Существа

— Договора?

— Древнего Договора о союзничестве.

— И на кого он распространяется?

— На всех, с кем мы его заключали.

— С кем вы…

— Со всем человечеством. Правда, в те времена людей было значительно меньше и, кроме того, все они могли общаться с нами также свободно, как ты.

Полина долго молчала.

— Значит, — медленно сказала она, — когда умрет последний человек, который может вас видеть…

Друг кивнул.

— Договор потеряет силу и мы начнем вторжение.

— Сколько еще таких людей, как я? — Тихо спросила Полина.

— Пожалуйста, не заставляй меня отвечать на этот вопрос. Я не умею лгать.

— Сколько?!!

— Ты последняя.

— Это несправедливо!!! — Закричала Полина и гневно вскочила на ноги.

Она хотела сказать что-то очень обидное, но в этот момент услышала, как уменьшается громкость звука, доносившегося из голографа. Повернувшись, Полина увидела широко раскрытые, немного испуганные глаза мамы. Полина покраснела, представив, как должно было выглядеть ее поведение со стороны. «Мамочка, я не психанутая! — Мысленно закричала Полина. — Существа на самом существуют!»

— Что с тобой, Поля?

— Ничего.

Беспокойство в глазах матери не уменьшилось. Полина не знала, что делать. Друг тоже хорош! Нашел время обсуждать такие важные вещи! И не где-нибудь, а прямо на кухне, у мамы под носом!

— Скажи ей, что играешь, — подсказал Друг.

— Мама, я просто играю, — повторила Полина. И с облегчением увидела, как эта волшебная фраза оказала свое действие: страх в глазах матери пропал, выпрямленная, как струна, спина расслабилась, снова принимая свое обычное положение в мягком кресле.

— Полина, ты уже покушала? — Спросила мама, снова увеличивая звук.

— Да, мама.

— Поставь посуду в раковину и иди одевайся. Тебе уже пора на занятия.

В своей комнате Полина сбросила домашнее платье, остервенело натянула сорочку и джинсы. Вытряхнула из рюкзака учебники и запихнула в него ноты.

— Это несправедливо! — Повторила она снова, даже не оборачиваясь в сторону Друга.

— Извини. Но у нас нет другого выхода.

— А я… а я… а я научу еще кого-нибудь, вот! И ничего у вас не выйдет!

— Были люди до тебя, которые пытались это сделать, — негромко сказал Друг. — Но время шло, человечество упорно не хотело замечать ничего, кроме своих сиюминутных интересов и усилия этих немногих людей, в конечном итоге, пропали зря. Чем дальше, тем меньше их становилось, а трещина, в свою очередь, продолжала разрастаться. Теперь ты осталась одна. Как ты собираешься рассказать остальным людям о нас? Они ведь, в отличие от тебя, нас не видят. В лучшем случае тебя назовут «мечтательной девочкой». В худшем случае — запрут в сумасшедшем доме.

— Но вы ведь можете как-нибудь дать знать о своем присутствии!

— Как?! Мы устроены совсем иначе, чем люди! А если мы начнем использовать энергию Левой Стороны для того, чтобы что-нибудь изменить на Правой Стороне… это и будет вторжением, понимаешь?! Законы мира, к которым вы привыкли, перестанут работать.

Друг помолчал и негромко добавил:

— Впрочем, даже если бы ты одна и могла что-нибудь изменить, ты не успеешь.

Полина остановилась.

— Почему?

— У тебя почти не осталось времени.

— В к-каком смысле?

Друг вздохнул.

— Мы не видим мир так, как видят его люди. Я, например, вообще не вижу вещей. Я вижу только энергию.

— Неправда! Ты видел, что показывали по телевизору!

— Видел, потому что ты была рядом. Когда ты разговариваешь с нами, ты тоже видишь кусочек нашего мира. Но обычно и ты и я заперты на своих Сторонах и воспринимаем окружающее посредством только тех органов чувств, которые изначально даны нам природой. Ты смотришь глазами, я… — Друг произнес непонятное слово.

— Что ты сказал?

— В общем, я вижу энергию, а не предметы. В том числе и энергию времени. Энергия твоего времени подходит к концу.

— Я… умру?

— Да.

— А как я умру?

— Я не знаю.

— А когда?

— Я не знаю точно. Знаю только, что скоро.

Полина подошла к двери, оглянулась и зло крикнула:

— Ну и пожалуйста! Убирайся к черту!

И с грохотом захлопнула дверь.

Натягивая кроссовки, она ощутила укол совести. «Зря я с ним так, — подумала Полина. — Он ведь не виноват, что я скоро умру. Вот интересно, а что будет со мной после смерти? Надо будет спросить у Друга. Бабушка говорит, что дети, которые хорошо себя ведут, после смерти попадают в рай.»

Из кухни вышла мама.

— Что ты уронила, Поля? Такой грохот был…

— Это у соседей, — не моргнув глазом, соврала Полина.

— У тебя на карточке еще много денег осталось?

— Поездки на три хватит.

— Напомни мне завтра об этом. Или папе.

— Хорошо, мама.

Когда мама ушла, она снова заглянула в свою комнату — хотела извиниться и спросить у Друга, что будет с ней после смерти. Но комната была пуста.

«Ушел, — подумала Полина. — Значит, обиделся.»

В совершенно подавленном настроении Полина вышла из дома и стала спускаться по лестнице — пока еще дождешься этого лифта…

Ей навстречу поднимался Васек — правда, один, без компании.

«Подобрал код, — подумала Полина. — Вот гад.»

Его губы только-только начали складываться в некое подобие улыбки, когда Полина, не дожидаясь продолжения, со всего размаху залепила Ваську правой прямиком в нос. Васек испуганно завыл и отшатнулся, размазывая кровь по лицу, а Полина, не обращая на него больше внимания, спустилась на первый этаж, открыла дверь и вышла на улицу.

Музыкальная школа находилась в другом районе, поэтому Полина ездила туда на маршрутном такси. Три минуты туда, два часа в школе, три минуты обратно.

На взлетной площадке никого не было — если конечно, не считать гравилета, наполовину заполненного людьми. Полина сунула карточку в электронную кассу, дождалась зеленого огонька и влезла внутрь маршрутки. Через минуту пилот обернулся к полупустому салону и недовольно буркнул:

— Пристегивайтесь.

Дверь плавно закрылась. Никто, кроме Полины, пристегиваться не стал — да и Полина, честно говоря, не видела в этом особого смысла, поскольку гравилет во время взлета, движения и посадки остается в одинаково ровном положении относительно поверхности земли. Но она обещала маме, что будет пристегиваться… Хотя сама мама пристегивается только тогда, когда летит вместе с детьми, а сама по себе точно также нарушает правила, как все остальные… Папа говорит, что эти правила скоро отменят за ненадобностью…

Внезапно она поняла: что-то не так. Гудение антигравитационных пластин под днищем маршрутки сменилось каким-то странным стуком. Лица пассажиров сделались белыми, как восковые свечи. Полина услышала, как пилот произнес одно ОЧЕНЬ НЕХОРОШЕЕ СЛОВО.

Пилот попытался снизиться, но одна из пластин заглохла окончательно, маршрутка несколько раз перевернулась, встала вертикально и по расширяющейся спирали начала набирать высоту. Люди летали в салоне, как шарики внутри банки. Полина так испугалась, что не могла двинуться с места — да, впрочем, она и так не могла двинуться, поскольку, в отличие от остальных пассажиров, была пристегнута ремнем к креслу. Какой-то дяденька навалился на Полину и больно отдавил ей руку. Полина закричала, но ее никто не слышал — мужчины орали благим матом, женщины визжали от ужаса. Кто-то повторял, как заводной: «Господи! Господи!..»

Обычно, когда Полине становилось страшно, она застывала на месте и зажмуривалась. Но сейчас ей было так страшно, что она не могла даже закрыть глаза. Маршрутка снова перевернулась, и сразу несколько человек навалилось на Полину. Потом маршрутка наклонилась обратно, и люди попадали в другую сторону.

На секунду маршрутка зависла в воздухе, и Полина увидела в заднем окне нечто такое, что мгновенно вывело ее из оцепенения. Сквозь заляпанное грязью стекло она заметила Друга, стремительно приближающегося к ним — когда хотели, Существа могли двигаться с поразительной скоростью. Почти неуправляемое такси снова пришло в движение, но Друг был уже рядом. Полина впервые увидела, насколько сильны Существа — когти Друга разорвали обшивку такси с такой легкостью, как будто бы это был не металл, а бумага.