Поле под репу (СИ)

— Тогда позвольте проводить вас к нашему скромному жилищу, — предложил обладатель перчаток. Дуня постепенно в этих двух одинаковых картинках находила отличия: некоторая несхожесть в одежде, манерах (хотя, казалось бы, не так уж долго они общались), даже во внешности. Волосы любителя перчаток немного вились.

— Если это удобно, — пожала плечами странница. Не говорить же им «Идите, люди добрые, своей дорогой, а я пойду своей», благо идти куда-либо Дуня как раз таки не могла.

— Удобно-удобно, — хмыкнул огнеметатель, на мгновение замер, к чему-то прислушиваясь, и резко прыгнул в неосвещённый проулок. Девушка, которой «эльф» вцепился в запястье, вынужденно последовала за ним, что естественно не понравилось ни коленке, ни бедру, ни локтю, который, видимо, она тоже ушибла при предыдущей пробежке.

Истошно заверещать от боли Дуне не дал кудряшка: он зажал бедняжке рот и крепко прижал к себе.

— Молчи, если мордашка дорога, — шикнул спаситель. Теперь в его добрых намерениях девушка ох как сомневалась.

Только «эльфы» затихли, а Дуня, смирившись, перестала вырываться, как воздух наполнился перезвоном, медленно перешедшим в бряцание металла и поскрипывание кожи. Эхом множились хлопки сандалий о камень мостовой — по миг назад оставленной улице маршировали. Под фонарём прошли четыре пары крепких ребят в лёгких, но что-то подсказывало Дуне, вполне способных выдержать едва ли не любой силы удар, доспехах. Пояса воинов оттягивали короткие мечи — такие в замке сэра Л'рута, пожалуй, приняли бы за чуть длинноватые кинжалы. Бритые — девушка была уверена, что они именно бритые — макушки скрывались под шлемами, чем-то напоминающими горшки. Если бы не они, то парни были бы вылитыми римскими легионерами. А так, от одного взгляда на воинов, распирало от смеха: серьёзные мужики в своих пластинчатых юбочках и сандалиях казались школьницами из японских мультиков. Впечатление усиливалось ещё и оттого, что все встреченные до того в городе мужчины носили сапоги и штаны: жертвы страсти и магии — широкие, перепоясанные кушаками, «эльфы» — просто свободные.

Впрочем, Дуне было не до местной моды. Она, понимая, что это её шанс — официальная власть защитит! — отчаянно дёрнулась вперёд. Не тут-то было! Со стороны воздушный, кудряшка, однако, держал крепко — куда там оголодавшему питону. Если чьё внимание пленница и привлекла, то исключительно огнеметателя — солдаты быстро минули перекрёсток и пропали за домами. Затем стих едва уловимый — даже странно для подобной компании — шум, сопровождающий отряд. Улица вновь наполнилась шелестом листвы, писком насекомых, гулкими и обречёнными ударами мотыльков о слюдяные пластинки, укрывающие пламя фонаря от ветра и дождя. Ухо уловило жалостливое постанывание водостоков и флюгера, далёкое милование кошек, плачущие вскрики чаек и другие ночные шорохи, которые не слышишь, пока те не исчезнут и не появятся вновь.

— Ты смотри — восьмёрка, — выдохнул огнеметатель. — И ведь уже третья. Кажись, заложили нас.

— Очень похоже. Да ведь дело делать надо, — отозвался братец, и не думая отпускать Дуню.

— Надо. Только мы время потеряем, если её провожать станем.

— А что, по-твоему, нужно её здесь бросить? Жалко ж, пропадёт девчонка. К ней же и без всякого полушалка прицепятся: не себя предложить, так себя обеспечить. Чересчур одежда богатая.

— Да уж! Она бы ещё в таком платье в доки сунулась! Или к Стене нищих.

Дуня, которую разговор немало интересовал, неожиданно почувствовала, что никак не может на нём сосредоточиться — в лёгких ощутимо не хватало воздуха. Привлекая внимание близнецов, девушка замычала. По крайней мере, ей так показалось за мгновение до того, как перед глазами всё поплыло и ночная темень превратилась в непроглядную тьму.

Наверное, это был обморок. Во всяком случае, очнулась Дуня от традиционного способа из него выведения — пощёчины.

— Что? Что это было? — проморгавшись, странница обнаружила себя на коленях у кого-то из близнецов. Кого — кудряшки или огнеметателя — сразу определить не удалось.

— Как себя чувствуешь, маленькая госпожа? — снова вместо объяснений задал вопрос «эльф»-экзекутор… или врачеватель.

— Как-то, — честно ответила «больная». Сидеть на мужских коленях, оно, конечно, приятно, но девушке хотелось оказаться от этой парочки подальше, пускай даже и на прежнем месте полотёрки. Однако у ноги имелось своё мнение, где и когда следует находиться хозяйке.

— Ой, совсем забыл про твои ушибы! — у говорившего вроде бы волосы не вились, поэтому Дуня решила, что это всё-таки боевой маг-спаситель. Что ж, логично: на кого ещё могла завалиться страдалица как не на душителя? — Сейчас исправим.

«Эльф» бесцеремонно задрал юбку, и по бедру поплыло столь знакомое тепло волшебного излечения. Пациентка с грустью отметила, что, право же, ей несказанно повезло: эти парни и впрямь не желали ей зла. Они хотели как лучше. В их понимании, естественно.

— А теперь как? — целитель протянул руку, помогая подняться.

Девушка расправила одежду, проверила наличие сумки и потопталась так, если бы мерила в магазине понравившиеся туфельки.

— Хорошо, — кивнула Дуня. — Вы мне всё-таки скажите, что происходит? Зачем вы меня спасали, убивали и прятали?

— Спасали, потому что тебе было бы очень и очень плохо, — хмыкнул, вставая, кудряшка. — Убивали — это твои выдумки, маленькая госпожа. Прятали… — он замялся. — Знаешь ли, у нас тут комендантский час.

— Что? — не поверила девушка. — А как же?..

— Этим можно. У шлюх — работа, у клиентов — законное приобретение товара.

Странница нахмурилась, раздумывая, затем вынужденно призналась:

— Я бы могла надеть шаль. — И испуганно добавила: — Временно! Только для маскировки!

«Эльфы» озадаченно переглянулись.

— Это, понятно, неплохая и смелая идея. Да беда в том, что трудовой грамоты у тебя нет. Клиентам всё равно, а патрули имеют дурную привычку её требовать. А с гастролёршами… — Один из близнецов криво ухмыльнулся, другой покачал головой. — С гастролёршами в этом городишке ох как нехорошо поступают. Клеймят. Тавро — бабочку — прямо на лице выжигают. Такой женщине уже грамоту не получить, замуж не выйти, ни в какую гильдию не вступить. Либо за стену бежать, либо вешаться. Впрочем, и знахаря хорошего… хм, подпольного, отыскать можно, да они денег немалых стоят.

— Ой, — оценила перспективу Дуня.

— Именно.

— А почему вы на улице? Тоже подружку на ночь ищите? — На деле странница догадалась, что нет, но отчего-то ей показалось, что безопаснее задать первый вопрос со вторым. Видимо, инстинкт самосохранения проявился.

Братья вновь посмотрели друг на друга. На этот раз они изображали кривоватое зеркало дольше. То ли мысли пытались угадать, то ли и впрямь общались без слов. Где-то через минуту, когда Дуня всерьёз обдумывала старое предложение пойти своей дорогой, парочка изволила обернуться к собеседнице.

— У нас имеются некоторые дела, — начал кудряшка. — Боюсь с точки зрения городских властей, они… хм, не то чтобы законные. Я бы даже сказал: почти преступные.

— Ага, — кивнул огнеметатель. — Есть тут один дом. Нам нужно в него зайти, взять кое-какую вещицу и спокойно уйти. Подальше. В общем-то, к себе. Туда, где живём. Там безопасно и никто искать ничего не будет.

— То есть вы грабители? — подвела итог девушка.

— Нет, что ты! Эта вещь не принадлежит владельцам дома. Она краденая, а потом несколько раз перекупленная. Мы хотим вернуть её настоящему хозяину, — «эльф»-врачеватель пожал плечами. — А может — и не хотим. Посмотрим. И… в любом случае, это просто воровство. Ничего особенного. Мы, поверь, этим не занимаемся. Сегодня так вышло.

Дуня постояла-постояла и…

— Спасибо за помощь, — она вежливо кивнула, прижимая ладони к груди.

— Ты уходишь? — уточнил кудряшка.

Путешественница молча направилась к освещённому перекрёстку, осторожно выглянула из-за угла, словно ожидая, что отряд из восьми стражников только её и караулит, и шагнула было в сторону цепочки огоньков, как оказалась втянутой обратно во мрак проулка. «Душитель» крепко стиснул руку — не вырваться, не выскользнуть.