Изумрудный трон (СИ)

  Гирем равнодушно посмотрел на испачканное сажей лицо селянина и подумал, что разговаривай сейчас с ним дядя или отец, они бы сразу заметили, что равнодушие это показное. После случившегося за последние несколько дней, сохранять спокойствие было очень тяжело.

  -Здоровую скотину тоже забейте, пока её не коснулась зараза. Мясо засолите впрок. Да вы и сами знаете, что делать, не так ли?

  Гарстон плюнул себе под ноги и побрёл назад. К Гирему неторопливо подошёл Джаркат, закутанный в ворох свободных чёрных накидок. За его плечом болтался объёмный мешок, из которого выглядывало несколько свитков пергамента. Рефрактор висел на перевязи у широкого кушака, вышитого серебристыми узорами.

  -Непросто нести бремя власти, Гири?

  -Боги видят, это сложнее, чем творить чудеса, - откликнулся юноша и направился к лошадям, которые стояли в тени раскидистого солнцедава. - Посмотри на этих несчастных. Они презирают меня, тогда как я прекрасно понимаю, что должен о них заботиться и защищать. Противоречие разрывает меня на части.

  Джаркат, не отставая от длинноного парня ни на шаг, поднял палец.

  -Дело в том, Гири, что мы, рефраманты, благословлены богами, а простые люди - нет. Неравенство порождает зависть. Теми крохами знаний о природе нашего дара, что у нас есть, мы с ними не делимся. Естественно, неизвестность порождает страх. Дивайн Беррун Нурвин может призывать демонов, а простой сельский староста Гарстон - лишь полоть грядки и пожинать урожай. Радикальные отличия порождают презрение.

  -Всё началось тысячу лет назад, когда мы прибыли на этот континент, обратились к богам и получили их благословение, - кивнув, произнёс Гирем. - Но я думаю, стоит ли считать благословением то, что разбило человечество на две столь неравные части?

  -Ты говоришь, как мятежные предводители из далёкого прошлого. Они пытались всё исправить, пытались установить равноправие.

  -У них не очень хорошо получилось, да?

  -Это всегда оборачивалось катастрофой. Слишком велика разница в возможностях, слишком опасна толпа, вооружённая знаниями и равными правами. Рано или поздно, кто-то из нас перебил бы другую часть. Зная историю, я бы не стал менять порядок вещей. Когда ты поймёшь это и примешь простаков такими, какие они есть, противоречие исчезнет.

  -Ты говоришь так, словно меня заботит презрение этих людей. Но дело в том, Джаркат, что я презираю их не меньше, чем они меня.

  Гирем принял узду из рук стражника, вскочил на коня и тронул поводья. Историк оседлал своего скакуна. Вместе они неторопливо потрусили к песчаной дороге, которая вела в сторону Ректагеррана. Юноша смотрел на свои ладони, узкие, похожие на пауков, с длинными пальцами. Этой ночью он сжимал ими кинжал, который едва не вонзил в грудь одной из лучших женщин, что он знал. Элли не была рефрамантом, но была хорошим человеком. Тем сильнее болело сердце при мысли о том, что всё это время она могла обманывать его семью.

  Едва отец уехал на охоту, в окрестностях Ректагеррана начали происходить странные вещи. Сперва в поля возле Геррана пришёл огромный гекадон - при мысли о нём у Гирема ныло сердце - который затоптал урожай и сожрал полдесятка людей. Затем из чащи Герранского леса пришёл отряд шегуртов - горбатых и сморщенных тварей. Один из отравленных дротиков ранил дядю Алана. Теперь он лежит в крепости под наблюдением лекарей и Хэка. Вернувшись вместе с телом дяди, юноша не удивился новость о том, что поля тронула порча. Колосья почернели, стебли погнулись, неизвестно откуда налетела крупная, с палец, саранча. Даже ему было больно видеть простых людей, которые ходили среди мёртвого урожая с такими же мёртвыми лицами. Зима будет очень голодной.

  Однако всё это было лишь разминкой чувств. Он взялся расследовать это дело вместе с удачно забредшим в Герран историком по имени Джаркат. Той же ночью они нашли Сиверта, старого друга семьи и мужа Элли, в их старом доме. Под досками пола обнаружились трупы селян. Их было два десятка. Гирем приказал страже запереть мужчину в его комнате, а сам направился к Элли, которая быстро призналась во всех злодеяниях, в том числе и в самом страшном - в том, что она была девоной.

  Девоны. Одержимые демонами.

  Гирем сжал и разжал кулаки. На душе было отвратительно. Словно кто-то близкий неожиданно плюнул ему в душу.

  -Ты веришь, что Элли виновата в событиях последнего дня?

  -На это указывают все улики. Трупы в их с Сивертом старом доме....

  -Могли быть подброшены настоящей девоной. Одержимые демонами страдают подобной любовью к эффектности.

  -Тот следопыт сказал, что видел в лесу парящую женщину....

  -Не все женщины являются Элли.

  -Откуда Одержимой известно Слово Парения, которое находится в тайнике вашей семьи? Элли, будучи женой Сиверта, жила в Ректагерране, и могла запросто его выкрасть.

  -Ни она, ни Сиверт не знают ничего о наших секретах. К тому же ты, как историк, прекрасно осведомлён о том, что рефраманты веками создавали, покупали, отбирали и обменивались Словами. Что, если Парение попало в руки настоящей виновнице после череды подобных событий?

  Джаркат почесал аккуратную чёрную бороду.

  -Твоей настойчивости можно позавидовать. Кем тебе приходится эта женщина?

  -Когда-то она была для меня словно родная тётя.

  -Когда-то? А что было потом?

  -Не важно, - поморщился Гирем. - Суть в том, что даже сейчас мне сложно представить, что бы она натворила столько бед.

  -Ну, с девонами это случается. Младенцы, не прошедшие обряд Экзоркуции, чаще всего становятся лакомыми кусочками для демонов. А дальше всё зависит от самих тварей. Некоторые могут дремать в хозяине годами, прежде чем начать творить зло. Такой мог находиться и в Элли.

  Они проскакали по окраине селения и выехали на дорогу. На здешних лугах ещё позавчера мирно паслись коровы, раздутые, как бочки в виноградарских погребах где-нибудь на Виноградном Изгибе. Теперь же их словно прокололи иглой, выпустив весь воздух. Бока были усеяны тёмными проплешинами и гнойными нарывами, ветер доносил гнилостный запах. Животные лежали на пожухлой траве и лениво похлёстывали себя по бокам хвостами, отгоняя назойливых мух. Гирем обернулся.

  Пространство вокруг селения было аккуратно поделено на ровные квадраты и прямоугольники полей: желтые, где росли пшеница, ячмень и овёс, зелёные - где росли овощи, красные - где зрели бобы катрейла. Сейчас над всем этим поднимались столбы дыма. Гирем коротко вздрогнул и повернулся лицом к дороге. Остальное время он и Джаркат ехали молча.

  Подъёмный мост через ров был опущен, ворота открыты. Не обратив внимания на приветственные возгласы стражников, Гирем и Джаркат галопом проскакали по тоннелю и оказались во внутреннем дворике. Завидев их, навстречу поспешили конюшие. Гирем спрыгнул с коня, чьё имя было Гарапас, передал поводья слуге и глянул на историка.

  -Ты говорил, что знаешь способ, как отыскать отца в этом демонами проклятом лесу. Пора им воспользоваться.

  -Хорошо, но для этого способа мне потребуется восемь кристаллов сциллитума.

  Гирем взметнул брови.

  -На восемь кристаллов можно купить весь Герран вместе с его жителями.

  -Или найти дивайна Рензама, что бы он спас твоего дядю.

  Юноша думал недолго.

  -Ладно. Подожди в обеденной зале. Мне нужно заглянуть ещё кое-куда.

  Кивнув, историк направился к ступенькам главного строения. Гирем же повернул налево, в сторону двухэтажного жилого массива, с множеством окон. Некоторые из них ещё оставались застеклёнными, но большая часть имела ставни. Отец не очень сильно заботился об интерьере и экстерьере крепости. На внешней стороне стены имелись глубокие выбоины и сколы столетней давности, металлические пазы и крепления на гребне пустовали - стоявшие там некогда стрелковые орудия, которые предназначались для борьбы с шальными драконами, были давным-давно сняты и проданы.

  Впрочем, подумал Гирем, отец не первый в роду, кто плевать хотел на реставрацию Ректагеррана. Ещё дед Эктар не беспокоился о её обороноспособности. Большие войны не заглядывали сюда больше века. Последний раз Рензам и Алан по-настоящему обнажали рефракторы лет десять назад, и то - далеко к северу, у стен крепости Сибельниль, что принадлежала родственникам-Хлоям.