Весь мир у ног

Всю обратную дорогу я бездумно пролежала на теплой бархатистой спине, поглаживая чешуйки кончиками пальцев, а Гаррет басовито урчал. Моя шутка насчет соблазнения оказалась неожиданно пророческой: в облике «чешуйчатой ящерицы» он представлялся мне кем-то вроде гигантского говорящего плюшевого мишки. Хотелось его тискать, гладить и укладывать рядом с собой спать. Мы подлетели к замку уже в сумерках, и дракон, смешно растопырив лапы, начал заходить на посадку. Посадку у озера я проспала, сейчас смотрела во все глаза. Чуть заметное движение крыльев, поворот хвоста, мягкий толчок — мы сели. Терраса казалась крошечной и тесной, но он как-то ухитрился ничего на ней не задеть. Я с удовольствием пробежалась босыми ногами вдоль спинного гребня — теплые, бархатные на ощупь чешуйки ласкали ступни, спрыгнула в протянутую когтистую лапу. Гаррет поднес меня к огромному оранжевому глазу, похожему на окно к какому-нибудь оранжевому солнцу, с протуберанцами и всполохами, прищурился, — взгляд его был осязаемым, ласкающим и, казалось, проникал под одежду.

Маленькая ты какая, — сказал он ехидно, — ну как есть воробей!

Потом тяжело вздохнул, поставил меня на пол и съежился, сжался в свой человеческий облик.

Не могу не отметить, ньес Гаррет, что в человеческом облике вы тоже производите куда менее внушительное впечатление, чем в драконьем, — не удержалась я от ответной подколки. — Правда, что вы будете делать с нессой вроде меня, соблазнив ее в облике дракона, ведь для…

Гаррет с рычанием прыгнул ко мне. Я, засмеявшись, сбежала по лестнице, нырнула в свою комнату и захлопнула за собой дверь. Дракон постоял немного за дверью и, возмущенно пробормотав что-то вроде «вот ведь, пригрел змею», ушел к себе.

Глава 12 ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ

Утром за завтраком Гаррет официальным тоном спросил меня, в силе ли еще наш уговор. Аура подернулась сиреневым туманом, пронизанным серебристыми нитями, что, как мне казалось, означало тревогу и неуверенность.

Конечно, в силе, — заверила я его, — а что-то изменилось?

Нет, просто счел нужным уточнить. Не хочу лишать тебя возможности передумать, моя несса. — Он немного помялся и продолжал: — В таком случае нам следует выполнить некоторые формальности. — Гаррет сделал паузу, его аура заметно побледнела, серебристых нитей стало больше. — Нам пора переехать в общие покои.

Не вижу никаких проблем. Семейные покои Шорра и Маруси показались мне вполне уютными, — мягко сказала я. Мы посмотрели друг на друга, и напряжение, возникшее на озере, чуть отступило.

Гаррет улыбнулся виновато и добавил:

И я хочу представить тебя Семье.

Тут уж я судорожно вздохнула. Боже мой, тут то же самое, что на Земле: свекрови, родственники, все будут на меня смотреть. Я не сталкивалась с этой стороной жизни раньше, но была наслышана.

О нет, мой воробушек, не переживай! — Гаррет правильно оценил мое отношение к вопросу. — Обретение алайи — это глубоко личное дело каждого дракона, так что большая часть обрядов не требует присутствия посторонних. Да и в целом драконы — не эльфы и не люди. Мы не любим торжественные приемы, наряды и всю эту внешнюю мишуру, излишества. Наша жизнь сосредоточена внутри.

О да! — Я засмеялась. — То-то Шорр затаскал Маруську по эльфийским балам!

Оба они очень любят танцевать. — Гаррет протянул руку через стол и бережно накрыл мою ладонь. — А эльфийские балы — великолепное место для этого. Честно говоря, я с удовольствием свозил бы тебя на такой бал, мне кажется, тебе бы понравилось. Уверен, у нас еще будет время. А сейчас я очень хочу познакомить тебя с моими… опекунами.

Дракон неохотно убрал руку.

Ньес, вы все еще нуждаетесь в опеке? — не удержалась я от ехидного вопроса.

Нуждался, лет так четыреста восемьдесят назад, когда мои родители покинули этот мир, — насмешливо поправил меня Гаррет. — Не смотри на меня так сочувственно, Сашша, они не умерли, хотя и это не конец света, ты же знаешь. Просто ушли смотреть другие миры. Когда-нибудь мы с тобой тоже, возможно, соберемся и уйдем… О, как у вас заблестели глаза, несса! — Гаррет рассмеялся. — Полноценно путешествовать по другим мирам мы с тобой сможем лишь через тысячу-другую лет, увы. И я бы на твоем месте не стал забивать свою прелестную головку столь долгосрочными планами.

Я разочарованно вздохнула.

Ты говорил об опекунах.

Так вот, эрр Рраллы взяли меня в свою Семью, и были для меня больше, чем опекунами. Они заменили мне родителей и стали… друзьями? — неправильное слово — очень близкими существами. Уверен, тебе будет интересно. Им почти десять тысяч лет, Сашша, драконов такого возраста в нашем мире очень мало — все разбежались смотреть другие миры. Хотя бы ради прикосновения к настоящему чуду тебе стоит слетать со мной. И я правда очень хочу вас познакомить.

Конечно, Гаррет, почту за честь, — смутилась я.

Гаррет рассмеялся.

Отлично! Начнем с переезда.

Мы переехали в новые «семейные» покои через пару дней. В общем и целом они ничем не отличались от тех, что достались Маруське и Шорру, может, были еще чуть попросторнее. У меня впервые в жизни появился свой собственный рабочий кабинет! А возле моего рабочего стола Гаррет повесил огромную белую доску, магический аналог хорошо знакомой мне офисной доски.

Надоело смотреть, как ты мучаешься со своей майндкартой, — улыбнулся он в ответ на мой восторг.

Я тут же принялась развешивать свои цветные квадратики; они легко прилипали к доске без всяких магнитов и клея. А рисовать — просто мечта! — на ней можно было пальцем или палочкой. Любым цветом! Магия, одним словом.

С работой все шло просто отлично, но в наших отношениях наступило заметное охлаждение. Дружеская непринужденность, которая установилась до поездки на озеро, пропала. Вряд ли дело было только в Гаррете, скорее во мне. Теперь я могла читать его ауру, а она показывала все, что скрывало его лицо, — любовь, желание, тоску, раздражение, злость… Он был куда более эмоционален, чем мне всегда казалось, а я, видя, что скрывается за его напускным спокойствием, нервничала все сильнее и сильнее.

Вечера мы теперь проводили в нашей общей гостиной. И хотя в комнате нас было двое, мы, казалось, были бесконечно далеки друг от друга. Зябкое одиночество заполняло весь наш мир. От этого ощущения мне становилось физически холодно, я куталась в шали, у меня постоянно мерзли руки. Гаррету было как минимум не лучше, он совсем ушел в себя и выглядел таким потерянным и несчастным, что щемило сердце…

Гаррет, а драконы всегда видят ауру друг друга? — робко спросила я как-то, разглядывая раздраженные красноватые и фиолетовые сполохи.

Нет, только если один дракон в явном виде покажет другому свою ауру, — рассеянно ответил мне Гаррет. — Ну и обретенные алайи видят ауры друг друга.

А-а-а… ты видишь мою? — не отставала я.

Можно сказать, практически нет. Только на озере, после того, как закачаю в нее энергию, так-то она у тебя крайне бледная, совсем ничего не видно. — Фиолетовые сполохи заметались быстрее, добавились нежно-голубые. Печаль? А с чего я, собственно, взяла, что это — печаль?

А такие разноцветные блики на ауре… они же имеют значение? Мне кажется, фиолетовые — это раздражение, голубые — печаль, а красные — гнев. Но я не знаю, это нормально, что я знаю, какой цвет что означает?

Мое любопытство, мне кажется, было сильнее инстинкта самосохранения. Гаррет наконец оторвал взгляд от фолианта, который он листал, и посмотрел на меня с интересом.

То, что ты воспринимаешь, как цвета, на самом деле цветом не является. Видимо, это синестезия для интерпретации ощущений, воспринимаемых органами чувств, которых у людей просто нет. Что до трактовки, то это как, например, выражение лица — интуитивно понятно любому дракону с раннего детства. А почему ты спрашиваешь?

Ну, — сглотнула, предчувствуя неприятности, — я после озера так и продолжаю видеть твою ауру…

Договорить я не успела, потому что дракон полыхнул ярко-алой яростью, нервно захлопнул книгу и стремительно вылетел из комнаты. Его не было минут десять. Я уже не знала, что и думать. Ну что мне стоило промолчать? Что мне стоило потерпеть там, на озере, не обижать хорошего мужика. Что за дурацкие «ой, мне страшно» и «ах, я не готова»? Как монашка средневековая, ей-богу! К тому моменту, как дракон вернулся, я накрутила себя почти до слез. Он вошел в комнату и посмотрел на меня.