Девятимечье. Тетралогия

Сам прибор выглядел тоже странно, скорее оккультно, нежели научно — усеченная полусфера идеальных пропорций, с дном около десяти футов в диаметре, на высоких краях которой были установлены странного вида столбы, покрытые затейливой резьбой. Сверху полусферу укрывала тончайшая, но при этом невероятно прочная узорчатая сеть из неизвестного металла, того же, из которого была сработана сама конструкция. Вход в полусферу появлялся при прикосновении пальцев к отпечатку ладони на внешней стороне — причем ладонь, казалось, принадлежала не мирру, а какому-то другому существу, не имеющему когтей. Электроэнергии прибор потреблял невероятное количество.

Появилась эта «Артефака», как ее в шутку обозвали ученые, страннейшим образом: лабораторию, где Сен работал над очередной вакциной, вдруг заволокло непроглядной чернотой — а когда она рассеялась, Артефака уже стояла в центре помещения. Переносить ее не стали — просто не смогли, вес прибора по примерным данным превышал сто тонн, а погрузчиков, способных поднять такую тяжесть, просто не существовало. Поначалу вообще боялись, что треснет трехфутовый слой бетона под Артефакой, но обошлось. Изучить металл, из которого был сделан прибор, тоже не удалось — просто невозможно было взять пробы, его прочность на порядок превышала прочность алмаза.

В общем, Артефака оказалась конструкцией крайне интересной, но, увы, совершенно не желающей вызываемое ею любопытство удовлетворять.

На нее-то Сен и возлагал очередную порцию надежд на нахождение способа излечения проклятой кангейревой болезни. Он собирался обследовать захваченных его спецгруппой исцеленных, а потом, обвесив их всеми возможными датчиками, поместить в фокус излучения, и посмотреть, какие именно изменения произошли в их организмах. Возможно, так удастся понять секрет Ученика…

Остановив мобиль у вывески ничем не примечательного бара, где серкет частенько сидел как с друзьями, так и один в приватном кабинете, он вышел на улицу. Поежился от мгновенно намочившего шерсть дождя, запер дверцу машины, и быстро вошел в окутанное таинственным полумраком помещение.

Оплатив отдельный кабинет, мирр прошел за дверь с номером «четыре», где спокойно просидел около десяти минут, выпив за это время бокал веллерта. По истечении этого срока он встал — и прыгнул на небольшой приступок над дверью.

Передняя лапа привычно легла на выступ, пальцы сжались в специальных выемках, и одна из стен бесшумно отъехала в сторону. Сен спрыгнул на пол, запер дверь, и прошел в образовавшийся узкий проем.

Конечно, существовали и менее таинственные способы проникновения на базу, но заместитель министра предпочел воспользоваться наименее рискованным — он был уверен, что спецы из КГБ следят за ним, и следят по-настоящему. Что ж, пускай следят — они могут убедиться в том, что Сен-о-Летер ро Дейне Солано настоящий профессионал, и уж что-то, а уж избавить себя от излишне навязчивого внимания он всегда умел. Привычка сидеть часами в этом баре у полицейского была уже много лет (она и вырабатывалась именно для групп слежения), а само заведение, несмотря на внешнюю непритязательность, на самом деле было весьма дорогим и престижным, и его хозяйка очень пристально следила за безопасностью своих посетителей, в том числе — безопасностью информационной. Установить здесь подслушивающие устройства и скрытое видеонаблюдение было практически невыполнимой задачей даже для гэбэшников.

Сен спустился по лестнице на подвальный этаж, где его уже ждал Кер-и-Ремен, его первый помощник и лучший друг.

— Ну что? Как прошло все? — вместо приветствия поинтересовался серкет.

Кен насмешливо встопорщил усы.

— Все гладко. Следов нет, свидетелей — тоже.

— Жертв нет? — чуть встревожился полицейский. Кен фыркнул.

— Ты хочешь меня обидеть?

— Нет, конечно, извини. Просто нервничаю.

— Ладно, идем. Их четверо — надеюсь, тебе хватит?

— Вполне.

Объекты оказались идеальными. У всех четверых до исцеления были разные диагнозы, они были разного возраста — двенадцать, двадцать три, сорок, и шестьдесят семь лет, разного пола — девушка и пожилая женщина, молодой мирр и старик, и даже разного окраса.

— Обследование завершено? — бросил он полуседому мирру, что-то набирающему на сенсорной клавиатуре компьютера. По монитору бежали столбики цифр.

— Угу, сейчас… ага, есть! Все, закончили. Вот общий анализ.

Да, те же результаты, что у спецов из Комитета Здоровья. Полное оздоровление, отросшие конечности, омоложенные органы… даже старик проживет еще лет пятьдесят. Что за чудеса творит этот Ученик?

— Сперва старшего, — распорядился Сен, направляясь в помещение, где стояла Артефака.

Спустя пять минут двое сотрудников принесли на носилках погруженного в сон старого мирра. Серкет коснулся ладонью сенсора на боку прибора, в полупрозрачной стене открылся проход. Сотрудники внесли объект внутрь, осторожно положили на пол, и быстро вышли — никто не испытывал желания долго задерживаться внутри таинственной Артефаки.

— Приготовиться к запуску, — скомандовал Сен, вновь коснувшись сенсора — проем закрылся.

— Энергонакопители готовы, — отозвался через полминуты помогавший другу отнюдь не только в силовых операциях Кер.

— Входы в лабораторию загерметизировать.

В целях безопасности на момент запуска прибора все двери этого отсека лаборатории намертво перекрывались толстыми перегородками из прочнейшего сплава.

— Двери загерметизированы.

— Начать подачу энергии.

Ретрансляторы, выступавшие из потолка, налились голубым свечением, и через несколько секунд по стальной узорчатой сетке, покрывающей верх полусферы, побежали синие и желтые электроразряды. Сен сделал несколько шагов назад — один раз он уже получил довольно сильный удар током из-за того, что стоял слишком близко. Разряды стали чаще, начали собираться в ветвистые молнии, стекающие по узорам в каком-то определенном порядке, молнии стекали с купола полусферы на ее стены. Через несколько минут молнии стали черными, и резко замерли, оплетя весь артефакт — сейчас назвать этошутливым прозвищем «Артефака» у Сена не поворачивался язык.

Неведомая сила приподняла безвольное тело на пару фотов над полом. Мирра тоже оплели разряды, вздыбившаяся шерсть слабо искрилась.

— Теперь нам остается только ждать результата, — негромко проговорил полицейский. Кер подошел, встал рядом.

— И еще один эксперимент на живом разумном существе, — тихо констатировал он. — На нашем с тобой собрате. Сен, тебя совесть не мучает? Просто честно скажи.

— Мучает, — после нескольких секунд тягостного молчания отозвался тот. — Но я каждый раз себе напоминаю, ради чего мы это делаем — и тогда могу дышать дальше.

— Для чего, для чего… для себя! — почти выкрикнул Кер с горечью. — Ты — чтобы помочь дочери. Я — для того, чтобы заглушить собственную вину перед сестрой, помогая хоть кому-нибудь избавиться от этого кошмара…

Эна, старшая сестра спеца, восемнадцать лет назад умерла от кангейревой болезни. Незадолго до ее смерти она поссорилась с братом, они несколько месяцев не разговаривали и не встречались, и в следующий раз Кер увидел ее только на похоронах. С тех пор он жил, считая себя виноватым перед Эной. Именно на почве этой трагедии он и сошелся с Сеном, как-то раз спьяну рассказав ему обо всем. Спустя два месяца он впервые ступил в единственную тогда лабораторию серкета. С тех пор прошло семнадцать лет, и Кер ни разу не пожалел о принятом однажды решении… не считая тех мгновений, когда он, вздыбив шерсть, подскакивал на постели после очередного кошмара, в котором спецу снились лица всех тех, кто погиб во время их экспериментов.

— Я не только ради дочери ищу лекарство, — сказал Сен, не глядя в глаза друга. — Я хочу помочь и всем остальным.

— Но если бы не болезнь Оры, ты бы не стал этим заниматься!

Серкет промолчал. Возразить было нечего.

— Из этого вывод — даже то, что мы делаем для всеобщего блага, мы делаем только для себя, — через несколько минут философски изрек Кер. — Любое действие мирра объясняется эгоизмом — напрямую или косвенно.