Когда падают листья... (СИ)

Йена замолчала, недвижно смотря в пустоту. Темные, чуть тронутые сединой волосы женщины выбились из-под белого платка. И Дарен только сейчас понял, как она красива. Сильная женщина, мудрая женщина… И не из здешних краев: глаза-то чернее, чем северные ночи.

— И что было дальше? — наконец, спросил он.

— Дальше? — усмехнулась женщина, переводя на войника взгляд, — а дальше было вот что…

Анрод жил себе с женой, родилось у него уже двое детей: сын и дочка. Слежки за собой он не замечал, ведь даже представить не мог, что им могли заинтересоваться. А чаровник тот приезжий все больше удивлялся природе талантов молодого кузнеца да потихоньку в Радужную Башню докладывал. А когда Анроду удалось излечить всю весницу от чумы, за… засланец этот, только встав на ноги, сдал Анрода Башне.

Кузнеца забрали в Башню на долгие десять лет. Учили насильно, заставляли работать на них. И под конец обучения задали ему задачку: сделать такую вещь, чтобы была способна изменять судьбы людей. Анрод долго отпирался, но его быстро утихомирили, на его глазах убив его жену.

Дарен что-то пробормотал, но Йена не услышала, что именно, и продолжила:

— Он создал такую вещь, но, в стремлении обмануть своих тюремщиков и отвратить беду от мира, зашел слишком далеко и первоначальное предназначение этой вещи пропало, уступив место новому. И тогда, впав в отчаяние, мастер Анрод создал еще пять таких же камней, передав им силу первого. Но чаровникам Радужной Башни отдал лишь один, остальные с белыми голубями разослав по миру. Один из голубей вернулся к его детям. Чаровники не могли знать об этом, но только один амулет мог действительно менять направление Нитей, остальные же были лишь оболочками. Что было нужно, чтобы амулет работал? Всего-то, что отказаться от полученной власти. Но если не ведаешь о существовании остальных, то не сможешь распорядиться и тем, который попал к тебе в руки. Много крови было пролито за творение Анрода… А знаешь, мастер, как они отблагодарили его? Они отрезали ему язык и кисти рук, чтобы тот никак не смог рассказать о произошедшем.

Когда мастер Анрод вернулся в весницу, он узнал, что его сына его убили весничане в жажде заполучить кусок земли. Что поделать, люди быстро забывают доброе. Дочку он нашел в старом заброшенном сарайчике на окраине весницы: оборванную, с безумными глазами и в крови крыс, которыми девочка питалась… На груди у нее сверкал злополучный амулет. Жители весницы, справедливо полагая, что без рук кузнец не сможет ничего им сделать, попытались отправить к Моарте и его, но они, в приступе зверства, забыли, что Анрод еще и чаровник. Он не стал их убивать, нет. Потребовал вернуть им с дочерью дом и зажил почти как прежде, заставив девочку спрятать злополучную вещь. Когда та подарила ему внука, Анрод еще успел обучить его кузнечному мастерству, а потом… умер.

Чаровники радужной Башни к тому времени проведали об обмане, но вера в камень была порочна и грязна, когда как амулет верил только чистоте помыслов. И те, обозлившись, вырезали всю семью Анрода, не ведая, что еще одной внучке великого мастера удалось скрыться с камнем.

Три долгих века укрывались его потомки, три долгих века шли кровавые бои за владение судьбой, и на три долгих века мир погрузился во тьму, мастер. Однако чаровники и кралли, видя эти разрушения, стерли все упоминания о камне и его существовании. Но, как видишь, что-то все равно выплыло. Тем более, что в живых остались потомки Анрода.

Дарен помолчал, а потом спросил:

— То есть я все-таки передал Карстеру пустышку?

— Если ты веришь в то, что это пустышка, то да. А ты веришь, мастер, веришь.

Войник помолчал, а потом, словно о чем-то догадавшись, все же спросил:

— Сколько же хранится в вашей семье этот камень? И причем тут моя вера?

— Не спрашивай, мастер, — грустно улыбнулась сестра Йена. — Знай только, что теперь я передаю его тебе.

Войник чуть не подскочил.

— Мне? Зачем?

— Тише, тише, мастер. Дело уже сделано, Нити дрогнули и изменили направление, и время вспять не повернешь. Мне будет без него легче, ты же с ним смог свернуть с Серого Пути.

Дар попытался пошевелиться, чтобы посмотреть на нежданный "подарок", но сестра осадила его пыл:

— Он под повязкой. Не шевелись, мастер, рано тебе еще.

— Я не просил…

— Полно тебе, мастер. — Йена нахмурила тонкие брови. — Словами ничего не изменишь. Лучше распорядись им, как должно. Никому не говори о том, что я тебе сегодня поведала. И… прости. Это дар, но это и проклятие. Осторожней с ним.

— Если он такой опасный, то почему его нельзя уничтожить?

Йена усмехнулась.

— А тебе сказок на ночь не читали, а, мастер? Было бы так просто изничтожить камень, думаешь, это уже не было бы сделано? Думаешь, я сама не пыталась?

Войник ответил лаконично:

— Ясно. — И, решив, что обо всем этом подумает потом, прикрыл глаза и еле слышно добавил:

— Хорошо. Я постараюсь сберечь…

"…или уничтожить".

Вот где таилась разгадка. Кралль заросский-то решил артефакт в свои потные жадные ручонки заграбастать. А Дарен все удивлялся, почему же именно его реабилитировали, а не его соседа-каторжника? Хм, дело и не в подвигах, как Дар и подозревал, — те были лишь удобным предлогом. А краллю камешек нужен. Только шиш ему теперь, а не камешек: Дарен не собирался отдавать его, уже догадываясь, к чему могут привести последствия попадания его в нужные краллю руки. Даже хорошо, что все так сложилось с Карстером. Будь все иначе — и пустышку пришлось бы отдать краллю, и снова в Здронн отправиться. А так… Богдан все доложит, нужное укроет, а ему останется лишь скрыться на пяток лет, чтобы буря, поднятая неосторожной игрой властей, улеглась. Хотя Дарену было даже искренне любопытно, на чьей стороне все-таки играл Карстер.

Но это как-нибудь потом.

А сейчас он будет спать и никакой бред ему больше грозить не будет.

Вот так.

К вечеру его снова потревожили.

Заморив лошадей, примчались акиремские послы, и Богдан не посмел их не принять, хотя ему и совсем не хотелось этого. Хотелось ему совсем другого: передушить всех к дъяболовой бабушке, а оставалось лишь в бессильной ярости сжимать кулаки.

На лестнице раздались шаги и чьи-то встревоженные голоса с резкими нотками. Их обладатели зачастую переходили почти на крик. А шаги все приближались.

— Господин посол, я понимаю Ваши цели, но мастер еще не оправился от ранений. — Дар узнал голос Богдана.

— Войдыт в мой положэниэ, — чеканил второй голос с акцентом. — Я есть прыказ кназя. Я должен выполнят его.

— Ваш "прыказ" не стоит жизни моего воина. — спокойно ответил Богдан.

— Жизн один воин не стоит жизнь целой страна? — шаги остановились. — Начнется война, господин Богдан. Вы ли это не знат.

Дарен нехотя открыл глаза: притворяться дальше было бессмысленно, особенно, когда над тобой зависло три человека, пристально разглядывая. Богдан извинился взглядом, но отошел в сторону, по привычке сложив руки на груди.

— Господин Дарэн? — осведомился один из оставшихся.

— Да.

— Я пришел говорит с Вами.

— Я уже понял, — холодно ответил Дарен, — вы представитесь?

— Посол его святейшества князя Акиремы. Мы прийти по поводу убийства нашего воина.

— Его убила наша диверсантка. Она мертва. — Войник снова прикрыл глаза.

— Я приносить свои извинения, но мы быть вынуждены применить к Вам меры.

— Какие еще меры? — недовольно буркнул Дарен, открывая глаза.

— Я повторяю извинения, но чаровник его святейшества получил прыказ добыть эти сведений из вашей голова.

Богдан наклонил голову, опасно сузив глаза:

— Вы с ума сошли? Это вне закона.

— Эти меры вне закона Заросии. Но в закона Акиремы. — дернул подбородком посол.

— Я запрещаю.

— Будэт война! — сверкнул глазами тот. — Как вы это нэ понимат?

Войник вздохнул. Он помнил, как чаровник, что был с Карстером, пытался сварить ему мозги. Дару тогда просто повезло, что он не знал тех сведений, которые тот пытался добыть.