День рождения мира

ала диаграммы, усеянные значками Марса и Венеры, соединяла стрелочками, все очень научно... А диаграммы мне очень пригодились - я постоянно путалась. Благослови Бог редактора журнала, в котором рассказ появился поначалу - она спасла меня от чудовищной ошибки, хуже кровосмешения. Я перепутала касты. Редактор меня поймала, и ошибка была исправлена.

Поскольку на все эти сложности я потратила немало сил, то, следуя закону сохранения энергии, мне пришлось вернуться на О еще дважды. А может, потому, что мне там нравится. Мне нравится мысль о семье из четырех человек, каждый из которых может заниматься сексом только с двумя из трех оставшихся (по одному каждого пола, но только из другой мойети). Мне нравится обдумывать сложные общественные структуры, порождающие высочайшее напряжение чувств и отношений.

В этом смысле можно назвать "Невыбранную любовь" и "Законы гор" комедиями положений, как ни смешно это может прозвучать для человека, привыкшего, что вся НФ вырубается бластером в камне. Общество планеты О разнится с нашим, но едва ли более, чем Англия Джейн Остен, и, скорей всего, менее, чем мир "Сказания о Гэндзи".

В "Одиночестве" я отправилась на окраину Экумены, на планету, имеющую сходство с той Землей, о которой мы любили писать в шестидесятых-семидесятых, когда мы верили в Ядерную Катастрофу, и Гибель Мира, Каким Мы Его Знаем, и мутантов в светящихся руинах Пеории. В ядерную катастрофу я до сих пор верю, будьте покойны, но писать о ней - не время; а мир, каким я его знаю, рушился уже несколько раз.

Что бы не послужило причиной демографического спада в "Одиночестве" скорей всего, само население - это случилось давным-давно, и рассказ не об этом, а о выживании, верности и рефлексии. Почему-то об интровертах никто не напишет доброго слова. Миром правят экстраверты. Это тем более странно, что из двадцати писателей девятнадцать - как раз интроверты.

Нас учат стыдиться застенчивости... но писатель должен заглянуть за стену.

Народ в этом рассказе - выжившие - как и во многих моих рассказах, выработал нестандартную систему отношений полов; зато системы брака у них нет вовсе. Для настоящих интровертов брак - слишком экстравертская придумка. Они просто встречаются иногда. Ненадолго. А потом снова возвращаются в счастливое одиночество.

"Старая Музыка и рабыни" - это пятое колесо.

Моя книга "Четыре пути к прощению" состоит из четырех взаимосвязанных рассказов. В очередной раз умоляю - придумайте, наконец, имя, и с ним и признайте, для этой литературной формы (начавшейся еще до "Кренфорда" Элизабет Гаскелл, а в последнее время завоевывающей все большую популярность): сборника рассказов, объединяемых местом действия, персонажами, темой и настроением, и образующих таким образом пусть не роман, но единое целое. Британцы презрительно окрестили "сборками" книги, чьи авторы, решив, что сборники "не продаются", приматывают друг к другу вербальным скотчем совершенно посторонние рассказики. Но я имею в виду не случайный набор, как не является