Судьбы (ЛП)

Опустив голову он поспешил в сторону кафе Тринити. Карен он увидел прежде, чем она заметила его. Девушка сидела за столиком, скрестив загорелые ноги, и на ее лодыжке свкркала капля бриллианта на тонком золотом браслете. Наверное, подарок ее отца. Она постриглась и покрасила волосы, и даже, в какое-то мгновение, в полутьме он не узнал ее.

Люк, возможно, никогда бы и не заговорил с Карен, если бы не Bay Sun Skeptic – независимая школьная газета. Он стал сотрудничать с ней благодаря прихоти своего тренера, который сказал, что в купе с его футбольными данными шансы попасть в UC Berkeley повысятся, если он будет более всесторонне развит. Skeptic была школьным подобием Onion, и Люк, к своему удивлению, обнаружил, что ему нравится писать статьи и делать иллюстрации из подходящих комиксов.

И, конечно, ему нравился их главный редактор – Карен.

Ему припомнилась их первая тусовка, когда он остался помочь с уборкой у нее дома. Смеющаяся Карен появилась рядом, когда Люк уже домывал посуду на ее сверкающей кухне.

– Перестань, Люк. – Карен подошла к раковине и смахнула с него мыльные пузыри. – Оставь это. Остальное уберет Летиция. Я хочу тебе кое-что показать. Пойдем.

Ее прелестная улыбка и сверкающие от волнения глаза заставили опустить полотенце.

– Готов? – спросила она и потянула за руку.

Он смог лишь кивнуть – ощущения от прикосновения ее руки слишком отвлекали, чтобы говорить. Карен повела его наверх, где открыла узкую дверь, и они стали подниматься по другой, более крутой, лестнице. Им пришлось идти друг за другом, стены располагались так близко, что он тёрся о них плечами. К тому же было темно. Щелкнул замок и ещё одна, более узкая дверь открылась с протяжным скрипом.

– Куда мы идем? – спросил он.

– Просто закрой глаза, – сказала она, – и доверься мне.

И по какой-то странной причине он повиновался, хотя понимал, что в тот момент она могла бы вывести его даже прямо в открытое окно. Ветер на коже – должно быть, они вышли на какую-то открытую площадку. Карен провела его ещё несколько футов. Он слышал ее дыхание рядом.

– Можешь открыть глаза, – сказала она.

Они стояли на небольшой террасе на крыше дома. Со всех четырех сторон она была огорожена изысканной оградой, за которой тысячью сверкающих светлячков просматривался Сан-Франциско.

– Ну, как тебе? – спросила Карен, затаив дыхание.

Какое-то мгновение он не мог произнести ни слова. – Это... изумительно.

– Жены капитанов приходили сюда наблюдать, как их мужья возвращаются с моря. Это называется «прогулка вдовы». Печально, правда?

Он кивнул.

– Всё равно я поднимаюсь сюда, когда просто хочу успокоиться. Когда все вокруг начинает слишком раздражать. Здесь, наверху, все в порядке. – Говоря это она осторожно придвинулась к нему, пока ее плечо не коснулось его руки.

Он не мог представить что-либо, способное стать в её жизни причиной раздражения. Она жила в прекрасном доме. Ее родители, казалось, действительно любили друг друга. Она уже была принята в Стэнфорд.

– Это что-то вроде... моего особенного места, ты понимаешь. Мама боится высоты, а у папы на лестнице приступы клаустрофобии. – Она засмеялась и случайно скользнула по его пальцам своими. – Но мне захотелось показать его тебе.

Затем она посмотрела на него и улыбнулась.

Так все началось.

Сейчас Карен разговаривала по телефону и, в то же время, жестом показывала официанту, чтобы принёс ей еще воды. Она часто так делала- разговаривала с людьми не глядя на них, говорила с Люком и параллельно с другими.

Когда Карен заметила его, она быстро пробормотала:

- Пока, - и выключила телефон. Люк наклонился, чтобы поцеловать ее, но она едва коснулась его губ прежде чем отстраниться.

Да, она все еще злилась.

– Ты опоздал, – констатировала она, когда Люк скользнул на стул напротив нее.

– Прости, в Дивисадеро была серьезная авария. Думаю, не обошлось без жертв.

Глаза Карен расширились и Люк понял, что прощен. Она протянула руку, чтобы сплести свои пальцы с его. Это участило его пульс на целый порядок. Ее руки были такими нежными: она использовала лосьон для рук каждый день. «Аромат огурца и граната», – всегда говорила она.

– Черт. Это безумие. Я думала ты собирался потянуть с непоявившимся гостем....

Он ничего не сказал. Его внимание все еще было приковано к ее рукам. Они казались такими хрупкими рядом с его загорелыми мозолистыми пальцами. Работа на полставки в Маринне не добавляла гламура, как ни смотри. После первой рабочей недели у него уже был волдырь с четверть ладони.

Их руки такие разные...

Карен жила в самом большом доме, какой Люк видел когда-либо. У них был садовник и экономка. Люк жил в тесной квартире со своей сестрой и отцом, где горячая вода была по времени и где приходилось стирать в жутком подвале здания.

Они не имели почти ничего общего, но по какой-то причине Карен выбрала его. Ему все еще было трудно поверить в это. Она была одной из самый горячих девчонок в школе. А он... он был обычный. Заурядный. Не тупой, но и не слишком умный. Не придурок, но и не супер популярный. Единственным занятием, в котором он преуспел, был футбол, хотя в последнее время сидел на скамейке запасных за плохое поведение столько же, сколько и на поле. По крайней мере, это было то, что он ощущал.

Отношения с Карен, по крайней мере на время, заставляли его забыть обо всем плохом и неправильном, хреновом и болезненном в его жизни: о посуде в раковине, муравьях, гнездящихся в шкафчиках, куче счетов, запиханных в консоль телевизора, запахе травки, которым пропиталась одежда Жасмин, когда она возвращалась домой после тусовок со своим новым парнем, пустых пивных банках, которые Люк должен был выбрасывать каждый день, потому что его отец был «слишком с похмелья», чтобы сделать это.

Но забываться было недостаточно.... больше уже нет. Каждый день он ожидал.... почувствовать что-то большее с ней, но в действительности, пустота внутри него так никуда и не ушла.

– Итак, – сказала Карен с фальшивой небрежностью, – у меня возможно будет для тебя сюрприз завтра вечером. Если ты появишься вовремя. – она изогнула бровь.

– Да? – Люк улыбнулся в ответ. – Можно мне подсказку?

– Если я скажу тебе, это не будет сюрпризом,- она наклонилась и ее футболка сползла немного с левого плеча, так что он смог увидеть черную лямку ее бюстгальтера, того самого – с красными сердечками, ее любимого.

– Захвати зубную щетку – сюрприз включает ночевку.

Люк почувствовал трепет, пробежавший по его позвоночнику. Несколько секунд возни на третьей базе, было самое большее до чего они дошли за три месяца, что встречались. Но возможно она наконец готова на большее. Что это было – сила забытья.

-Это твой день рождения, Карен. Не я ли должен устраивать сюрприз для тебя?

Она опустила глаза и улыбнулась ему. Эта улыбка наэлектризовала всё его тело; ему нравилось, когда она так смотрела на него.

– Этим сюрпризом мы Можем насладиться оба.

Прилив адреналина...

-Я не могу дождаться, - честно признался он.

-Только если ты придешь вовремя,- повторила она. Секунду она выглядела огорченной.

Они заигрывали друг с другом до конца обеда – три куска пиццы для него, один »тоненький« кусок для нее – и к тому времени, когда подали десерт, тройной шоколадный торт, он пытался заставить ее попробовать один кусочек, несмотря на ее вялые протесты, Люк почувствовал себя полностью расслабленным. Больше, чем расслабленным – счастливым.

До тех пор, пока не увидел Ти Джея. У Ти Джея был образ смертельно усталого ди-джея, не смотря на то, что ему было около 20 лет. Жасмин настояла на том, чтобы позвонить. Нервы Люка мгновенно обострились. Каждый раз, когда Ти Джей заходил, Люк чувствовал, что кто-то пускал разряд тока по его телу. Именно эта глупая надпись на одежде – «хочу быть гангстером», ленивая улыбка, закрытые глаза напомнили Люку о рептилии. Он подозревал, что именно этот парень возможно дал Жас экстази, после чего она загремела в больницу. Сестра отрицала это, сказала, что купила их у какого-то незнакомого парня на вечеринке, но Люк не верил ей.