Вампиры девичьих грез. Тетралогия. Город над бездной (СИ)

— Это единственный участок, оголяющийся на территории заповедника, но, в силу указанных причин прекрыть его у нас возможности не будет. Дня четыре, как минимум, а при худшем развитии событий и того больше. Подземная река питается энергией водного храма в ее истоках, и при такой солнечной и лунной активности просто отторгнет Границу, ослабленную из-за переключения мощностей. В итоге мы получим дорогу, по которой при желании любой житель заповедника сможет беспрепятственно выйти во внешний мир.

— Так уж и любой? — скептически кривится Владыка. — По реке, подземной на две трети своей длины? Я не вижу проблемы, закройте на время эти пещеры, повесьте табличку «ремонт», никто и близко туда не сунется. Недаром их там дрессировали на безусловное послушание.

— Но возможны и визиты из внешнего мира, которые останутся не зафиксированными службой Границы…

— Так их нам аборигены сдадут в течение часа. Ладно, пусть реки текут, как текут. Закрыть небо важнее. Меня не устроит, что какие-то полуразумные твари станут разглядывать нашу территорию со спутника. Приступайте.

— Нужна ваша подпись, Владыка.

Они склоняются над бумагами. А я вновь начинаю давиться воздухом, потому как мой нежно любящий палач начинает весьма настойчиво давить своим уже обнаженным членом мне на промежность.

— Да что ж ты жрешь мою еду?! — в мгновение ока карта исчезла, а в нас летит огненный шар. Просвистев буквально в миллиметре от моего виска и опалив нестерпимым жаром, он ударяется прямо в лицо Ноэра. И он отлетает от меня назад с диким криком, падая навзничь, с головой, пылающей, словно факел. Впрочем, огонь гаснет практически сразу, оставляя после себя обожженную, лишенную волос кожу и отвратительный запах гари.

— Не задерживаю, Даратининор, — спокойно кивает Владыка своему посетителю, — и пригласите прислугу, тут надо убраться.

Тот выходит, а Владыка, неспешно поднявшись со своего кресла, направляется ко мне. Двумя ударами огненного бича перерубает цепи, сковавшие мне ноги, и я могу, наконец, соединить их вместе. Хотя чувства защищенности мне это не дарит. В этой комнате чувство защищенности не дарит ничто.

— Все настроение испортили, сволочи, — кривится Владыка, резкими движениями отстегивая мои наручники и придерживая меня одной рукой, чтоб я не упала. За моей спиной глухо воет Ноэр, катаясь по полу и даже не пытаясь подняться.

— Вот, — указывает мне на него Владыка, — вот это — боль, а тебя я пока только гладил. Ладно, идем, посмотрим, в чем твоя ценность.

Обхватив меня за запястье крепче любого наручника, он тянет меня к своему креслу. Садится, поставив меня на колени возле себя (и небрежно оттолкнув для этого тех, кто был предназначен ему сегодня в пищу изначально), несколько задумчиво трет большим пальцем мое запястье, вглядываясь в проступающие вены. И решительно вгрызается острыми, как иглы, зубами.

Даже не вскрик, вздох. После всего его укус разве что чувство легкого дискомфорта способен вызвать. Впрочем, и вампир доволен не остается.

— И ради этого весь сыр-бор? — кривясь, он откидывает прочь от себя мою руку. Где-то на заднем плане шумят слуги, помогая Ноэру покинуть комнату. Но Владыка их игнорирует. Он задумчиво рассматривает меня. — Совсем потеряла вкус, если он и был. Ни эмоций живых, ни впечатлений… Даже аромат уже не тот… Этак ты мне к игре вообще товарный вид потеряешь… — он тяжко вздыхает. — Что там авэнэ у нас бормотал про улучшение твоей функциональности? Выгуливать тебя надо чаще? Ну давай попробуем, на предмет насыщения тебя ароматами жизни. А то от твоей крови нынешней едва не тошнит, — он вновь презрительно кривится и щелкает пальцами, приказывая слугам меня увести.

Следующим утром я, наверное, впервые проснулась не от того, что все тело болит. Просто проснулась. Лежала и пыталась понять: а что не так? Потом вспомнила: он меня укусил. Этот древний самовлюбленный садист снизошел, и меня укусил. И теперь… не болит. Ну, почти, не совсем, не полностью…

Я резко села на своем ложе и начала осматриваться. Следы ударов, ожогов… да просто следы от наручников на запястье побледнели. Нет, не исчезли совсем, но стали затягиваться. Заживать, проходить. Регенерировать. Его укус все же запустил в моем немыслимом организме регенерацию. Без секса, без значительной кровопотери, без всей этой их энергии эйе… Или энергия эйе — это не сексуальная, я тогда не так поняла, поскольку без сексуального контакта меня попросту никогда не кусали… прежде? Может быть, в тот момент, когда кровь становится единой, и ауры как-то объединяются? И этот миг слияния и есть эйе, и именно за этот миг единства зацепила тогда Сэнта мое восстановление?

А Владыка знал. Знал, и не пользовался. Зачем, с болью же слаще… Не учел видимо, что когда эту боль не разбавляет всепрощающее обожание Великих, умирает все, кроме боли. А теперь невкусно, какая печаль…

Дотянулась до пакета с одеждой и старательно натянула на себя все, что имела, тщательно застегнув платье до последней пуговички. Как-то Владыка сказал, что однажды я сама откажусь от нее. Просто проснусь однажды и пойму, что одежда мне не нужна, ведь служить ему я могу лишь голой. С тех пор одеваться по утрам стало самым важным, что еще осталось в жизни.

Вампир, вошедший ко мне, был мне незнаком. Ноэр, видно, еще не отошел от огненного подарка Владыки. Или был отстранен за превышение полномочий. В любом случае, жалеть — ни о нем, ни о его отсутствии — у меня не получится. Более того, я б, наверно, взглянула еще на пару-тройку горящих. Долго-долго, и никак не сгорающих. Прощать? Я прощала уже в своей жизни. Много раз. И в итоге закончила здесь.

Еды мой новый тюремщик мне не принес. Ни в каком виде. А вот знакомый ошейник с поводком протягивал. Странно, а платье нынче не постирали. Мы не на бал?

— Одень, — последовала команда. На человеческом.

— Пальцы, — мило лепечу на эльвийском, — почти не слушаются после вчерашнего. Вы не могли бы помочь?

Не знаю, какой реакции я ожидала. Заработавшая регенерация, лишившая меня привычной боли, наверно, сыграла со мной злую шутку, лишив и страха. Казалось, он удивится и… Станет добрее ко мне? Или просто чуть менее надменным?

Получила удар. По лицу, с размаху. Этот, в отличие от Ноэра, был агрессивен.

— Не сметь поганить своим языком Высокое Наречие! — зашипел он по-прежнему на человеческом. — Надевай!

Надела. И через несколько минут оказалась в багажнике знакомой машины. Ожидание, значительно более долгое, чем весь последующий полет, и вот я уже у порога того самого дома, который не думала больше увидеть. На этот раз пробивать защитный купол никто не стал, мы спокойно приземлились на парковке. Потянув за поводок, Владыка молча вытащил меня наружу и уверенным шагом направился к дому.

От входа к нам уже спешила Ясмина.

— Владыка Анадэродэт, — остановившись в двух шагах, она склоняет голову в почтительном поклоне.

— А что одна? — отвечать на приветствие даже кивком он нужным не считает. — Где счастливый супруг? Ужели обезножил от счастья?

— Но вы же сами отправили авэнэ… — растерянно хмурится она.

— Росу с подснежников собирать? — преувеличенно серьезно перебивает ее Владыка. — Да, припоминаю, было дело. Дальневосточные особенно хороши… Ладно, пока он там ездит по моим делам, займись его, коли уж возомнила себя авенэей. Вот это вот, — Владыка резко дергает за поводок, заставив меня сделать шаг вперед и, проехав коленями по мелкому гравию, ударится лбом в лодыжки Ясмины, — надо привести в порядок. Твой муж утверждал, что прогулки за Бездну подходят для этого идеально. Дарственную от него я так и не увидел, поэтому формально она все еще собственность вашей семьи. Значит и за Бездну ее тащить тебе, больше некому.

— Но я… — недоумевает Ясмина.

— Мужу своему спасибо скажи. Другой раз документы будет оформлять правильно и своевременно. Значит так. Берешь это создание, везешь в Страну Людей — к маме с папой, к друзьям-подругам — в общем, туда, где ей гарантированы яркие, глубокие и преимущественно положительные эмоции. Выгуливаешь там дня два. Послезавтра привезешь ко мне и покажешь, что получилось. Увижу улучшения — подумаю, как отблагодарить. Не увижу — подумаю совсем о другом. Старайся. Пропуск за Бездну я тебе сделал.