Воин кровавых времен

Когда они добрались до Священного воинства, Эсменет осталась с Сарцеллом, хоть и знала, что Ахкеймион находится всего в нескольких милях. Как постоянно напоминал ей шрайский рыцарь, колдунам, к которым относился и Ахкеймион, запрещалось жениться. Если даже она убежит к нему, говорил Сарцелл, колдун все равно ее бросит — это лишь вопрос времени.

Неделя шла за неделей, и постепенно Эсменет начала все меньше ценить Сарцелла и все больше тосковать по Ахкеймиону. В конце концов, в ночь перед тем, как Священное воинство должно было выступить в поход, Эсменет отправилась на поиски колдуна. Наконец она отыскала лагерь Ксинема; но тут ее одолел стыд, и она не решилась показаться Ахкеймиону на глаза. Вместо этого Эсменет спряталась в темноте и стала ждать появления колдуна, удивляясь странным мужчинам и женщинам, сидевшим у костра. Когда наступил день, а Ахкеймион так и не появился, Эсменет побрела по покинутому городу — и Ахкеймион попался ей навстречу. Эсменет раскрыла ему объятия, плача от радости и печали…

А он прошел мимо, словно увидел совершенно чужого человека.

Эсменет бросилась прочь, решив отыскать свое место в Священной войне, но сердце ее было разбито.

Найюр урс Скиоата был вождем утемотов, одного из скюльвендских племен; скюльвендов боялись, зная их воинские умения и неукротимость. Из-за событий, сопутствовавших смерти его отца, Скиоаты, — произошло это тридцать лет назад, — собственные люди Найюра презирали его, но никто не смел бросить вызов свирепому и коварному вождю. Пришли вести о том, что племянник императора, Икурей Конфас, вторгся в Священную Степь, и Найюр вместе с прочими утемотами присоединился к скюльвендским ордам на отдаленной имперской границе. Найюр знал репутацию Конфаса и подозревал, что тот придумал ловушку, но Ксуннурит, вождь, избранный для грядущей битвы королем племен, не прислушался к его словам. Найюру оставалось лишь наблюдать за приближающейся бедой.

Спасшись во время уничтожения орды, Найюр вернулся в угодья утемотов, терзаясь еще больше, чем обычно. Он бежал от шепотков и косых взглядов соплеменников и уехал к могилам своих предков, где нашел у отцовского кургана израненного человека, а вокруг него — множество мертвых шранков. Осторожно приблизившись, Найюр с ужасом осознал, что узнает этого человека — или почти узнает. Он походил на Анасуримбора Моэнгхуса — только был слишком молод…

Моэнгхуса взяли в плен тридцать лет назад, когда Найюр был еще зеленым юнцом, и отдали в рабы отцу Найюра. О Моэнгхусе говорили, будто он принадлежит к дунианам, секте, члены которой наделены небывалой мудростью, и Найюр провел с пленником много времени, беседуя о вещах, запретных для скюльвендских воинов. То, что произошло потом — совращение, убийство Скиоаты и последовавшее за этим бегство Моэнгхуса, — мучило Найюра до сих пор. Хотя когда-то Найюр любил этого человека, теперь он ненавидел его, яростно и неистово. Он был уверен, что если бы ему удалось убить Моэнгхуса, к нему наконец-то вернулась бы внутренняя целостность.

И вот теперь, каким бы невероятным это ни казалось, к нему пришла копия Моэнгхуса, странствующая по тому же пути, что и оригинал.

Поняв, что чужак может оказаться полезен, Найюр взял его в плен. Этот человек, назвавшийся Анасуримбором Келлхусом, утверждал, что он — сын Моэнгхуса. Он сказал, что дуниане отправили его в далекий город Шайме убить своего отца. Но как бы Найюру ни хотелось поверить в эту историю, он был настороже. Он много лет непрестанно размышлял о Моэнгхусе и понял, что дуниане наделены сверхъестественными талантами и остротой ума. Теперь Найюр знал, что их единственная цель — господство, хотя там, где другие применяли силу и страх, дуниане использовали хитрость и любовь.

Найюр понял, что история, которую рассказал ему Келлхус, — именно та история, которую сочинил бы дунианин, чтобы обеспечить себе безопасный проход через земли скюльвендов. И тем не менее он заключил сделку с чужаком и согласился отправиться вместе с ним. Вдвоем они быстро пересекли Степь, увязнув в призрачной войне слова и страсти. Найюр снова и снова обнаруживал, что почти попался в хитроумно раскинутые сети Келлхуса, и успевал остановиться лишь в последний момент. Его спасали лишь ненависть к Моэнгхусу и то, что он уже знал дуниан.

У границы империи они наскочили на членов враждебного скюльвендского племени, отправившихся в набег. Нечеловеческая искусность Келлхуса в битве и потрясла, и ужаснула Найюра. После схватки они обнаружили наложницу, Серве, спрятавшуюся в груде захваченных вещей. Найюр, сраженный красотой Серве, взял ее себе и от нее узнал об объявленной Майтанетом Священной войне за освобождение Шайме, города, где, как предполагалось, ныне проживает Моэнгхус… Могло ли это быть совпадением?

Было это совпадением или нет, но Священная война заставила Найюра пересмотреть первоначальный план: в Нансурской империи скюльвендов убивали не думая, и потому Найюр намеревался ее обогнуть. Но теперь, когда фанимские правители Шайме должны были вот-вот увязнуть в войне, для них с Келлхусом остался лишь один способ добраться до священного города — стать Людьми Бивня. Найюр понял, что им остается лишь присоединиться к Священному воинству, которое, если верить Серве, собиралось у города Момемна, самого сердца Нансурской империи, — то есть именно там, где ему нельзя было показываться. Кроме того, Найюр не сомневался, что теперь, когда они благополучно пересекли Степь, Келлхус убьет его: дуниане не терпели никаких помех и никаких обязательств.

После спуска с гор Найюр поссорился с Келлхусом: тот заявил, что Найюр по-прежнему его использует. На глазах у перепуганной и потрясенной Серве двое мужчин сразились на вершине горы, и, хотя Найюру удалось удивить Келлхуса, дунианин с легкостью одолел скюльвенда и поднял над обрывом, держа за горло. Желая доказать, что по-прежнему намерен соблюдать условия сделки, Келлхус пощадил Найюра. Он сказал, что Моэнгхус, прожив столько лет в миру, мог стать чересчур могущественным. Он сказал, что им потребуется вступить в армию, а он, в отличие от Найюра, ничего не знает о войне.

Несмотря на все дурные предчувствия, Найюр поверил Келлхусу, и они продолжили путь. Найюр видел, что Серве с каждым днем все сильнее влюбляется в Келлхуса. Это причиняло ему боль, но Найюр не желал в этом признаваться и говорил себе, что воинам нет дела до женщин, особенно до тех, что захвачены в качестве добычи. Какая ему разница, что днем она принадлежит Келлхусу? Ночью она все равно достается ему, Найюру.

После тяжелого опасного пути они наконец-то добрались до Момемна, места сбора Священного воинства. Там их привели к одному из военачальников, конрийскому принцу Нерсею Пройасу. В соответствии с их планом, Найюр заявил, будто он — последний из утемотов и путешествует с Анасуримбором Келлхусом, князем северного города Атритау, который увидел Священное воинство во сне и возжелал к нему присоединиться. Однако же Пройаса куда больше заинтересовал сам Найюр, его знания о фаним и их способах ведения войны. Рассказы Найюра произвели на Пройаса сильное впечатление, и конрийский принц принял его со спутниками под свое покровительство.

Вскоре Пройас привел Найюра и Келлхуса на встречу предводителей Священного воинства с императором, где должна была решиться судьба Священной войны. Икурей Ксерий III отказывался снабдить Людей Бивня продовольствием, пока они не поклянутся, что все земли, отвоеванные у фаним, отойдут Нансурской империи. Шрайя Майтанет мог заставить императора дать продовольствие, но боялся, что Священному воинству не хватает полководца, способного одолеть фаним. Император предлагал на эту роль своего выдающегося племянника, Икурея Конфаса, прославившегося эффектной победой над скюльвендами при Кийуте, — но опять же лишь в том случае, если предводители Священного воинства откажутся от притязаний на отвоеванные территории. И тогда Пройас предпринял дерзкий маневр: он предложил на роль главнокомандующего не кого иного, как Найюра. Вспыхнула яростная перепалка, и Найюру удалось взять верх над императорским племянником. Представитель шрайи приказал императору обеспечить Людей Бивня продовольствием. Священное воинство должно было вот-вот выступить.