Трясина. Год Тысячный ч.1-2 (СИ)

Откомандировывая Квестора во Всесвятский гарнизон, начальник конторы предупредил его об общей отсталости северного приморья и соответственно, отсутствии должного уровня комфорта. Квестор принял это известие стоически, отметив про себя, что он имеет всё же право на элементарные удобства. В частности, на горячую ванну, подогретое вино и тёплые полотенца после утомительной дороги.

Уже по пути в Дольние Земли Квестор принял решение, что во Всесвятском гарнизоне он не появится. Ему ничуть не улыбалось провести сутки, а то и больше, в компании солдатни и неотёсанного офицерья. К тому же в казармах нет никаких удобств, кроме жёстких коек и бетонных душевых, в которых наверняка не будет горячей воды. Квестор решил направиться прямиком в Лемар, расположенный всего в нескольких милях от Всесвятска. В Лемаре, по крайней мере, найдутся приличные гостиницы. Ну а солдатам не составит труда доставить пленного в город, благо "псиллы" в гарнизоне имелись.

Дорога в Дольние Земли оказалась не столько утомительной, сколько унылой. Квестор сидел, откинувшись в мягком кресле крылатой машины-птерикса, и рассеянно смотрел сквозь застеклённый борт. Серебристое крыло за бортом машины слегка подрагивало, рассекая встречный ветер. Внизу проплывали тёмные массивы лесов, пустынные поля, кое-где уже припорошенные снегом, и свинцово-серые ленты рек. Юстин Варда был чистокровным ромейцем - уроженцем Царьгорода. Щедрое солнце Ромеи окрасило его высокие скулы в благородный бронзоватый оттенок. Аристократичные черты его лица оттеняла щёгольская бородка, а угольно-чёрные волосы были гладко зачёсаны и умащены ароматическим воском. Это было одним из главнейших правил его жизни - выглядеть прилично при любых обстоятельствах. Некоторые ромейцы, по долгу службы оказавшиеся в этой дыре, начинали пренебрегать своей внешностью, а иные опускались даже до того, что принимались гладко выбривать себе лица и обрезать волосы, на манер аборигенов. А кое-кто будто бы даже путался с местными зеленщицами и трактирными подавальщицами. Наговоры, скорее всего. Но что правда, то правда - семгальские девицы частенько заглядывались на ромейских мужчин. Не удивительно. Здешних лапотников Господь Вышний обделил многим, и красотой в том числе...

Квестор отвернулся от окна и взглянул на пилота, сидевшего по левую руку от него. Пилот был семгальцем - из тех, кто прошёл военную школу и довольно сносно владел Высоким Языком Империи. Квестор не испытывал особого доверия к этим дикарям, даже к тем, кто присягнул Августе. Но, по крайней мере, пилот был не из этих белёсых приморцев, и не из желтоволосых лесовиков Сумерязи. Тёмные волосы и глаза выдавали в нём уроженца Разлога-Срединных Равнин. Представители этой народности внешне чем-то напоминали ромейцев и видом своим не так оскорбляли его чувство прекрасного.

- Это правда, что приморцы закапывают молоко в навоз, чтобы изготовить сыр? - спросил Квестор на языке Империи.

- Не совсем так, Ваша Честь, - ответил пилот. На ромейском он говорил почти без акцента. - Они берут густую сметану и заворачивают ее в несколько слоёв специального холста. После свёрток опускают в яму с чернозёмом и придавливают его камнем. Через некоторое время в земле вызревает нежнейший белоснежный сыр, своим вкусом не уступающий лучшим ромейским...

- Будь добр, прекрати! - сказал Квестор и прижал к губам батистовый носовой платок, будто борясь с приступом тошноты.

Пилот пожал плечами.

- Тут дело вкуса, Ваша Честь. Возможно, изысканный ромейский сыр с благородной чёрной плесенью нашим приморцам показался бы чем-то отвратительным.

- Дикари, - проговорил Квестор.

Разговор с пилотом окончательно испортил ему настроение, которое и до этого было неважным. Чтобы отвлечься, Квестор извлёк из дорожного кейса папку, обтянутую тиснёной кожей, и принялся перечитывать отчёт.

Стычка между отрядом повстанцев и солдатами Всесвятского гарнизона была непродолжительной. После короткой, но ожесточённой перестрелки сопротивление мятежников было сломлено, и они пустились в беспорядочное бегство. Повстанцы отступали в страшной спешке, не успев даже забрать тела убитых. А убитых было немало: солдаты насчитали больше дюжины тел. Впрочем, среди мертвецов затесался один живой, к тому же вооружённый. При приближении неприятеля он открыл беспорядочный огонь из винтовки и успел даже ранить двоих, прежде чем его оглушили прикладом. Сейчас пленник находился в гарнизоне.

С рядовыми преступниками - карманниками, 'резниками', дебоширами и прочими - местные власти справлялись своими силами. Однако по указу Наместника пленных мятежников надлежало отправлять в столицу, где ими занимался лично начальник службы безопасности. В этом, собственно, и состояла миссия Квестора - допросить пленного, составить отчёт, а после отконвоировать мятежника в Вильск. Эта возня с повстанцами Квестору уже порядком надоела. Чудить они начали ещё прошлой зимой, а к лету вконец распоясались, лезли чуть ли не из-под каждого куста. Сейчас, правда, притихли. Многие вожаки распустили свои отряды на зимовку, а тех, кто остался, Наместник гоняет по лесам, как драных шавок. Офицеры рапортуют об успешных боях в Дольних Землях и Разлоге. Сумерязь, южная область провинции, уже полностью зачищена. Возможно, к весне всё и закончится. Главное, не дать повстанцам спеться с эверонцами. Мятежи в провинциях Дуумвирату на руку, конечно.

Когда внизу показались смотровые вышки и казармы гарнизона, пилот пошел на снижение.

- Отставить! - рявкнул Квестор. - Разворачивай в Лемар.

- Но Ваша Честь...

- Это приказ.

- Слушаюсь, - коротко ответил пилот и повернул рычаг управления.

Крылатая машина, описав круг над казармами, взяла курс на Лемар.

***

Квестор сделал последнюю затяжку и медленно растёр окурок о поверхность стеклянного столика. От юклы и благовоний его слегка развезло.

- Чума на этот город, - повторил он и, сделав над собой усилие, выбрался из ванны.

Завернувшись в полотенце, он двинулся к вешалке-стойке, на которой висели его чёрная униформа Соглядатая и зимняя шинель с серебряными нашивками.

Городская тюрьма находилась через одну улицу от гостиницы, в которой остановился Квестор. Начальник тюрьмы, невзрачный человечишка с бесцветными редеющими волосами, выбежал ему навстречу и изогнулся в полупоклоне, ожидая распоряжений.

- Сколько у вас заключённых, помимо мятежника? - спросил Квестор на семгальском языке.

Это варварское наречие он искренне ненавидел. После каждой фразы, произнесённой на семгальском, ему хотелось прополоскать рот водой. Но чем дальше от столицы, тем хуже местные владели ромейским, так что Квестор вынужден был перейти на привычный им диалект.

- Трое, Ваша Честь, - с готовностью ответил начальник тюрьмы, - Двое за неуплату налогов, один подозревается в мошенничестве. Он продавал горожанам засушенные хвосты болотных бобров. Измельчённые в порошок и смешанные с винным уксусом, они якобы помогают при мужском...

- Эти подробности меня не интересуют, - оборвал его Квестор.

Начальник тюрьмы испуганно пождал губы.

- Где задержанный?

Начальник тюрьмы засуетился.

- В допросной, Ваша Честь. Извольте проследовать за мной.

В допросной, тесной комнатке с крошеным зарешёченным окошком под самым потолком, царил полумрак. Из мебели тут была пара стульев, узкая скамья и стол, на котором стояла карбидная лампа. Во время допросов резкий, ослепляющий свет лампы направляли в лицо задержанным, дабы сломить их волю и внушить чувство незащищённости. У двери застыл навытяжку вооруженный солдат-ромеец.