Пляж (СИ)

Сначала Свэр лежал и просто смотрел в глубокое чистое небо. Спину грел теплый песок, будто маленькие самолетики в прозрачном нежно-сиреневом воздухе скользили чайки, и вроде больше ничего не происходило! Но вдруг, будто раздался тихий щелчок, и что-то вокруг Свэра покачнулось? Привычный мир в котором всю свою жизнь прожил старик, стал, словно дырявая лодка тонуть!

- "Конечно, все должно изменяться ..., - прикрыл глаза старик, - хотя бы для того, чтобы мир, в конце концов, стал удобным! Этакий уютный домик-кубик. И время дается чтобы мы успели для нашего домика сформировать границы.., из которых по законам ширины, длинны и высоты возникнут потолки, крыши и стены... Эти величины могут быть разными. Но в сущности они более-менее одинаковы и главное - друг друга уравновешивают. И вот из множество подобных домиков-кубиков наверное устроена и вся вселенная! Как говорили древние - "Все что внизу, - подобно тому, что вверху! Мы приходим в этот мир и нас - нежно-розовых младенцев, - сразу заковывает в свою скорлупу кубическая жизнь! И даже ночами в такой жизни ничего не меняется. Хоть мы на своих кроватях и перемещаемся в горизонтальное положение, но темная ночь и выключенный свет не дают нам возможность почувствовать перевороты. Вот я сейчас лежу на песке и смотрю вверх. Вроде бы ничего особенного не происходит. Но разве мир остался тем же? Тогда где он среди этой чистой глубины? Я его не вижу. Есть глубина, а прежнего мира нет! Когда-то очень давно я был маленьким существом. Существо пищало и ползало по миру, так как само еще не умело говорить и твердо стоять на ногах. Мама рассказывала, что мне больше всего нравилось заползать под стол.

- "Мы все сидим за столом.., - всякий раз смеясь, говорила мама, - а ты, как червяк ползаешь под нашими ногами! Я подниму тебя, отряхну, посажу на колени, а ты орешь! Я тебя снова опускаю на пол.., ты сразу умолкаешь, улыбаешься и опять лезешь под стол"!

Мелкие пещинки будто пыль незаметно осели на одежду, на лицо и присыпали жилистые руки старика. Свэр отер со лба песочный пух.

- "Но каким был для меня тот подстольный мир? Свисающая до пола тяжелая скатерть; под ней четыре толстые дубовые ножки; и куча шевелящихся башмаков? Я переползал от башмака к башмаку; вверх уходили стволы толстых ног; над головой раздавался непонятный шум. Там было светло, в печи горел огонь, жарилось мясо и громко смеялись люди. А у меня под столом было темно. Не понимаю, - зачем я там любил сидеть? Не обнюхивать же башмаки и ползать по грязному полу тянуло меня? Тогда что? И ведь наверное мне было страшно. Зато, как же было радостно выглядывать из-под стола! Когда я высовывался, то сразу встречал лицо мамы! Мама улыбалась, я улыбался ей и снова мне хотелось под стол! Выходит, что наша жизнь это череда прятаний и подглядываний, меж которыми сияют улыбки и дождиком капают слезы, - размышлял старик, -но остается вопрос - есть ли в этом мелькании еще что-нибудь кроме самого мелькания? Например - откуда в мелькающий мир приходит любовь? Мама смотрела на ползающее дитя и из ее глаз, будто с небес, всего меня пронизывало сияние! Так вот оно что..! Любовь - это солнце, которое сияет из глубины небесной и сияет сразу на всех! - вздохнул и будто счастливый младенец улыбнулся старик, - а потом я повзрослел. Как-то после ночного купания я лежал на пляже. Мои глаза были так же, как теперь, закрыты. Я лежал на холодных досках и вокруг меня была холодная ночь. Криза осталась на берегу. Прыгая то на левой, то на правой ноге и смешно наклоняя голову, она вытряхала воду из ушей. Криза прыгала на берегу, а я, лежа на лавке, вдруг ощутил себя страшно одиноким. Меня окружила холодная ночь, рядом шумело холодное море и в мое лицо заглянули холодные звезды! Будто тяжелая надгробная плита, всей своей невыносимой мощью придавило меня навалившееся одиночество. Я не знаю, что бы со мной там могло случиться? Но тут, среди равнодушного космоса приблизился и наполнил меня теплый небесный взгляд! Вот так божественно надо мной просияла любовь моей Кризы! Чтобы почувствовать что это было, - не требовались слова и мне даже не надо было открывать глаз".

Старик сильно сжал веки и на щеки выкатились две слезинки.

- "Где же теперь моя любовь? - лежал на остывающем песке, сжимал кулаки и безутешно плакал старик.

- Не плачь, милый Свэр! - подошла, присела рядом и принялась отирать ему слезы Криза.

-Я снова не услышал, как ты подошла! - протянул руку и нащупал теплую ладонь Свэр, - Спасибо. Мне теперь хорошо.

- Я здесь и я с тобой.. - ответила Криза

- ...Здесь .., со мной..! - повторил и второй раз улыбнулся старик, - Представляешь, а я только что вспоминал белый платочек! Ты помнишь тот свой белый платочек..? Ну конечно помнишь! А потом я вспомнил, как мы с тобой ночью купались! Вода была холодная.., я очень замерз и лег на лавку. Ты сначала где-то прыгала на берегу, а потом вот так же тихо подошла. Я дрожал и не услышал твоих шагов.

- Я же шла по песку. Но мне показалось, что ты все-таки меня услышал...

- нет.., не услышал... Хотя - да! Я тебя и услышал.., и увидел..,и почувствовал!

- У тебя все лицо в песке... - улыбнулась Криза, - давай я тебе его сдую.

- Это ничего... Пусть... Мне так хорошо...

- Может все таки отряхнуть песок?

- Не надо. Пожалуйста будь просто рядом. Ты не представляешь, как мне хорошо - вздохнул, разжал кулак и удобно вытянул ноги Свэр.

-Я всегда рядом! - ответила Криза и тут же громко на весь пляж прокричала, зависшая над ними чайка!

Осторожно, по крутой каменистой тропке, Сигвей спускался с Высокого Мыса. Позади осталась Ореховая Роща. Перед поворотом дурачок остановил тележку и еще раз оглянулся. В тени старого ореха продолжала стоять, махая сыну рукой, мамаша Скорж.

- "Все же отличную я ей шубку к зиме сладил"! - в ответ радостно помахал маме и подняв оглоблю, стал пробираться дальше вниз по тропинке дурачок.

Спустившись на пляж, Сигвей на берегу разглядел двух черных птиц.

- "Хорошо бы и мне искупаться"! - поглядел на небо и, бросив под скалой тележку, побежал он к морю.

- Привет ребята!- кивнул он птицам, - Рыбкой лакометесь!

Скинув рубаху со штанами, Сигвей с шумом и пеной ворвался в воду. Вволю накупавшись, он выбрался на берег и, попрыгав на левой ноге, вытряхнул из ушей воду.

- Ну а теперь можно и возвращаться! - еще раз поглядел на тускнеющее небо он.

Вдруг Прямо над скалой зависла и пронзительно крикнула чайка. Сигвей подошел к тележке и только тут разглядел рядом с галереей холмик. Костлявые пальцы и горбатый нос торчали над песком.

- Дядя Свэр..? - присел и, нагнувшись, дунул в лицо старика дурачок.

Сдутый песок освободил левый глаз. Тогда, встав на карачки и раздувая щеки, Сигвей начал сильно дуть в белое окостеневшее лицо. Когда голова было очищена от песка, на лице Свэра проступила улыбка. - Понимаю, понимаю..! - закивал и тоже улыбнулся дурачок, - Ну вот и ты, дядя Свэр, наконец, пришел в мой Иерусалим! Хватит тебе сухой воблой на пляже прохлождаться. Сейчас я принесу лопатку, отрою тебя, отряхну от песочка и мы отправимся в мой город. Знаешь, какую хорошую шубку я сладил своей мамочке! - тащил тележку в гору и рассказывал старику Сигвей, - Если захочешь, могу и тебе такую же на следующий год сшить!

Покачиваясь из стороны в сторону в тесной тележке, Свэр счастливо улыбался глубокому небу.

13 - 17 сентября 2016. Анапа.