Сотерис

— А Лилия? — спросил Сашка, не оборачиваясь.

— У Лилии я шрамов не заметил. Хотя, судя по тому, как она скачет каждый вечер с рапирой, ждать осталось недолго.

— А кто еще с ней скачет? — как бы между прочим спросил Сашка.

— Роман и Мишка Сыромятников, — ответила вместо Андрея Маша. — Тебя ждут, кстати, передавали привет.

— Кто именно передавал?

— Да твоя любовь, кто еще, — сказал Андрей.

Маша, подавшись назад, наступила ему на ногу.

— Ты что, обалдела? — возмутился Андрей. — Словами нельзя сказать? И вообще, что за методы? Чуть что — сразу угрозы физического воздействия. Уйду я от вас!

— Сначала закончим с математикой, — напомнила Маша. — Кстати, — вытирая руки, сказала она, — в это воскресенье все вышеупомянутые и еще несколько ребят во главе с Сергей Сергеичем собираются в Сокольниках бегать на лыжах. Около десяти часов утра, если я правильно помню, — добавила она невинно.

— А мы с Машей едем кататься на выходные на лошадях, — возбужденно доложил Андрей. — Туда, где были летом. Не хочешь с нами? — спросил он Сашку.

— Нет, — сказал тот, — что-то неохота.

Удостоверившись, что Сашка время даром не терял и понял материал, который был вынужден учить в одиночестве, Андрей засел с ним за последний раздел. Маша послонялась в гостиной у книжных полок, а потом, спросив разрешения, стащила с антресолей коробку с раковиной и села на тахту ее разглядывать.

— Значит, вот это и есть Открывающий Путь, — задумчиво вертя в руках невзрачную раковину, сказала Маша.

— Так это еще в прошлом году стало известно, — сказал Сашка, оборачиваясь через плечо.

— Ты не отвлекайся, — вернул Андрей его к делу. — Куда влепил дискриминант, олух?

— И теперь известно, на что это похоже, когда открывается путь, — не обращая на них внимания, пробормотала Маша. — Дело за малым — узнать, как раковина это делает.

— Маша, не мешай! — не выдержал Андрей. — Вообще из-за этой раковины у Сашки пока одни неприятности. Так что ты поаккуратней, мало ли, — заметил он зловеще.

Маша положила раковину обратно в коробку и вернула ее на антресоли. Минут десять она сидела молча, глядя в спины ребят, затем вздохнула.

— Деда жалко… Надо же, какая бывает жизнь!

Сашка вспомнил выражение лица деда, когда тот отдал ему лист со стихотворением, и непроизвольно прибавил пару нулей к результату вычислений. Андрей с силой захлопнул учебник и бросил на Машу сердитый взгляд.

— Нет, я так не могу! Так что с остальным, думаю, ты сам справишься, — сказал он Сашке. Они оба посмотрели на Машу, уставившуюся куда-то в пространство.

— А ведь понятно теперь, — тихо сказала она, — почему дед переживал из-за утери железной книги. Он, видимо, до последнего надеялся найти в ней путь к своей потерянной любви.

— И почему-то мне кажется, что нашел бы, будь у него полный «словарь», — буркнул Сашка, убирая со стола тетради. Только заметив потрясенный взгляд Андрея, он понял, что сказал.

— Намекаешь, что книга и раковина, а также прочие Джокеры с собаками — все они из одного мира? — возбужденно прошептал Андрей, вскакивая со стула и меряя шагами комнату.

— Ладно тебе, это я брякнул не подумав, — сделал Сашка попытку успокоить его.

— Да нет, ты подумал, — взволнованно воскликнул Андрей. — Ты как раз таки очень хорошо подумал. Ах я идиот! — хлопнул он себя по лбу. — Конечно, теперь всё складывается! В частности, что та башня, — Андрей остановился, глядя на друзей, — это не что иное, как место обитания. Живет там Джокер, — торжествующе произнес он.

— А Джокер ведь демон, так? — начал он рассуждать сам с собой. — А чему радуются больше всего на свете демоны? Когда им открывают дорогу, так как сами они это сделать не могут. Тогда скорее всего Артист Джокеру дорогу и открыл, вызвав его. Артист в качестве благодарности получил полезный совет, а потом оказался достаточно туп, чтобы спустить Джокера с крючка. Именно это имел он в виду, когда сказал: «Я ведь сам его отпустил». Мама родная, ну дела!

— Ты говорил, что Джокер — начальник над всей нечистью, — вспомнил вдруг Сашка. — Зачем тогда ему было допускать, чтобы Артиста распылили? Или это произошло по его команде?

— А за последним поворотом друзей не бывает! — воскликнул Андрей. — У меня отец занимается наладкой навигационного оборудования по всему миру, он рассказывал, что когда пилот подходит к аэропорту с любого направления в любую погоду, то делает от двух до четырех поворотов под прямым углом, руководствуясь определенными маркерами. Это позволяет выйти точно на полосу. Так вот, у них есть такая поговорка — «за последним поворотом друзей не бывает». Уступить кому-то дорогу — значит сильно рисковать. Потому что под тобой уже полоса. И так почти семьдесят процентов всех аварий происходят во время посадки. Другими словами, Джокер получил то, о чем мечтал, но его чувство благодарности иссякло, как только возникла угроза ему самому.

— И мы опять возвращаемся к словам Артиста, — негромко заметила Маша. — Он что-то сказал нам тогда, что приговорило его. Но вот что это было? — Она вопросительно взглянула на друзей. — Кто помнит?

— Ходячий диктофон у нас ты, — сказал Андрей. — Тебе и вспоминать. Лично я помню только ужасный звук из его колонок. И, кажется, прямо перед этим Сашка спросил его о тете Зине. Так ведь? — Андрей повернулся к Сашке.

— Именно тогда на карниз сел ворон, — кивнул тот. — Только вот кинулся он на Артиста не сразу, хотя мгновенно испугал того до коликов.

Маша вздернула руку, прося молчания. Лицо у нее стало отсутствующее.

— Артист испугался, — медленно произнесла она. — Он шарахнулся от окна. И стал обвинять нас в том, что мы — демоны. Нет, не так, — поправилась Маша, — он сказал, что мы такие же, как ворон за окном. Потом упомянул какой-то компас и бросился к шкафу. Он бросился к шкафу, словно у него лежал там заряженный пистолет. Вот! — очнувшись, уже нормально сказала Маша. — Всё, что я запомнила. Это дает тебе что-нибудь? — спросила она у Андрея.

— Ни фига не дает, — поморщился тот. — Не за Арпонисом же он туда бросался? Да и зачем тогда уничтожать Артиста? Будто мы уже не знаем об Арпонисе! М-да, сложно всё это, непонятно. Может, деда спросим? — сказал Андрей, глядя с надеждой на Сашку.

— Не думаю, что дед нам поможет, — вместо Сашки ответила Маша. — Я практически дословно помню, что сказал Артист, и не нахожу в его словах ничего особенного. И вообще, — добавила Маша значительно, — давайте не беспокоить деда некоторое время. Мы олицетворяем сейчас его жизненный провал.

— С чего бы это? — попробовал возмутиться Андрей.

— Потому что мы молоды, а он стар. Потому что у нас всё впереди, а у него позади. Потому что у нас всё пока получается, а его преследуют неудачи — что с ребусом, что с железной книгой. Ведь пробиться к той девушке сделалось для него смыслом всей жизни, иначе он не ушел бы из школы в библиотеку. С его мозгами он мог стать крупным ученым, а предпочел — книжным червём.

— И когда ты успела это сообразить? — спросил ее потрясенный Андрей.

— Пока слушала Сашку, — ответила Маша.

Андрей обошел сидящего на стуле Сашку, подошел к окну и поскрёб его пальцем.

— Что ж, тогда будем сами думать, — сказал он, обращаясь к оконному стеклу. — Зато теперь ясно, что Сашка был прав — существует по меньшей мере еще один мир. Если башню с Джокером можно упрятать в каких-то складках пространства, — Андрей иронично усмехнулся, — то книга, раковина, девушка, всадники, собаки, Джокер и Пал Палыч с Арпонисом — это уже слишком много. Слишком сложные получаются между ними взаимосвязи. Такие, что могут вписаться только в целый мир. А вот интересно, какие там законы? — обернулся Андрей к друзьям. — Ускорение свободного падения, гравитация? Сколько часов составляет день? Ни фига ведь не знаем!

— Один закон мы знаем, — сказал Сашка. — Его упоминал дед: никто родом оттуда не может взять с собой никого родом отсюда.

— Какой-то однобокий получается закон, — возмутился Андрей. Он подошел к Маше и уселся рядом на тахту, подсунув под себя ладони. — Они-то шляются здесь как и куда захотят!