Последняя Утренняя Звезда

Потом он понюхал воздух, в точности так же, как в первый вечер в Имблевике: плесень и могильный саван. Мгновенное дуновение ветра, холодный воздух. Они уже здесь, в цитадели. Вампиры.

Фазад подошел к двери и прислушался. Где-то далеко скрипнула половица, или нет? Звук мгновенно прекратился. Башня опять затихла. Он тихо откинул защелку. На полу за дверью горел фонарь Криггана. Но никакого следа мага. Он опять попробовал воздух. Запах Гарна. Тяжелый запах, пот и кожаные доспехи, мазь. Сенешаль прошел здесь несколько минут назад. Фазад пошел по следу, который вел вниз по коридору к деревянной двери. За ней обнаружилась лестница со скошенными каменными ступеньками, ведущая в южную часть Белой Башни. Здесь Башня нависала над руинами и заброшенными садами. Фазад осторожно стал спускаться, в почти полной темноте чувствуя, как толстая паутина падает ему на лицо. Он шел по запаху Гарна и вампиров, к которому примешивался запах мороза и холодного ночного воздуха. Наконец он добрался до первого яруса башни. Впереди было арочное окно, из которого были видны руины внизу. В свете полной луны он увидел силуэт облетевшего дерева. Темная фигура скорчилась за окном, как если бы выслеживала кого-то.

Волчий плащ не только усиливал все чувства Фазада, но и делал его почти незаметным, и мальчик тихо скользнул вперед. Вампир или Гарн? Фазад сделал еще шаг вперед, но, наверно, неловко, послышался еле слышный шум, и не успел он узнать пустой рукав плаща незнакомца, как Гарн резко повернулся и в лунном свете блеснул острый кинжал.

— Это я, Фазад, — едва успел прошипеть мальчик. Кинжал остановился в дюйме от его горла. Гаран глядел на него диким взглядом: белки торчали наружу, по вискам бежали капли пота.

В конце концов сенешаль сумел успокоиться. — Во имя Ре, никогда не подползай ко мне так, — прошипел он, убирая нож и толкая мальчика в глубокую тень, отбрасываемую луной. Он нервно выглянул из-за арки, и Фазад посмотрел в том же направлении. Руины, которые он заметил еще из балкона своей спальни, оказались кладбищем, каждая древняя могила была отмечена знаком из трех округлый камней, уменьшающегося размера, положенных друг на друга. Гарн объяснил, что это знак Исса, камни грубо представляли кольца Червя.

Обычно на кладбище никого не было но сейчас мальчик увидел фигуры, движущиеся по нему, некоторые работали лопатой и мотыгой: одно из надгробий было сдвинуто в сторону. Пока Фазад глядел, он увидел как человек, завернутый в темный плащ, вышел из тени. Он надел причудливую маску-череп жреца, потом спустился в могилу.

Мальчик и воин подались вперед. Их окно находилось достаточно высоко, и они смогли заглянуть внутрь. Труп, от которого остались только клочки кожи на желтых костях, лежал на земле, с руками, скрещенными на грудной клетке. Череп скалился жрецу, который наклонился над ним с таким видом, как если бы собирался поцеловать труп или впустить заклинание ему в рот. И действительно, изо рта жреца вышел клубок призрачного синего тумана, который всосался в рот черепа: как если бы внутри трупа зажегся огонек и череп засветился розовато-лиловым светом. Фазад увидел, как руки скелета дернулись, и труп начал подниматься из неглубокой могилы. Жрец что-то пробормотал, и скелет опять стал медленно клониться к земле. Потом жрец встал, махнул рукой людям с лопатами, те быстро закидали отверстие землей, а потом исчезли между руин, обвитых плющом. Буквально за секунды кладбище стало таким же пустым и заброшенным, как днем.

— Что они делают? — спросил Фазад.

— Оживляют трупы. Когда придет день, это будет похоже на поле Тралла — тогда мертвые выпрыгивали из земли, — мрачно ответил Гарн.

— А когда придет день?

Гарн пожал плечами. — Парень, мы не пророки. Секрет зарыт где-то в Книге Света и Книге Червя, но нам его не откопать.

— Мы должны рассказать королеве то, что видели.

Гарн кивнул. — Да, завтра. Сейчас она закрылась в своей части башни, а Криггана вообще нигде нет.

— А Рута Ханиш и стражники?

Гарн пристально поглядел на мальчика. — Кто отвечает за защиту цитадели? — спросил сенешаль. Фазад собрался было ответить, но Гарн опередил его. — Рута Ханиш, вот кто. Сегодня волки выли так, что могли поднять мертвого. Они носились по самым главным улицам. Хотя бы один командир вышел из казарм и приказал прогнать их? Нет, никто не вышел, стражники остались пить в казармах. Не боится ли он того, что солдаты увидят потом, когда прогонят волков? Наверняка сцены вроде этой сегодня можно увидеть во всем Имблевике.

— Неужели он предатель?

— Вспомни, парень, я сражался в Тралле. Даже во время битвы рассказы о его подвигах летали по шеренгам и вселяли в солдат мужество. А после поражения он увел выживших назад. Потом эти казни. Неужели он стал бы уничтожать свой собственный народ? Значит он вне подозрений? — Гарн покачал головой. — Но Валанс и все остальные, с которыми я говорил, не согласились со мной. Они думают, что он предатель, что все это только ухищрения, чтобы пустить пыль в глаза, а придет день, если уже не пришел, когда он поднимет мертвых и захватит город.

— Тем не менее он не Живой Мертвец. Мы видели его при свете солнца.

— Не все последователи Исса вампиры. Укус вампира порабощает жертву, подчиняет его хозяину, а на это Рута Ханишь не пойдет никогда. Есть только одна вещь, при помощи которой можно получить то, что они называют вечной жизнью, и не стать ничьим рабом.

— И что же это?

— Черная Чаша — проклятый артефакт, который Фаран унес с собой из Тире Ганда на запад, чтобы распространить на весь мир власть Червя. Вот то, что ждет Рута Ханиш. — Гарн негромко выругался. — Казнь — самая обыкновенная подделка, развлечение для гарнизона, отупевшего от пьянства. Каждый день, который мы с Валансом проводили в казармах, я видел это — их гнилая дисциплина с каждым разом все хуже и хуже. Скоро только те, кто живет в башне смогут сражаться с Рутой Ханишем и его когортами: мы и предсказатели.

Они посмотрели на кладбище. Все было тихо, волки опять успокоились.

— Посмотрим, что будет завтра, парень, — сказал Гарн. — Когда предупредим королеву. Тогда и увидим, что мы можем сделать. — Они стали подниматься по ступенькам башни, так тихо, как только возможно. Фонарь перед дверями все еще горел, но стул предсказателя по-прежнему был пуст.

ТРИНАДЦАТАЯ ГЛАВА

Черные Копи

Далеко под Холмами Дьюрина Голон отдал Черную Чашу Фарану и поспешно отошел назад, прижав плащ ко рту, чтобы защититься от невидимых спор болезни, которые, как он считал, плавали в воздухе подземной комнаты. Белый туман, который наполнял помещение, почти исчез; последние несколько клубов, подхваченные ветерком из невидимых вентиляционных отверстий, плыли к двери, чем-то похожие на убегающих призраков, но волшебник знал, что дыхание демона никуда не делось и находится здесь.

Синий свет вспыхнул в центре комнаты, окрасив белые саваны, покрывавшие трупы, в лилово-серый цвет. Фаран подошел к каменной плите, на которой лежал первый из трупов. Он повернулся и жестом подозвал к себе последнего выжившего Жнеца. Солдат немедленно оставил свой пост у двери комнаты и подошел к нему, маска-череп побелела от пыли, он выглядел олицетворением ходячей смерти.

Но Фарану от него была нужна жизнь, бегущая по жилам кровь: эта кровь даст жизнь тысячам, лежавшим на смертных ложах в ожидании воскрешения.

Какое-то время Фаран пристально глядел на Черную Чашу. Трудно было себе представить, что богу пришлось пить из такого земного предмета. Чаша была не больше, чем самая обычная кружка для пива, с узким горлышком и широким ободком; судя по ее верху, она была сделана из меди, но, как он точно знал, это должен был быть какой-то давно забытый людьми металл, его черная поверхность была испещрена темными рунами, более древними, чем могла помнить память человечества.

Фаран жестом приказал Голону начинать. Волшебник, по-прежнему прижимая плащ ко рту, подошел к остальным двоим, стоявшим в центре комнаты. Он вынул из кошелька маленькую склянку и протянул ее солдату: последнее утешение, пары реки забвения, Леты. Жнец отбросил маску, отвинтил крышку и глубоко вдохнул носом. Его лицо мгновенно побелело, склянка выпала из пальцев и ударилась о пол, потом он упал на колени.