Воины Арктара

Агрон думал о своем клане. О Гимроде, подбивавшем орков отказаться от своего пути. В который раз вспомнились и слова Кельт-Адаса: «То, что я вижу, не радует моих глаз…» Маг знал о происходящем в Орочьих степях, и это внушало ему беспокойство. Может, стоило все же расспросить его об увиденном в языках пламени?

Хотя какой смысл жалеть об этом теперь, когда у них есть Свиток Прошлого, который может показать ВСЁ?

Где заканчивается настоящее и начинается прошлое? Секунду назад? Или, может быть, две? Продолжает ли Свиток и сейчас незримым оком наблюдать за Заповедными Землями, запоминая и занося в свою библиотеку все, что происходит в них? Или эта связь оборвалась в тот момент, когда Свиток покинул тайник в пещере предка драконов? Даже если и так, будет нелишним узнать обо всем, что произошло среди Орков за время его путешествия!

И конечно же, хотелось заглянуть в далекое прошлое. Узнать больше об Исходе людей, понять, что же в увиденном так потрясло Алекса при первом прикосновении к Свитку. Впрочем, об этом теперь можно спросить…

– Алекс… Прежде чем заглядывать в Свиток, ты не расскажешь все, что узнал об Исходе людей?

– Ты можешь просто взять его в руки… – нехотя ответил тот. – Он расскажет больше и точнее, чем я.

– Ты человек, Алекс. Единственный на данный момент человек в Заповедных Землях. Лучше тебя историю твоего народа не расскажет никто. Я знаю финал. В Свитке я искал прежде всего упоминания о драконах, о том, как их победить. Он показал мне последний бой в Туманных горах. Показал, как закончился поход твоего народа на ту сторону гор. Тебя потрясло это?

– И это тоже… Прошло две тысячи лет, и никаких документальных свидетельств того, откуда пришли мои предки, не осталось. Легенды о том, что когда-то мы жили за горами, сохранились, но это были не более чем легенды. Официально люди вели отсчет времени от закладки первого камня Магадэна – это был первый город, воздвигнутый на новой земле.

По преданиям, когда-то люди снялись с насиженных мест по другую сторону гор и отправились искать новый дом. Многие погибли в горах. Только я всегда считал, что виной тому были болезни или дикие звери, и уж точно не драконы, в которых не верят даже дети.

Здесь, встретив тебя и Кельт-Адаса, убедившись в том, что сказки не врут, я понял, что главный вопрос, который должен меня занимать, это не почему люди не помнят своих корней, а почему они отказались от них.

На вопрос, почему мы не помним всего, что произошло до рубежа в две тысячи лет, ответить просто. Те немногие, кто уцелел в схватке с драконами, спустились с Туманных гор едва ли не босыми. В той битве погибли не только люди, сгинуло все, что они несли с собой. Обозы с продовольствием, книгами, вещами. Исчезло все! Осталась только память о тяжелом переходе через горы, о титанах, вампирах, буркалах… О том, как люди сметали со своего пути немногие кланы орков, пытавшиеся остановить их; как добивали магов огня, которые, вопреки решению своего клана не вмешиваться, встретили караваны людей еще на подходе к Орочьим степям.

Все это люди хотели забыть как кошмарный сон. И конечно же, больше всего на свете стремились забыть рев несущегося на тебя с ясного неба дракона. Ветер от его крыльев, всепожирающий огонь из его пасти. Впрочем, о чем я?.. Ты сам видел первого из них.

– Я видел и тот бой… – сказал Агрон. – Люди сражались достойно. Не думаю, что кто-то продержался бы против такого противника лучше и дольше них.

– В общем, почему я не знал, откуда я родом на самом деле, меня больше не удивляло. Куда важнее было понять, почему люди ушли из Заповедных Земель.

– Я только знал, что люди отказались следовать завету Арктара, который создал их для поддержания порядка в Заповедных Землях. Они должны были пресекать любые войны, в нужный момент улаживать конфликты. Чем их не устраивала такая роль – непонятно.

– Дело не в их роли, – возразил Алекс. – Людям не нравилось само наличие завета Арктара, предопределенность. Помнишь, ты говорил с драконом о судьбе. О том, что, создавая Заповедные Земли, Арктар запустил некий механизм, частью которого являлся каждый народ и каждый отдельный его представитель. Все было предрешено заранее… Это было… Как дорога, с которой не свернуть! Как горная тропа, по которой мы идем сейчас. У нас нет выбора. Если путь впереди преградит обвал, нам придется преодолевать его, ибо свернуть вправо или влево мы не можем. Там скалы, и скалы неприступные.

Такой была жизнь в Заповедных Землях, созданных Арктаром. Жизнь, в которой каждый занимался тем делом, для которого был рожден, в которой каждый был счастлив и всем доволен.

Вот это-то и не устраивало людей! Они не хотели идти по проторенной дороге, какой бы ровной она ни была. Они готовы были продираться через овраги и буераки, но идти своим путем, который избрали сами, а не кто-то другой вместо них. Спотыкаться, проклинать этот путь, но идти вперед, в надежде, что за следующим поворотом они выйдут на новую дорогу, гораздо лучше той, с которой свернули.

– Иначе говоря, они не поверили в то, что по эту сторону гор Арктар создал цветущий и счастливый мир, так? Они думали, что за горами еще лучше?

– И да, и нет… – Алекс замялся, не зная, как передать свои чувства. – Наверное, чтобы понять это, нужно быть человеком. Дело не в том, что они не поверили, что Заповедные Земли, в которые поселил их Создатель, – идеальное место. Главное, что Создатель решил все за них! Людей не спросили, хотят ли они быть судьями и хранителями порядка. Их не спросили, хотят ли они жить в городах или предпочтут странствовать и вести кочевую жизнь. Их просто поставили перед фактом…

– Наверное, для этого действительно нужно быть человеком… – пробормотал Агрон, подумав, что, попытайся он искать информацию об Исходе людей в памяти Свитка, наверное, ни за что не понял бы, что же побудило их уйти.

– Вот, собственно, и все, – закончил Алекс. – Уходом за Туманные горы означал отказ от пути, по которому Арктар направил всех обитателей Заповедных Земель. Равновесие в мире нарушилось. Садоводам-эльфам пришлось научиться стрелять и набрасывать удавку. Мудрецам-огневикам – научиться убивать. Из-за какого-то ребячества, из-за отказа людей следовать предопределенному пути, пострадали все, но больше, естественно, сами люди. Из-за глупости, самоуверенности… Свиток рассказал мне о людской магии. Научил меня всем заклятьям, которые знали люди… Подозреваю только, что большую их часть мне удастся сотворить только с десятого раза. Теперь, ощутив в себе магию, я понимаю, что мы потеряли, перейдя горы. Ничто из того, что я видел в жизни, не стоит такой жертвы: отказа от способности исцелять смертельные раны и оживлять умерших.

Ты знал, что люди умели убивать одним движением руки? Просто указывали на того, кого хотели убить, и Смерть приходила за ним. Да, конечно же, знал… И наверняка знал, что точно так же они могли исцелять, воскрешать! Я попытался сделать это с Кельт-Адасом, хоть и понимал, что не выйдет. И дело не в том, что я – недоучка, впервые в жизни пытавшийся колдовать…

Помнишь, вы с Кельт-Адасом рассказывали мне о высшей магии? О том, что огневики говорят с огнем и он отзывается на их просьбы? И о том, что люди говорили с самой Смертью и с кем-то еще, кто помогал им воскрешать. Свиток рассказал мне об этом. Да, это так, но и сами люди не ведали, к кому обращались за помощью. Они творили заклинание и отдавали кому-то или чему-то за пределами этого мира, самой Жизни, частичку собственной жизненной силы. И Жизнь преумножала ее, вливала в умершего, которого человек хотел воскресить… Я смог отдать немного себя Кельт-Адасу. Смог бы отдать даже всю свою жизнь, но чувствовал, что ее бы не хватило, чтобы отмерить ему новый срок. Для этого недостаточно одного меня – нужно согласие Жизни. Или, быть может, Арктара – в общем, того, кто покровительствовал людям, позволяя им воскрешать умерших.

Я сотворил заклятье, Агрон! Я уверен, что сделал все правильно! Я почувствовал, как мой зов, моя просьба о новой жизни для Кельт-Адаса устремляется за пределы этого мира. Но ответа не получил. Там пустота! Того, кто откликался на просьбы людей, больше нет, или же он отвернулся от них.