Сыны Амарида

— Не хочу ввязываться, — сказал он.

— Мудро, — усмехнулся Бернел.

Ройден надел куртку и шапку и направился к двери.

— Я в кузницу, папа. Надо закончить тележные колеса для Адриана. А что потом?

Бернел задумался на мгновение:

— Наверное, инструменты Джоррина. Но я скоро приду, и мы все уточним.

Ройден кивнул и повернулся к Джариду:

— Даешь сегодня уроки или поработаешь со мной в мастерской?

— Даю уроки с утра, — отозвался Джарид, — но вернусь к полудню и займусь настоящей работой. — Он покосился на отца, который снова фыркнул.

Ройден рассмеялся и открыл дверь.

— Куда это ты собрался? — проворчала Дрина.

Ройден робко переглянулся с Джаридом и отцом и поцеловал мать в щеку.

— Извини, мам, — сказал он. — У меня дела.

Дверь закрылась, и Джарид встал из-за стола.

— Похоже, мне тоже пора. Не хочу заставлять детишек ждать. — Он положил тарелку в таз с водой и повернулся к Дрине. — Знаешь, я сказал Ройдену, что приду в кузницу, но, если тебе надо помочь в поле, я могу зайти после школы, если папа не против.

Дрина махнула рукой:

— Спасибо, Джарид, но я и сама справлюсь. И потом, — она невесело усмехнулась, — эта странная погода...

Джарид рассмеялся и поцеловал мать. Несмотря на серебристую проседь в волосах, она выглядела молодо, а руки у нее были крепкими и загорелыми от постоянных полевых работ. Ей редко бывала нужна помощь. Джарид ушел в их с Ройденом спальню и вернулся в куртке и шапке, со стопкой старых книг в руках.

— Увидимся, — сказал он через плечо и вышел под холодный дождь.

Он торопился в школу, прижимая к груди книги в отчаянной попытке уберечь их от воды. И, как всегда, люди, мимо которых он проходил, останавливались и глядели ему вслед.

Это началось примерно год назад, когда по поселку впервые разнеслась молва о его снах. Первый сон он увидел ветреной ночью в конце прошлой зимы. Ему снилась вода — холодная, бурлящая вода, захлестывающая его и уносящая во тьму. Он проснулся, прерывисто дыша и дрожа всем телом. В другом конце комнаты брат спросил, все ли в порядке. Джарид, думая, что это было не какое-то вещее видение, а всего лишь дурной сон, успокоил Ройдена. Однако на следующий день пропавшего мальчика, сына столяра, нашли утонувшим в реке, на берегу которой стоял поселок.

Джарид попробовал убедить себя, что это просто несчастное совпадение, и ни с кем не говорил о своем видении. Но месяц спустя он увидел другой кошмар, еще более отчетливый и пугающий. Ему снилось бушующее пламя, взвивающееся в ночное небо, обдающее жаром лицо и руки и наполняющее легкие при попытке кричать. На этот раз Джарид проснулся и увидел, что горит одна из рубашек Ройдена, а брат отчаянно пытается затоптать пламя.

Потушив огонь, Ройден зажег свечу и сел в ногах Джарида. Он был бледен и пристально смотрел на брата. Он долго молчал, прежде чем решился заговорить.

— Во имя Арика, что происходит, Джарид? В прошлом месяце тебе приснился дурной сон, и ты метался в постели, как безумный. Теперь вот это. Что происходит?

Джарид и сам был испуган не меньше брата.

— Расскажи мне, что случилось сегодня ночью, — потребовал он дрожащим голосом.

— То есть как это "что случилось"? Ты поджег мою руба...

— Как это случилось? Что я говорил, что я делал?

— Ты долго вертелся в постели, — медленно начал он, — словно не мог устроиться поудобнее. А потом ты заговорил...

— Что я сказал?

Ройден покачал головой:

— Я не понял. Я разобрал только слово "огонь", но все остальное было просто бормотанием. А потом ты вскрикнул, и моя рубашка загорелась. — Он помолчал, потом снова спросил: — В чем дело?

Джарид глубоко вдохнул:

— Значит, тот сон про воду действительно был вещим.

— Не понимаю.

— Мне снилось, что я тону, — начал объяснять Джарид голосом, показавшимся ему самому странно высоким. — А на следующий день они нашли Арли.

— Ну, это просто совпадение, — сказал Ройден, стараясь говорить убедительно.

— Хорошо, — продолжил Джарид. — Думаю, мы сумеем разобраться. Сегодня мне снился огонь.

Ройден помолчал.

— А при чем здесь моя рубашка? — наконец спросил он.

— Извини, — с сожалением сказал Джарид. — Мама тебе сошьет новую.

— Нет, — Ройден покачал головой и усмехнулся. — Я не об этом спрашиваю. Мне интересно, почему она загорелась. Ведь и тебе самому кажется, что это ты ее поджег.

— Именно так, — с неожиданной уверенностью сказал Джарид.

— Но как это может быть?!

— Не знаю.

— Тогда откуда ты знаешь, что это сделал ты?

— В этом я тоже не уверен. Я просто знаю. Но я не хочу, по крайней мере сейчас не хочу, никому об этом рассказывать. Даже маме с папой.

Ройден не ответил, и Джарид перевел дыхание. Ему не хотелось объясняться. Он даже не был уверен, что сможет это сделать. Он знал, что его видения напугают мать, и этого тоже не хотелось. Представить реакцию отца было трудно, Бернел всегда был ближе к Ройдену, и Джарид боялся, что своим рассказом может только усугубить положение. Но ему хотелось, чтобы Ройден молчал не только поэтому. Он боялся самого себя. Он казался себе каким-то калекой или уродом. И пока не нашлось объяснения случившемуся, следовало хранить свои сны в тайне. Наконец Ройден сказал:

— Ладно, чтобы избежать ненужных расспросов, давай спрячем то, что осталось от рубашки, и проветрим комнату.

Джарид улыбнулся с нескрываемым облегчением:

— Спасибо, Ройден.

В ту ночь они больше не говорили о случившемся, не упоминали об этом и на следующий день. В комнате все еще пахло дымом, и Ройдену пришлось соврать родителям, что они с братом забыли перед сном погасить свечу, вот рубашка и загорелась. Пока мать суетилась на кухне и бранила парней за беспечность, Ройден сверлил Джарида пристальным взглядом.

Вечером дело приняло более серьезный оборот. Джарид весь день места себе не находил, снова и снова переживая свой сон и ожидая, не окажется ли он пророческим. Ответ пришел, как только стемнело. Когда семья сидела за ужином, с площади донесся тревожный колокольный звон.

— Должно быть, пожар, — сказал отец, вскакивая на ноги. — Пошли!

Сыновья не двигались с места. Они смотрели друг на друга через стол, бледные как мел.

— Ну же, мальчики! — нетерпеливо сказала мать.

Бернел схватил куртки, кинул их сыновьям и выбежал на улицу. Ройден и Джарид вышли вслед за ним. Вдалеке за деревьями бушевал огонь. Небо над деревней почернело от клубящегося дыма и мигало оранжевыми всполохами.

— Похоже, большой, — мрачно заметил Бернел, запустив пятерню в редеющие волосы. — Лучше бы поторопиться.

Они с Дриной побежали на площадь, оставив Ройдена и Джарида у дома.

— Тебе придется сказать им! — В голосе Ройдена слышался вызов. Нельзя хранить это в тайне, особенно сейчас.

— Я скажу им, когда буду готов, — упрямо ответил Джарид. — Сначала надо понять, что это такое.

— Джарид, это серьезно, это...

— Ройден! — воскликнул Джарид. — Уж кому, как не мне, знать, насколько это серьезно! Ты дал мне слово, что будешь молчать!

Ройден мгновение смотрел в глаза разгневанного Джарида, потом отвернулся.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сказал он бесстрастно, — ради всех нас.

Не сказав больше ни слова, он направился к месту пожара. Джарид последовал за ним, все еще дрожа от возбуждения и пугающей неизвестности.

На площади они увидели народ, выстроившийся в цепочку с ведрами между рекой и пожарищем. Братья вместе со всей деревней до утра боролись с огнем, и все же ущерб, причиненный огнем, был велик. Сгорело четыре лавки, и погиб один человек — аптекарь Ирам: он пытался спасти ценные лекарства, когда крыша обрушилась и погребла его под собой.

После пожара сны Джарида на некоторое время прекратились. Однако ждать, когда возникнет следующее видение, оказалось намного хуже. Он привык к кошмарам, но страстно желал узнать, откуда они приходят. Хотелось понять их причину и объяснить Ройдену и родителям. После сердитого объяснения в ночь пожара братья отдалились друг от друга. Впервые в жизни Джарид почувствовал, что не может обратиться к Ройдену за помощью. Было слишком ясно, что в создавшейся ситуации это не принесет облегчения.