Спасти обязан

Автомобили остановились примерно у того же места, где до этого купались мы, и солдаты с веселыми криками, на ходу скидывая обмундирование, устремились к воде. На своей земле им бояться было некого. Они плюхались в реку, поднимая столбы брызг, обливали друг друга, в шутку топили, в общем, резвились, как могли. Я обернулся к Серхио, вопросительно поднял брови. В ответ он едва заметно покачал головой. Солдат было человек пятнадцать, часовых они не оставили и если напасть внезапно, то большинство мы могли бы перебить в воде, не дав выбраться на берег, к оружию. Но интенсивная стрельба могла всполошить их товарищей в лагере, которых находился наверняка не очень далеко отсюда. И тогда нам точно пришел бы конец. Загонят, как каких-нибудь хищников. Оставалось только сидеть и надеяться, что нас не заметят. Ничего, свое мы возьмем позже.

Один из солдат вылез, наконец, из воды, покопался в кабине первого «лендровера» и неожиданно затрусил в нашу сторону. Мы замерли, боясь пошевелиться. Мануэль осторожно потащил из ножен огромный нож. Но применить его не пришлось. Солдатику просто приспичило присесть и облегчиться. Мы слышали, как он кряхтит в нескольких шагах от нас. Дело у него продвигалось медленно. Мне вдруг неудержимо захотелось чихнуть, и я яростно стал тереть переносицу. Помогло, удалось удержаться. Юаровец, наконец, справился с задачей, удовлетворенно что-то пробормотал и вернулся к товарищам.

Мы опасались, что буффаловцы решат устроить тут небольшой пикник, начнут закусывать, шляться по окрестностям. Но побултыхавшись еще немного, они вытерлись роскошными махровыми полотенцами, оделись и укатили. Утирая вспотевшие лбы, мы вышли из-за нашего укрытия.

- Mierda! - сказал Мануэль. - Они даже задницу зеленой бумагой подтирают. Для маскировки!

Остальные облегченно заржали. Опасности мы только что избежали нешуточной. Нам совсем ни к чему было сейчас вступать в бой и открывать свое присутствие.

Отойдя немного вверх по реке, мы устроились в тени огромного баобаба. Пора было позавтракать и обсудить положение. Как бы там ни было, а эти вояки попались нам очень вовремя. Теперь не имело смысла идти глубже. Оставалось только найти их лагерь, дождаться ночи и действовать соответственно заданию. Там все будет зависеть от нашего умения. На том и порешили. Группа перешла на особый режим. У баобаба остались четверо. Леона и Поля - двух чернокожих - Серхио отправил на разведку с приказом не светиться и узнать только самое общее: как далеко от нас юаровский лагерь, сколько там по предварительной прикидке людей, каков режим караульной службы. Эти двое могли сойти за унитовцев, по крайней мере, издалека. Ну, а приближаться к лагерю вплотную им было совсем не обязательно.

Серхио и еще один спецназовец легли спать, а мы с Мануэлем остались караулить. Через два часа разведка еще не вернулась, но мы и не ждали ее так скоро. Растолкали спящих, и сами улеглись на их места. Отключился я сразу, успев только пожалеть, что с собой нет зеркала. Интересно, как я выгляжу после такого марш-броска? Образина, наверное, жуткая. Хорошо, что родители меня не видят сейчас. Странные мысли для человека, находящегося в глубокой разведке на территории противника и едва ли не каждую минуту рискующего жизнью. Впрочем, я уже перешел за грань страха и воспринимал этот рейд как тяжелую, но необходимую работу, которую нужно сделать наилучшим образом. На войне, как на войне.

Едва закрыв глаза, я тут же почувствовал, что меня толкают в бок. Два часа пролетели, как мгновение. Пора было заступать на пост. Вспомнилась служба в Туркмении. Те же самые дела: только разоспишься, как уже будят. Эхе-хе, жизнь наша солдатская...

Опять пришлось таращиться в окружающее знойное марево. Конечно, жара была не такой жуткой, как неделю назад, но все равно после короткого сна чувствовалось некоторое одурение, а «фаплу» можно было выжимать, так обильно тек пот у спящего.

К концу моего дежурства явились, наконец, разведчики. Сказали, что все в порядке, но им нужно немного отдохнуть. И завалились в тенек. Выглядели ребята действительно очень усталыми. Проснувшийся вскоре Серхио только спросил меня о том, что они успели сказать, но будить не стал. Нам всем перед ночью нужно было набраться сил. Хотя полной уверенности, что действовать будем сегодня, у меня не было. Сначала предстояло все как следует разузнать, оценить опасность, потом уже приступать.

Проснулись все окончательно еще до заката. Надо было готовиться. Разведчики доложили о своих наблюдениях. Юаровский лагерь находился километрах в четырех от реки. Несколько сборных домиков, окруженных изгородью из колючей проволоки, одна наблюдательная вышка с пулеметом и прожектором. В лагере примерно двадцать - двадцать пять человек. По четверо на одном «лендровере» выезжают на патрулирование. Рядом с лагерем проходит асфальтовая неширокая дорога. Движения по ней практически нет.

Караульная служба поставлена плохо. Вдали от командиров солдатики явно манкируют своими обязанностями. Да и кого им бояться? СВАПО, насколько мне было известно, в последние месяцы активных действий не вела, а немногие представители АНК - юаровской партизанской организации, шеф которых Нельсон Мандела, который год сидит в тюрьме, для диверсионных актов пробираются из своего лагеря в Анголе другими путями. Так что буффаловцев можно понять - разморило от безделия. Ну что же, нам это было очень кстати.

Захватывать простых солдат смысла не имело. Нет, пленных кубинцев обменяли бы и на солдат. Но офицеры были бы гораздо весомее, особенно белые. А белых в лагере имелось двое.

- Вот их бы и взять! - размечтался Мануэль.

Серхио строго глянул на него, и сержант сразу подобрался.

- Только без обычных твоих штучек! - сказал лейтенант. - Надо действовать по возможности без шума. Нам еще назад возвращаться. И не одним.

Имелись в виду не только будущие пленные, но и я. Но обижаться не стоило, ведь они меня почти не знали. А Мануэль, видимо, имел лихую репутацию. Среди разведчиков обязательно встречаются такие. Они делают то, что не могут выполнить другие, залезают в самое пекло. И гибнут, как ни странно, реже прочих, более осторожных. Может, Бог их любит?

Свои обязанности в деле каждый знал досконально. Мне же посоветовали не лезть «поперед батьки в пекло». Хотя по-испански это звучало совсем не так. И мы двинулись к лагерю. Примерно за километр остановились и стали подбираться уже на корточках, а кое-где и ползком. Нельзя было забывать о часовом на вышке. Примерно на сто метров вокруг забора из колючей проволоки кустарник был вырублен. Ночью пустое пространство наверняка освещалось прожектором. Территорию лагеря мы изучали во все три имевшихся у нас бинокля. Четыре небольших домика, похожих на наши строительные вагончики, стояли квадратом, с небольшой площадкой посередине. Там возвышался флагшток с безжизненно повисшим флагом. В углу площадки торчала довольно высокая радиоантенна. Один из домиков должен был непременно быть столовой, ведь не на постелях же они едят?

- Скорее всего, вот тот, справа, - толкнул меня локтем Мануэль. - Видишь, труба торчит?

- Думаешь, проволока под током?

- Нет, зачем это им?

Вход в лагерь перегораживал полосатый шлагбаума. Около него под навесом, положив винтовку на колени, клевал носом часовой на невысоком стульчике. На вышке никого не было видно, только торчал ствол пулемета. Присмотревшись внимательнее, я все же разглядел верхушку болотного цвета панамы. Там тоже подремывали. И куда только смотрят офицеры?

Но жара спадала, и в лагере началось шевеление. Солдаты вяло потянулись в столовую. Мануэль шепотом считал их:

- Diez y nueve, veinte...

Девятнадцать, двадцать... Действительно, офицеров имелось только двое. И еще два сержанта были белыми. Остальные - все черные. Правильно, юаровцы предпочитают жар чужими руками загребать, зачем им хороший генетический материал тратить? Но питались и солдаты, и офицеры вместе. Демократы, чтоб им. Оставалось надеяться, что хотя бы спят они отдельно.