Конан в Венариуме

Эоганнан еще раз кивнул и тут же зашагал вниз по тропинке по направлению к Нэрну, полагаясь на глубокие познания местности для добычи пропитания за время пути. Глеммис, напротив, сначала забежал в свой дом. Он покинул Датхил с внушительным кожаным мешком через плечо. Конан предположил, что там более чем достаточно, овсяных лепешек, ржаного хлеба и вяленого мяса, для поддержания себя в дороге.

— Вы славно поступили, послав гонцов, — сказал Фидах. — Я же, в свою очередь, двинусь на северо-запад, к Лохнагару. Родственники моей жены из тех мест. Думаю, у меня не возникнет проблем, когда я попаду туда. Так что, мы встретимся вскоре, чтобы напоить наши мечи кровью аквилонцев.

С этими словами, он заспешил прочь, быстро переставляя ноги, и скоро исчез из виду.

Жители Датхила еще немного потоптались на улице. Потом, многие засобирались в дорогу. Некоторые из них намеревались отправиться вслед за Фидахом, другие к югу, поближе к аквилонской границе, которую преступили вероломные соседи.

— Несите свои мечи, копья и топоры ко мне в кузницу, — сказал односельчанам Мордек. — Я наточу их для вас и ничего не попрошу взамен. Каждый должен оказывать посильную помощь в борьбе с захватчиками. Цена любой работы ниже стоимости рабства.

— Мордек говорит как вождь клана, — раздался чей-то голос.

Это был Баларг — ткач, чей дом располагался по соседству с кузницей. Слова были почтительны, но тон резок. Между Мордеком и ткачом шла давняя негласная борьба за лидерство в деревне.

— Я рассуждаю как мужчина, с пониманием того, что нужно делать, — пророкотал Мордек. — А как я бы мог говорить иначе? — он на миг умолк и встряхнул своей большой головой. — Не приди сегодня пастух со страшной вестью, я бы говорил по-другому.

— Интересно как? — воскликнул Баларг.

Он был несколько моложе своего соперника, но не такой массивный.

— Так я отвечу! Ты всегда говоришь только о том, что выгодно тебе самому.

— Нет, — Мордек снова тряхнул головой. — Не время сейчас затевать ссору. В предстоящей войне понадобятся силы нас обоих. Наша с тобой общая неприязнь может подождать.

— Ладно, пусть будет так, — тон Баларга снова стал спокойным, но когда он говорил эти слова, то отвернулся от кузнеца.

Конан горел желанием отомстить за оскорбление, нанесенное его отцу, но, к счастью, сумел сдержать пыл. Если Мордек счел, что сведением счетов можно заняться и после войны, то и Конан подождет с местью ткачу. К тому же, дочь Баларга, Тарла, была ровесницей юноши. И с некоторых пор, сын кузнеца стал на нее заглядываться, чего раньше с ним не случалось.

Постепенно люди стали расходиться. Дома, их ждали женщины с кучей вопросов к мужьям и братьям. То и дело из жилищ доносились возбужденные возгласы, в которых слышались гнев и тревога. Киммерийкам было не привыкать к войне, и свободу они любили ни чуть не меньше своих мужчин.

Мордек опустил тяжелую руку на плечо сына.

— Возвращайся в кузницу. До битвы с врагами у нас будет больше работы, чем когда-либо.

— Хорошо, отец, — кивнул Конан. — Та сказал про копья, топоры и мечи. А как же шлемы и кольчуги?

— Шлемы? Шлем легко сделать из двух листов железа и сковать вместе. А вот кольчуга — дело другое. Ковка ее требует времени. Каждое звено должно иметь одинаковую форму и соединяться с соседним таким образом, чтобы не соскользнуть. За время изготовления только одной кольчуги можно выковать много других вещей. А враги ждать не будут. Думаю, в этом я прав, — кузнец расправил плечи.

Вернувшись в кузницу, они застали мать Конана, стоящей посреди комнаты. Юноша даже издал возглас удивления, ведь в последние дни она редко поднималась с постели. Конан раньше Мордека кинулся к Верине, чтобы помочь вернуться в спальню. Но женщина остановила его порыв жестом исхудавшей руки.

— Погоди! Расскажите мне про аквилонцев. Я слышала крики с улицы, но не смогла разобрать ни слова.

— Они пришли на наши земли, — мрачно ответил Мордек.

Рот Верины сузился. Глаза превратились в щелки.

— Вы будете драться с ними, — это был даже не вопрос, а утверждение.

Мы все будем сражаться. Каждый мужчина из Датхила, каждый из ближайших деревень. Все, кто слышал или услышит такие новости, возьмутся за оружие, — Мордек говорил, не обращая внимания на согласно кивающего Конана.

Затянувшаяся болезнь высосала физические силы Верины, но не сломила ее дух. Сейчас в ее глазах пылал огонь, более яркий, чем в горне.

— Да! — произнесла она. — Уничтожите их всех. Оставите только одного, чтобы он смог поведать соплеменникам об ужасном поражении.

— Конан в запале ударил кулаком по ладони.

— Кром! Мы сделаем это!

Мордек усмехнулся.

— У грачей и воронов скоро будет праздник, Верина. Ты же видела, как они пировали двенадцать лет назад на другом поле брани, перед самым его рождением, — палец кузнеца указал на Конана.

— Женщины тоже могут сражаться, только не все об этом знают, — сказала Верина и закашлялась.

В течение многих лет она вела борьбу со своей болезнью, даже тогда, когда не было сил стоять на ногах.

— Сейчас, мама, тебе нужен отдых, — сказал Конан. — Предстоящая битва — удел мужчин.

Он помог Верине дойти до ложа и уложил на подушку.

— Спасибо, — прошептала она. — Ты вырос хорошим сыном.

Но Конана сейчас мало занимала материнская любовь. Ему виделись моря крови, слышался звон мечей и предсмертные хрипы врагов. Стаи черных птиц, слетающихся к рассеченным телам, и воинов, выкрикивающих его имя.

Сын Бимура Грант выдернул топор, но не из горла врага, а из ствола ели. Кусочки белой древесины налипли на лезвие. Он решил сделать паузу в работе. Отложил топор на длинной ручке в сторону и, хмурясь, принялся изучать мозоли, вздувшиеся на ладонях.

— Если бы я стал плотником, то, возможно, сейчас бы не работал на дядю, — недовольно проворчал парень.

Валт рубил сосну неподалеку.

— Ты выбрал ремесло солдата и все, сопутствующие ему, прелести, — откликнулся он и продолжил кромсать дерево.

Оно заскрипело, зашаталось и рухнуло между ним и Грантом, в том месте, где и планировалось. Лесоруб прошелся вдоль ствола, обрубая толстые ветки.

Грант с новыми силами замахал топором, поскольку, проходящий мимо, сержант Нопель внимательно наблюдал за работой. Все солдаты принимались суетиться, завидев сурового сержанта, чтобы ненароком не прогневить. Так как Валт занимался сосной, его кузен начал очищать срубленную ранее елку. В ноздри ударил пряный аромат хвои.

— Работайте лучше, собаки, — выкрикнул Нопель. Мы должны установить частокол до прихода ночи. О, Митра! Как я ненавижу этот проклятый лес!

— А где же варвары? — отважился спросить Валт. Не считая тех пастухов, пару дней назад, мы не видели ни кого из этих вонючих киммерийцев.

— Скорее всего, все разбежались, — Грант во всем привык видеть светлую сторону.

Нопель рассмеялся ему в лицо. Он никогда бы не добрался до чина сержанта, если бы видел в вещах одну лишь светлую изнанку.

— Они — повсюду. Может, они и варвары, но далеко не трусы, хотя, лучше это было бы так. Они копят силы и выжидают. Когда дикари будут готовы — то сразу нападут.

Грант крякнул.

— Я все думаю, что возведение укрепленного лагеря изо дня в день — не стоит тех затрат, как просто боязнь мнимой опасности, — ворча, он вернулся к работе и продолжил очистку ствола.

— Это выбор трусов, — согласился с ним Валт, занимаясь аналогичным делом и добавляя стук своего топора в общий хор. — Стеркус привел нас сюда, чтобы сражаться с киммерийцами. Так почему мы не делаем этого, вместо бесполезной вырубки древесины? Почему не продвигаемся дальше?

— Граф — вовсе не трус, — возразил Нопель. Можно называть его по-разному, но точно не трусом. Когда мы находимся в самом сердце вражеской страны, кишащей дикарями, то хорошо защищенный лагерь — исключительно полезная вещь, хотя, не вашего ума дело — вникать в тонкости стратегии.