Кирилл Обломов и его невероятные миры (СИ)

неожиданности. Удивительно как хорошо освещал котёнок окружающее пространство, а

он ещё маленький, интересно каким он станет, когда вырастит.

Постепенно глаза привыкают к абсолютной темноте, и оказывается, кое-где видны

тусклые огоньки. Воображение мигом рисует притаившихся хищников, но звучит

нарочито бодрый голос Альмины:- Гнилушки светятся. Давайте их наберём? Какой-

никакой, но всё же, свет.

- Я думал, глаза чьи-то светятся,- честно сознаюсь я, испытывая невероятную радость от

того, что это не так.

- А вдруг это не гнилушки?- осторожно произносит Витя и все как один вздрагивают.

- Сейчас проверю,- звучит голос Юры.

- Ты что, хочешь один туда пойти?- тревожится Катя.- Мы все вместе пойдём,-

дрогнувшим голосом заканчивает она.

- Всем не надо, забыли, у меня есть шапка-невидимка.

- Точно,- радуется Катя.

- Ещё не факт, что он станет абсолютно невидим, ночным хищникам иной раз зрение и

вовсе не нужно,- спокойно говорит Альмина и добавляет,- но, то гнилушки, бояться

нечего,- и смело идёт к тусклым огонькам.

К счастью это действительно оказался полуразрушенный, почти полностью

сгнивший пень, сердцевина светится достаточно хорошо, если гнилушки очистить от

всякого мусора, будет достаточно светло. Набираем их горстями, но с разочарованием

замечаем, что они освещают лишь наши ладони.

- Издали эффектнее смотрятся,- вздыхает Катя.

- А мы на тропе стоим!- восклицает Юра, присаживается, освещает её тусклым огнём

гнилушек.

Действительно, на этот раз тропа чётко выражена, земля влажная и даже видны

неясные отпечатки следов.

- Где-то есть люди, а может … получиться воды попить,- тяжко вздыхает Катя.

Лучше б она это не говорила, приглушённые чувства разгораются, и жажда

возникает с новой силой.

- А вон ещё гнилушки, смотрите как их много!- весело щебечет Витя и мгновенно

замолкает.

Мерцающие огоньки двигаются, они, то где-то гаснут, то вновь вспыхивают,

появляются сбоку или сзади и словно целенаправленно нас окружают.

Вновь бег, удивляюсь, откуда у нас берутся силы. Девочки на удивление

проявляют чудеса выносливости, ни в чём нам не уступают. А огоньки стремительно

приближаются и вытягиваются за нами в одну линию

- Это волки!- кричу я, и наша колонна рассыпается в разные стороны.

А волки совсем близко, слышится хриплое дыхание, перестук лап о влажную

почву, скоро они нас догонят. Может, остановиться, всё равно не убежать? Противная

мысль коснулась моего сознания, но я словно нахожу новые силы и увёртываюсь от

ближайшего хищника, но другой сбивает меня с ног, зубы впиваются вбок, звякнула

кольчуга, но выдерживает бешеный натиск волчьих зубов.

К счастью, своим падением, я спасаю своих друзей, волки заняты мною и им

удаётся скрыться, но для меня, определённо наступает конец, ещё мгновение и они

вцепятся в шею.

Словно сквозь вату слышу:- Прочь, ироды! Это мои владения! Сколько раз

говорила, не ступайте на мою тропу!- гневный старушечий голос звучит приятной

музыкой. Волки нехотя меня отпускают, огрызаясь, отступают, злобно рычат, но

неожиданно разворачиваются и исчезают в темноте.

- Ну, сладенький мой, что ты тут забыл?

Я с благодарностью вскидываю взгляд, широко улыбаюсь, и словно холодом

обдаёт мою душу.

Гл.12.

На тропе, облокотившись на метлу, с меня не сводит насмешливого взгляда

страшная горбатая старуха. В голове веером проносятся воспоминания того, как когда мне

в далёком детстве, ещё до школы, читали русские сказки, где было всё: и Елена

Прекрасная, и Кощей, и Конёк-Горбунок, и Иван-царевич, но и ужасная Баба-Яга.

Она смотрит на меня, ухмыляется, зубы высовываются из нижней губы, волосы

спутанные, а глаза пронзительные, наполненные зловещей силой.

- Я … бабушка, заблудился,- голос предательски дрожит, хочется сжаться в комочек, как

жаль, что нет шапки-невидимки.

- Заблудился, сладенький мой? Это бывает, места здесь дремучие, заповедные … топи

кругом. А ты один, касатик?- её глаза блеснули алчным огнём.

- Один,- осторожно говорю я. Значит, моих друзей не узрела, это хорошо.

- Как же такой молоденький и оказался здесь, неужто волки загнали?- сверлит она

недоверчивым взглядом.

- Спасибо вам бабушка, что их отогнали,- я прикладываю ладонь к сердцу.

- Какой благодарный мальчик,- с одобрением шамкает она. Она с шумом вдыхает воздух, щурится, осматривает меня со всех сторон.- Запаха крови не чую. Неужели волки не

успели тебя покусать? А, кольчуга на тебе ладная, словно для взрослого героя делали, но

маленькая по размеру. Случаем, она не гномов-проказников? Может и ты гном?

- Ой, нет, я мальчик!- возмутился я.

- Это хорошо, что мальчик,- с одобрением говорит она.

- В каком смысле?- пугаюсь я. Неужели съесть хочет.

- Да во всех смыслах. Старая я, хозяйство трудно вести. Ведь ты поможешь бабушке, за ту

услугу, что я тебе оказала - серых прогнала: дров наколоть, воды с колодца принести, яблоню окопать?

Поднимаюсь с земли, стряхиваю с кольчуги прилипшую грязь и слюну хищников,

вздыхаю, а ведь она права, не отплатить за своё спасение – чёрная неблагодарность.

- Конечно, помогу, бабушка,- я пытаюсь в свой голос добавить нотки энтузиазма,

вероятно, не очень получилось, и старуха хмуро усмехнулась.

- Ну, так, пойдём, милок. Или на метле прокатимся?- предлагает она.

- Давайте пешком,- прошу я.

- Да как скажешь, пешком так пешком. Избушка моя недалеко, у края болота стоит.

Правда сыростью от топей тянет, вот и радикулит из-за этого разыгрался, но зато соседи

близко и не так скучно старушке.

Я вздрагиваю, представив, о каких соседях она говорит, но делать нечего, покорно

иду за шоркающей ногами Бабой-Ягой. Хочется себя ущипнуть, до сих пор не могу

поверить в реальность происходящих событий.

Вот она приостанавливается, с раздражением что-то смахивает с тропы метлой и

нечто визжащее отлетает в сторону, ломая кустарник, поспешно уносится прочь.

Лес раздвигается в стороны и в просветы между кронами деревьев заглянула

жёлтая Луна, поблизости ухнул филин, лягушки на болоте, как по команде смолкли.

- Вот мы и пришли, сейчас я тебя накормлю, напою и спать уложу, а завтра работу

сделаешь и можешь идти по своим делам,- по-хозяйски говорит она, ласково отводя рукой

ветку яблони, усыпанную множеством наливных яблочек.

На поляне стоит бревенчатая избушка, окружённая странным забором. Внезапно я

понимаю, из чего сделана ограда. Рот моментально заполняется тягучей слюной, от страха

подкашиваются ноги. Вместо кольев в землю вбиты человеческие кости, а кое-где на них

надеты черепа. Останавливаюсь не в силах сделать шаг, старуха с неудовольствием

оборачивается.

- Что застыл? Проходи во двор, только к тому сараю не подходи, живёт там медведь, но он

на цепи, так, что не бойся. Проходи же,- толкает меня вперёд.

Словно во сне захожу во двор, сердце сжимается от леденящего ужаса, я во

владениях Бабы-Яги.

- Захочешь воды, вон колодец, а я пока баньку истоплю,- она, постанывая, хромая на одну

ногу, уходит к хозяйственным постройкам. В загоне моментально загоготали гуси,

разбуженные её причитаниями и громкой вознёй.

Вода! Одна мысль о ней заставила сильнее биться сердце, бросаюсь к колодцу,

тащу за верёвку тяжёлое ведро и жадно пью, делая большие, судорожные глотки.

Живительная влага очищает разум, и тело наливается силой, даже страх утихает,

засев лишь маленьким холодным комочком где-то под сердцем. Оглядываюсь по

сторонам, вблизи навес, под ним натянуты верёвки и, мне поначалу показалось, там

вялится рыба, но оказались на них связки зелёных лягушек. Под другим навесом сушатся