Концепция силы. Юлька (СИ)

Девушка тихонько фыркнула и с сожалением отошла от прилавка… По универмагу она давно ходила как по музею. И сейчас, выбираясь к выходу, не забыла забежать в посудный отдел полюбоваться великолепным кофейным сервизом.

Прихотливые линии чашек-кувшинок, слегка чужеродный среди другой посуды тёмно-фиолетовый цвет, смягчённый тонкой золотой каймой, — Юлька вдруг замерла. Фиолетовый медленно стекал с чашек и скапливался в воздухе, распухая в плотный, поглощающий свет туман. Густая фиолетовая пелена поползла по стендам с посудой, сминая и пожирая её, грузно падая отдельными клубами на пол.

Чувствуя, что горло стиснуто напряжением, Юлька перепуганно следила, как фиолетовая зыбь начала обволакивать ноги продавщицы, которая что-то переставляла в стеклянном шкафу-витрине. Сначала зыбь чудовищно подвижным и живым тестом взбилось в угрожающе-чёрное облако, а затем неумолимо стало вздыматься кверху.

Юльку затошнило. Она ясно увидела, как стройные ноги продавщицы превращаются в белые влажные кости с остатками пузырящейся, будто от кислоты, бесстыдно-алой плоти…

Желудок Юльки решительно полез наверх, и именно в этот момент кто-то встал за спиной так близко — нет, скорее, настолько вплотную, что девушка оказалась почти прижатой к неизвестному.

Странное ощущение. Юлька сморгнула свой напряжённый, тяжёлый взгляд и первым делом сначала всё-таки заглянула за прилавок. Продавщица отошла к кассе. От фиолетовой мути не осталось ни следа (на кофейный сервиз девушка старалась не смотреть), а предметы обрели отчётливые очертания. И только тогда девушка подняла глаза на зеркальную витрину напротив.

Сначала увидела себя — тяжёлое оцепеневшее лицо с набрякшими страдальческими складками у носа, с горестно сдвинутыми бровями, с намертво стиснутым ртом.

Потом взгляд незнакомца (он смотрел на неё в витрину — прямо в её глаза) — снисходительный сверху вниз, отчего во взгляде присутствовал налёт брезгливости. Симпатичный, даже несмотря на выражение брезгливости. Правда, идеальной правильности скульптурных черт мешали чуть широковатые высокие скулы и общий властный оттенок всех чувственных движений лица.

Внутри себя Юлька, как черепаха, попыталась спрятать голову под панцирь — вот попала из огня да в полымя! — и натянуть привычную маску безразличия. И едва не тряслась, ощущая даже сквозь плащ его тепло.

«Долго он ещё будет так стоять? Ещё десять секунд — рвану назад, тресну каблуком ему по ноге, изображая неповоротливую корову, — будет знать!» Но продолжала стоять, почему-то не смея опустить глаз.

И вдруг дошло: это тот, из машины! Юлька даже ничего не успела обдумать. Тело среагировало само, как на тренировках у Влада: она нырнула почти под руку неизвестного и быстро заскочила за киоск, в котором торговали видео. Выглянула осторожно. Неизвестный смотрел слева от неё. Юлька проследила его взгляд, и внутри что-то сжалось. Там, в отделе ковров стоял ещё один из компании. И он кивал на неё.

Неизвестный крупными шагами двинулся к её киоску.

«Да что же это такое?! Что ему от меня нужно?!»

Оглянулась. Есть три возможности сбежать. Бегом по лестнице на второй или на третий этаж — и там затеряться в мелких отделах, благо что большинство из них проходные. А можно — в подсобку. Она в двух шагах. Отсидеться в платном туалете. Кафе — чуть дальше, но можно успеть добежать, уговорить работников столовой вывести её через кухню…

— Юль Михална! Добрый вечер! Гуляете?

Неизвестный на ходу сменил направление и стал внимательно изучать витрину киоска. Ишь, диски ему понадобились.

Юлька облегчённо заулыбалась мальчишкам из своего девятого класса и вместе с ними, болтая, поспешила к выходу.

На остановке она распрощалась с выручившими её девятиклассниками и быстро пошла дальше. Успокоенная, уже скептически воспринимавшая свой страх — в конце концов, вокруг были люди! — она не замечала, как по проезжей части — от остановки до остановки — едет за ней легковая машина.

Холодный октябрьский дождь временами набегал шелестом по лужам, временами стихал. Следить за ним, за неверным сумеречным светом, за живыми, призрачно бегучими бликами по дрожащей воде было интереснее, чем думать о происшествии или о тревожном предупреждении.

Поднимаясь к району коттеджей, где жил Влад, Юлька впала в оцепенение, шла машинально и совершенно не замечала машины, которая не ехала, а почти ползла вровень с нею. Юлька смотрела на лампы невысоких здесь фонарей. Один, другой, третий. В последнее время их жёлтый, пушистый в мороси свет почему-то завораживал её.

Она остановилась у кованых ворот на участок перед домом, заглядевшись на соседний фонарь. Калитка в воротах полуоткрыта. Значит, кто-то уже пришёл. Она потёрла мокрые замёрзшие ладони и, не думая о своих действиях, поднесла пальцы ко рту обогреть дыханием.

Привычный уху шум автомобиля замолк. Негромкие шаги за спиной — Юлька опомнилась, встревожилась. Оглянулась на приближающийся огромный чёрный силуэт и мгновенно перепрыгнула порог калитки, помчалась к крыльцу. Добежала до ступенек — и со всхлипом ахнула, подавляя истошный визг: слева от двери стояла крышка гроба!

«Это не Владов дом!» — сорвалась спасительная мысль. Девушка было попятилась, чувствуя боль от набатно бьющего сердца.

Дверь дома мирно скрипнула. Яркий свет тёплой дорожкой лёг под ноги на приглушённое сияние фонаря. Секундой позже ровная полоска исказилась тёмной тенью, и знакомый голос буднично позвал:

— Юлия, ты? Заходи скорее. Ты опять без зонта!

Спокойный зов Влада — она уловила в нём толику недовольства («Опять возись с этой мокрой курицей!») и обрадовалась до слёз — разрушил наваждение, хоть и не сразу: гробовая крышка чёрного цвета (в дневном свете наверняка красного) словно оплыла сверху. Когда Юлька осмелилась снова двинуться к ступенькам, чёрный прямоугольник стремительно растаял. Появился большой соблазн дотронуться до стены, где стояла крышка. Однако девушка не стала экспериментировать, а юркнула мимо Влада в светлую и тёплую прихожу..

Влад прикрыл дверь и, окинув Юльку цепким взглядом, вынул из шкафа вешалку. Юлька виновато поёжилась и сняла тяжёлый мокрый плащ.

Махнув в сторону кухни, Влад сказал:

— Я электрокамин включил там. Плащ повесь перед ним, а ботинки пристрой на нижней плите. — Его прозаичные слова позволили Юльке наконец расслабиться.

Он вошёл следом на кухню, помог повесить вешалку с плащом перед камином и выждал, пока она расшнурует ботинки.

— Горячий кофе, чай, молоко? — предложил он.

И только тут девушка поняла, как тихо в доме. Обычно в это время слышалась негромкая болтовня собравшихся и ждущих начала занятий. Она вроде не опоздала.

— А где все?

— Сегодня многие звонили предупредить, что не придут. Пришлось перезвонить остальным. Твоя мама сказала, что ты ушла пораньше.

— Ага, — сказала озадаченная Юлька, — тогда… Тогда я не вовремя?

— Ничего страшного. Если хочешь, займись медитацией в зале. Я включу тебе Жана-Мишеля. Полутора часа тебе хватит? Если что — я в соседней комнате со Светланой. У неё опять бессонница. Думаю, друг другу не помешаем. Так что ты выбрала?

— Молоко, — ответила повеселевшая Юлька.

Влад стукнул пальцем по блестящей крышке высокой кастрюльки, кивнул на стол: «Под салфеткой пирожные» и ушёл.

Сначала девушка сидела неподвижно, будто тень Влада витала поблизости, — и немного переживала: человек о ней беспокоится, а она, скотина неблагодарная, побаивается его, держится с ним так, точно он вот-вот бросится на неё. Кому-кому — только не ей привлечь его внимание. Влад ею заинтересуется лишь в одном случае — окажись они вдвоём на необитаемом острове. И то сомнительно…

Перед глазами возникла карта со связанной женщиной. «Во всяком случае, — грустно подумала Юлька, — это не моя ситуация, и тётя Катя не права». Она налила в чашку молока, но от пирожных со вздохом отказалась, продолжая размышлять об огромной пропасти между нею и Владом. Одно время ей нравилось представлять, что Влад горячо влюбился в неё. Но обычно взгляда в зеркало хватало, чтобы вернуться к реальности.