Восемь Умелых Мужчин

— Вид и запах в точности как у чая «Дань», — счастливо сказал Мастер Ли. — На самом деле есть и дефект: листья окрашены в идеальный сине-зеленый цвет, а у настоящего чая есть слабые желтые крапинки. Для транспортировки листья спрессовывают в плитки и ставят императорскую печать, как на обычные товары мандаринов, и за сумасшедшие деньги продают доверчивым варварам. Таким образом они могут произвести тысячи и десятки тысяч плиток. По моей оценке они получают примерно десять тысяч монет на каждую вложенную. Замечательное мошенничество!

Однако вкус — совсем другая песня. Мы вскипятили горшок воды, заварили чай и дружно выплюнули. Пить было невозможно, и Мастер Ли сказал, что для улучшения вкуса мандарины наверняка добавляют определенный процент настоящего чая.

Дым из моей тарелки свивался кругами, искажая все вокруг, и я подумал, что Янь Ши глядит на меня злыми глазами, но когда дым растаял оказалось, что на его изуродованном лице только недовольная гримаса: ужасный чай. Юй Лань начала мыть и убирать посуду: молчаливая, изящная, далекая, как пролетающее облако и втайне улыбающаяся.

Горячие волны воздуха перекосили всю деревню, как если бы она была сделана из мягкого воска, со всех сторон звучал смех — скрипучий смех, натужный смех, вынужденный смех — я посмотрел в щель между домами и увидел, что настоятель нашего монастыря куда-то внимательно смотрит. Глаза наполнены жалостью, на лице — печаль. Я побежал вперед, пока не увидел центральную улицу, и там была моя мать, и там был мой отец, и они оба пытались смеяться. Все пытались. Прямо передо мной прошла свадебная процессия, и мое сердце упало в сандалии. "Смех над собакой" — последнее средство от засухи. Если ласточки не могут долететь до водяных драконов, если все статуи богов уже вынесены на жаркое солнце и ничего не изменилось, тогда остается последняя возможность: свадебная процессия, в центре украшенная цветами карета, гонги, барабаны, все как обычно, вот только вместо невесты собака, одетая в подвенечное платье, все указывают на нее пальцами, смеются и надеются, что шум заставит Маленького Облачного Мальчика поглядеть вниз на это глупое зрелище и заплакать от смеха, а его слезы — дождь.

Я пошел было к родителем, но горячие волны опять обрушились на меня, как если бы на меня опустилось облако, и я почти ничего не видел. Смех стал пронзительнее, кто-то бегал по кругу, и я сообразил, что это совсем не похоже на натужный смех танцоров, пляшущих вокруг свадебной кареты.

Козлик, козлик, прыг на стенку,

Маме травки набери.

Мама в стойле или в поле —

Братьев бедных накорми.

Раз… два…три…четыре…пять…шесть…семь…восемь!

Я подошел ближе, протискиваясь через горячее облако, и увидел, как козлик прорывается через стенку и бежит за другими детьми. Лютня все еще играла. Я повернулся на звук и слепо пошел на него. Опять вспышка, опять я на какое-то мгновение ослеп, а когда зрение прояснилось, оказалось, как и в прошлый раз, что я смотрю на Юй Лань, держащую в руках древнюю клетку. Она подняла руки в ритуальном жесте, я повторил ее движение: левая бровь, правая бровь, нос. Пальцы шаманки открылись, внутри лежала крошечная двузубая вилка. На этот раз она не поднесла ее к губам, а угрюмо посмотрела на меня, повернулась, подошла к низкой каменной стене, окружавшей колодец, и повелительно указала на огромную корзину, привязанную к лебедке. Все ясно, она хочет, чтобы мы оба спустились в колодец.

Корзина оказалась достаточно большой. Я развязал веревку и медленно опустил нас в колодец. Лебедка жалобно кряхтела, но веревка оказалась толстой и надежной. На стенах колодца был вырезан странный узор: лягушки, прыгающие одна за другой, по кругу, голова к хвосту. Снизу поднимался ужасный запах. Зловоние гниющей плоти и негромкое рычание, похожее на раскаты приглушенного грома. Я попытался сказать Юй Лань, что мы должны вернуться, но она твердо указала вниз.

Я продолжал опускать корзину. Юй Лань внимательно глядела на стены, пытаясь что-то рассмотреть в слабом свете, падавшим сверху. Теперь снизу донеслось бульканье, и стало так жарко, как будто мы опускались в кратер огнедышащего вулкана. Опять низкий угрожающий рык, запах стал почти невыносимым.

Юй Лань коснулась моего плеча и указала на стену. Я увидел на стене большой черный круг, но никак не мог дотянуться до него. Тогда я начал раскачивать веревку взад и вперед, корзина завертелась. Все быстрее и быстрее. Руки вспотели и на мгновение я испугался, что веревка выскользнет из них и мы полетим к тому, кто ждал нас внизу. Я ухватился за веревку покрепче, но все равно продолжал раскачивать корзину, и, наконец, моя левая рука коснулась круга. Оказалось, что это дыра в стене колодца. Я ухватился за выступающий камень и подтянул корзину к самой стене. Юй Лань ловко перебралась в начало длинного туннеля, я последовал за ней, привязав корзину к камню.

Где-то далеко впереди мерцал неяркий огонек. Шаманка шла к нему, я за ней, и вскоре мы оказались в пещере, пол которой устилал толстый ковер из мха, а через дыры в высоком потолке лился солнечный свет. Дочка кукольника улыбнулась мне и подняла руки к губам. Она дунула через два зубца крошечной вилки, исцеляющая сила инь заполнила комнату, туман, капли дождя, радуга, и Юй Лань бросилась мне в объятья.

— Очень странное сладострастие, — весело усмехаясь сказал Мастер Ли, растягивая звуки в слове «сладострастие». — Мы подчеркиваем тот факт, что любовь — дело женщин, используя одну из метафор инь "облако и дождь", то есть туман и радуга из твоего сна, но потом ты просыпаешься — и моешься — и каждый раз краснеешь как помидор, когда Юй Лань проходит мимо. При этом твой язык завязывается на двойной узел, а из ушей идет пар.

— Господин, я ничего не могу с собой поделать, — сказал я. — Я знаю, что это смешно, но что я могу делать?

— А как насчет того, что ты подпрыгиваешь, как испуганный кролик, каждый раз, когда ее отец смотрит на тебя?

— Попробуйте влезть в мою шкуру! — не выдержал я.

— Как я могу? Я не играл в игру "облако и дождь" с того времени, когда мне исполнилось девяносто.

Мудрец отправился навестить кувшинки с вином, насвистывая "В юности искал я красавицы кровать, Но теперь милее мне с костями спать", я взбил охапку тростника, которую использовал как матрас, и опять улегся.

Вскоре мы добрались до Пекина, ужасная засуха и не думала проходить. Город плавился от жары и задыхался от едкой красной пыли, прославившей его, к тому же дул печально знаменитый Желтый Ветер и по небу неслись облака тонкого желтого песка, принесенного из Монгольской пустыни.

Обычно песчаные бури налетают на Пекин в четвертую луну, но когда фургон Янь Ши вкатился в ворота вечером второго дня пятой луны, его колеса оставляли борозды на твердом желтом одеяле, и ветер шипел, как разъяренный кот, раздувая парусиновый верх.

Мастер Ли договорился с Янь Ши встретиться завтра на острове Гортензий, и кукольник с дочкой отправились к себе домой. Я нанял паланкин и вместе с мудрецом отправился к дому Небесного Мастера, и мы прибыли как раз тогда, когда загремели барабаны, объявляя о закрытии ворот Запретного Города, который в свете заката сверкал как драгоценная корона. Нас пропустили, но у двери святого нам преградила путь старая служанка, с незапамятных времен служившая у Небесного Мастера.

— Он не слишком хорошо себя чувствует, — сказала она с озабоченным усталым лицом. — Он очень энергичен, но что-то не так, и я должна попросить вас вернуться завтра. Обычно после сна он чувствует себя лучше.

Дверь в дом была приоткрыта, и я слышал, как внутри Небесный Мастер о чем-то говорит — или скорее поет — используя древние слова, как будто священник читает проповедь. Хотя я очень мало знал о нем, но с нами он говорил совсем не так, это не его стиль.

— Если он опять восчувствует себя плохо, — звучно произнес он, — помажь его чистейшим жиром из ноги парда снежного. Предложи ему питие из скорлупы яиц дроздов певчих, смешанного с соком яблок сладких и добавь три щепоти рога единорога толченого. Поставь ему пиявок многоцветных, но ежели и это без помощи окажется, помни, что никакое творение не бессмертно и ты тоже должна умереть.