Элемент движения

Ему приснилась когтистая исполинская рука с длинными кривыми пальцами, что пыталась сцапать Брюса в кулак. Но даже давний кошмар не заставил его проснуться.

Торговый город Нестан хоть и не был велик, зато славился редкой архитектурой, пережившей в целостности даже давний потоп. Длинные прозрачные шпили поднялись над лесом издали, словно иглы колоссального хрустального ежа.

Здесь местность повышалась, так что болотные лишаи исчезли, и лес посветлел и зазеленел. Город рассыпался по плоскому широкому холму, отчего сходство с ежом еще больше усиливалось.

— Говорят, этот город когда-то парил под облаками… — мечтательно сообщил Брюс, обращаясь к молчаливому неживому спутнику. — Вот бы увидеть… — Он с сожалением вздохнул, не дождавшись отклика.

Мертвяк, стойко семенивший за Брюсом следом, помалкивал. Происходящее вокруг его не интересовало, а вот солнце беспокоило. Кажется, он сильно скучал по своей норе. А Дьенк исчез еще ночью и больше не появлялся.

Сквозняком швырнуло под ноги клочок оборванного объявления: «…Ветер на заказ: от слабого до умеренного по лицензии. Внимание! Заказы на порывистый, шквалистый, а также ураганный ветер возможны только при наличии разрешение магистрата и…»

— А нам бы не помешало тебя проветрить, — заметил Брюс, выпуская клочок бумаги из рук.

Объявление шарахнулось от флегматичного мертвяка, словно почуяв смрад, и, кувыркаясь, полетело дальше.

Брюс прикрыл глаза ладонью, наблюдая, как над городским шпилем реет в воздухе здоровенный воздушный корабль. Казалось, он вот-вот снесет тонкую изумрудную башню, пытаясь пришвартоваться. Но, видно, капитан знал свое дело.

Второй корабль только что отчалил и неспешно плыл куда-то на юг, распуская крылья и сложносоставные паруса. Через борта перегибались пассажиры и махали руками оставшимся внизу.

Сторожевые небесные скаты лениво дрейфовали вокруг, смахивая на сорвавшихся воздушных змеев.

— Смотри-ка, — после того как удалось поспать, настроение резко улучшилось и хотелось общаться. И даже кстати, что спутник помалкивает. — А вон и обещанное заведение… Без названия, — констатировал Брюс, оглядев фасад невзрачного низкого домика, приткнувшегося на обочине.

Здесь не было даже конюшни. Пара лошадей лениво подбирали сорняки у дряхлой коновязи. Там же скособочилась разбитая двуколка. Скопление же десятка мрачноватых построек за таверной при желании можно было принять за поселок. А желание у Брюса было сильное.

Внутри заведние почти пустовало. Пробивающиеся через щели солнечные лучи наискось нарезали не обезображенное декором и излишней мебелью пространство гостевой залы. Вокруг балки кружил, словно заблудившийся сквозняк, крупный песнопевец.Едва различимая мелодия запутывалась в колыхании пыльной паутины.

— Закрыто, — неприветливо сообщил владелец, выгребавший кочергой уголья и золу из камина.

— Воды хоть дайте, — раздосадовано попросил Брюс.

Обладатель кочерги неохотно разогнулся, оценивающе оглядел Брюса с головы до ног, явно намереваясь послать за водой на ближайшее болото, но потом зацепился взглядом за болтавшийся у Брюса на шее камень и внезапно передумал:

— Заварца налью… Вчерашнего.

— В смысле, что вчера приготовили или что вчерашние посетители через себя пропустили и обратно отлили?

— Будто есть разница, — вполголоса проворчал притулившийся у стойки единственный посетитель.

Хозяин заведения метнул в него безнадежно-раздраженный взгляд, которым обычно награждают неистребимых крыс, и, громыхнув кочергой о совок с дотлевающими углями, потащился к стойке, на ходу небрежно отряхивая руки о штаны.

— У него вино восстановленное, — доверительно поделился худощавый пьянчуга, убедившись, что владелец заведения не слышит. — Скисшее винцо покупает, некротам носит, те, значит восстанавливают… А потом он из него пойло варит. Так что не так уж ты и неправ, — пьяница широко осклабился и подмигнул.

Брюс все больше сомневался, что пришел куда следует.

Тощий тип торопливо прихлебывал из кружки, кося вокруг заплывшим глазом. Левая рука, державшая кружку, мелко подрагивала, зато правая в заскорузлой перчатке выглядела странно неподвижной. Кажется, она даже тяжело брякнула о стойку, когда пьянчуга подвинулся, уступая место.

— Тут всегда так оживленно?

Выпивоха промолчал, покосившись через плечо. Хозяин тоже. Тихо зудел песнопевец.

Перед Брюсом оказалась наполненная кружка. Пахло от нее и впрямь чем-то… бывшим в употреблении вчера. Брюс сделал вид, что пригубил. Но старался напрасно — никто внимания на него не обращал.

Хозяин вновь шуршал золой. Пьянчуга с хлюпаньем вытянул остатки выпивки из своей посудины и теперь сосредоточенно ковырялся пальцем в потертой трубке, выскребая остатки табака.

Солнечные лучи проникали через дыры в крыше. На давно не метенном полу расплывались темные пятна от просохших дождевых луж. Между досками торчал краешек замусоленной карты, провалившейся в щель.

— Я слышал, тут у вас можно в карты поиграть? — неуклюже вопросил Брюс в пространство. Но где ему, в конце концов, набраться навыков хитроумного выуживания нужных сведения? В общении с вываранами?

Тощий тип словно и не расслышал, набивая трубку новой порцией табака. Хозяин повел ухом, как ленивый пес. Хмыкнул равнодушно:

— Играйте, кто ж вам мешает. Вон и партнер сидит. Ему даже поставить есть что, верно, приятель?

Пьянчуга криво усмехнулся.

— У меня уже и так полпальца отъели. Ты, скопидом, и отъел.

Брюс подавился, машинально отхлебнув из кружки и вдохнув исходящее от пойла амбре. Аж в глазах потемнело на мгновение и слезы навернулись. Здесь заварец на мертвой траве настаивают?

Пытаясь перебить привкус, Брюс выудил из деревянной чаши на прилавке горсть сушеных головастиков. И тут же пожалел об этом. Эти твари успели мумифицироваться. Как раз их не мешало бы у некромантов восстановить.

— Нальешь? — Тощий придвинулся и с интересом заглянул в посудину. — Я про Золотые земли расскажу. Чистую правду, а не то, что в сказках брешут… Ты ведь туда навострился, а? Угадал? Все вы туда тянетесь, а потом… Э-эх! — Он махнул левой рукой, а правая глухо брякнула о стол, словно перчатку наполняли камни. Но Брюс вдруг заметил, что из прорех на мизинце и безымянном пальце выбиваются клочья соломы.

Пьяница присмотрелся к оставленному хозяином совку с золой и углями, примерился и, ловко сунув пальцы правой руки в пепел, выудил оттуда тлеющий уголь.

Завоняло горелой кожей. По прилипшей к перчатке соломинке пополз прозрачный огонек. Словно и не заметив этого, пьянчуга погрузил уголек в чашку трубки и блаженно затянулся.

— Нечего тебе там делать, парень! — тощий кинул уголек обратно. Кончики пальцев у перчатки почернели и прогорели. Под съежившейся кожей странно блеснуло. Металл? — Не верь брехне, сожрет тебя этот город! Он и не таких жрал. Ему что? У него зубы золотые… Ну или в крайнем разе железные…

Он без церемоний сцапал кружку Брюса, видимо, решив, что совет стоил оставшегося в ней пойла. Втянул жидкость в себя и смачно отер губы, вновь увесисто брякнув правой кистью.