался взрыв. Обратив взгляд в небо, я увидела Каламити, виляющего и маневрирующего, с грифоном на хвосте. Преследователь был вооружён медвежьим ружьём более крутой пушкой, чем мне приходилось видеть раньше и периодически приостанавливался, чтобы сделать выстрел. Каламити, хвала Селестии, не спешил отыгрывать роль лёгкой мишени и увеличивал разрыв с каждой неудачной попыткой грифона.

На моих глазах Каламити неожиданно рванул в небеса, закручивая мёртвую петлю... и, к моему ужасу, грифон повторил манёвр, описывая слегка более крутую фигуру и вновь сокращая дистанцию!

Я услышала приближающийся цокот, но когда обратила своё внимание к впереди идущим вагонам, никого не увидела. Озадаченная, я шагнула к краю, чтобы посмотреть, не преследуют ли нас по земле...

...И увидела троих работорговцев, бегущих по боковине вагона мимо меня! Видимо, работорговец-единорог помогал им заклинаниями! Магическое сияние удерживало их копыта на внешней стене движущегося поезда.

Взъеби их Луна рогом! прорычала я, возмущённая магическим жульничеством, и, повернув штурмовую винтовку, стала стрелять им в бока, в хвост и в гриву, пока они бежали к следующему пассажирскому вагону. Два пони с криками упали с поезда, смертельно раненные, один сломал свою шею при падении; но третий проскочил в зазор между вагонами, прежде чем я успела перенаправить на него своё оружие.

Теперь поезд двигался в уверенном темпе. Я пробежала по крыше, и, прыгнув, со скольжением затормозила на крыше следующего вагона. Я посмотрела вниз между вагонами и быстро втянула голову обратно, так как пони-работорговец заметил меня и открыл огонь из пистолета-пулемёта, зажатого в зубах, прямо по тому месту, где только что была моя голова.

Сосредоточившись, я вытянула широко распахнувшего глаза работорговца из его укрытия. Затем что-то ударило меня сзади, посылая волну оглушающей боли по спине! Я уронила его, этого чертовски везучего ублюдка, прямиком на крышу через разрыв между вагонами, не причинив ему вреда. Теперь я была окружена; пони, которого я ранее не заметила, подкрался ко мне со спины, когда я фокусировалась на новой противнице, с кнутом, зажатым в зубах, которым она орудовала просто с дьявольским умением. Щёлкнув кнутом, она отшибла мою парящую в воздухе винтовку, которая полетела в обрыв утёса, сопровождая свой полёт стрельбой. Работорговец с ПП воспользовался моментом внезапности, чтобы перезарядиться, и усмехнулся, считая меня уже убитой.