Стороны света

Колени нещадно ныли, пальцы не сгибались, на некоторых ногти были обломаны до крови, глаза слезились от ветра, в висках стучала кровь от бесконечного подъема. Когда лестница неожиданно закончилась, Этель даже не поняла этого. Она собиралась подняться на еще одну ступеньку, но нога ощутила под собой пустоту, и Этель упала. На долю секунды ей показалось, что она сорвалась со скалы, но вместо этого ударилась о камень, а потом прокатилась с десяток ступеней по лестнице – уже вниз – чтобы оказаться на ровном каменном полу. Несколько минут она просто лежала на спине, прислушиваясь к своему измученному телу, потом пошевелилась – тело ответило болью в каждой мышце. Но я дошла, подумала Этель, я все-таки дошла… Она открыла глаза: она лежала лицом ко входу в грот, видела, как солнце освещает лестницу, по которой она только что скатилась, Этель уселась на нижнюю ступень и вытянула ноги. Когда она подняла голову, ей хватило одного взгляда, чтобы понять – она добралась до Храма Моря. И она все еще была жива.

Никто никогда не осмеливался описывать это место, но говорили, что сразу понимаешь, где ты, как только в нем окажешься. Это место дышало древностью, глубокой, безумной, бессловесной, доисторической. На стенах были рисунки лодок, выдолбленных из цельных бревен, лодок севера, сделанных из костей животных и обтянутых промасленными шкурами, легких южных лодочек из полых стволов бамбука. Тут и там из моря поднимались морские животные, каких-то Этель узнавала, каких-то можно было встретить только на рисунках в книжках со сказками. Древние моряки в лодках убивали одних зверей, другим поклонялись, какие-то огромные морские гады дрались друг с другом. Внизу и наверху стен тянулась затейливая вязь из нарисованных рыбьих скелетов. Этель вспомнила, что видела похожий орнамент на двери в пещеру конунгов в Миркрид, только там были не рыбьи кости, а руны. Еще одно совпадение? Или все это имеет какой-то смысл? Она больше не чувствовала себя усталой, древняя мощь этого места предала ей сил. Этель поднялась и пошла вперед, туда, где брезжил странный зеленоватый свет. Рисунки на стенах становились сложнее – исчезли грубо сделанные лодки, появились галеры и парусники, матросы больше не убивали морских зверей, а сражались друг с другом. Внизу под этими сценами шел ряд маленьких знаков – пиктограмм. Старый язык, и Этель поняла, что пиктограммы есть не что иное, как свод морских законов. То, что каждый, кто родился у моря, узнавал раньше, чем собственное имя, было много веков назад записано кем-то на этих стенах, чтобы со временем превратиться в непоколебимую догму. Грот стал шире, образуя естественный зал, стены которого светились зеленым светом. Там, где стены не светились, были нарисованы пиктограммы, Этель присмотрелась и поняла, что видит везде один и тот же рисунок. Глаза. Сотни глаз смотрели на нее безжизненными черными зрачками в зеленоватом свете. Посредине был небольшой бассейн. Почти идеально круглый, всего нескольких метров в диаметре, он был огорожен аккуратным рядом круглых белых камней. Этель подошла ближе. Вода была непроницаемо черной и не отражала свет. Этель оперлась о камни и взглянула в воду, сначала она не увидела ничего, кроме непроницаемой поверхности, а потом по воде пробежала рябь.

– Этель…

Тихий шепот, как будто издалека, чуть различимый, но Этель готова была поклясться, что он прозвучал в ее голове.

– Этель…

Она узнала этот голос. Рябь на воде сложились в лицо. Этель узнала это лицо. Горло стиснули невидимые тиски.

– Этель…

– Я здесь, – прошептала она.

– Почему… Почему так?…

Что она могла ответить?

– Я хотела доказать ему что-то, – ответила она, – я не знаю, что…

– Беги от них, Этель…

Она горько усмехнулась.

– Я не могу убежать.

– У тебя еще есть время, беги от них, Этель…

– Но куда я убегу? – Этель смотрела в темную воду.

– Беги от них, Этель, иначе они разорвут твое сердце…

Этель хотела ответить, но голос запел, тихо, чуть слышно, как пел ей когда-то в детстве, когда она боялась темноты и не могла заснуть. Этель упала на колени, по щекам потекли горячие слезы.

– Прости меня… – прошептала она. – Прости меня, пожалуйста…

– Я прощаю тебя… Я всегда тебя прощу… Я всегда буду с тобой…

– Этель!

Наваждение рассеял громкий голос, отразившийся от стен грота. Этель резко вскочила и обернулась. Солнечный свет очерчивал высокий силуэт. Лица не было видно, но Этель узнала Мадога.

Возвращение с небес на землю… неужели лорд Востока пришел убить ее своими руками, когда понял, что его затея не удалась? Этель выпрямилась и усмехнулась. Ну давай, Мадог, ты вырастешь в моих глазах, если сделаешь это сам.

Лорд Мадог видел ее лицо и не без удовольствия отметил, что перед ним не Канцлер Эльте, застегнутый на все свои многочисленные пуговицы, а именно Этель.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

– Ты один? – ответила она вопросом на вопрос.

– Да.

– Что ты здесь делаешь? – Этель отошла в тень.

Ей непривычно без брони непроницаемого Канцлера, понял Мадог и улыбнулся.

– Приехал за тобой. Надеялся, что ты здесь, а не под водой в пещере на берегу.

– Ну надо же какая забота…

Мадог вдруг все понял и рассмеялся. Хотя почему ему так смешно? На ее месте он подумал бы то же самое.

– Нет, Этель, это не моих рук дело. Это обычная дурость монахов, подъем по лестнице – это испытание, которое преодолевает каждый паломник на острове Мор.

Этель отрывисто и резко рассмеялась.

– Интересно, почему я об этом никогда не слышала?

– Потому что никто никогда не говорит о том, что происходит с ним на острове Мор.

Этель поджала губы. Поверила. Может быть.

– Как ты попал сюда? Я не видела тебя на лестнице.

– В прилив можно подплыть с другой стороны острова и спуститься в Храм с утеса.

Повисла тишина. Мадог решил, что эта игра ему надоела.

– Пойдем наверх. Тебе нужно согреться.

Можно подумать, у нее есть выбор… Этель неуверенно посмотрела в черную воду, но ее гладь снова стала идеально ровной. Может быть, ей просто почудилось? Она пошла к Мадогу.

На то, чтобы подняться наверх, у них ушел почти целый час. Этель шла с трудом, то и дело ей приходилось останавливаться, иногда она спотыкалась. Мадог пытался ей помогать, но Этель отталкивала его руку. Ее мысли путались, в ушах то и дело звучал голос, который она слышала в Храме моря, каждое движение Мадога она воспринимала как попытку сбросить ее вниз. К концу подъема ей казалось, что она спит и видит бредовый сон.

На вершине утеса оказалась ровная площадка, посреди которой возвышался обелиск, обернутый ржавой якорной цепью, на вид такой старой, что казалось, будто она рассыплется в труху от дуновения ветра. Чуть в отдалении стояли несколько хижин, Мадог повел ее к одной из них. Она уже настолько устала, что позволила взять себя под руку. Во сне же не умирают, подумала она, так что если даже он убьет меня, то все это будет не по-настоящему… Медленно, почти волоча негнущиеся ноги, она брела за ним. Внутри было тепло, горел огонь, в хижине было почти пусто: стол, несколько стульев и стоящие около стен грубо сколоченные кровати.

– Это для паломников, – объяснил Мадог, но Этель не поняла его слов.

Она легла на одну из коек и отвернулась к стене. Через несколько минут она почувствовала, что Мадог накрыл ее одеялом.

– Я тебе снилась? – вдруг спросила она, потому что во сне можно спросить все, что ты хочешь.

– Нет, – ответил Мадог, – мне снился Канцлер Эльте.

– Канцлер Эльте… – прошептала Этель, свернулась клубком под одеялом и провалилась в сон.

Когда она проснулась, за окнами была темнота. Этель осторожно обернулась – пустую комнату освещали яркие отблески пламени очага. Несколько мгновений ушло у нее на то, чтобы понять, где она находится. Так было всегда, когда она засыпала в незнакомом месте. Интересно… Этель поднялась, сделала несколько бессмысленных шагов, потом посмотрела на стол и увидела на нем сверток. Это что еще? Она подошла к столу, внутри свертка оказался копченый окорок. Этель посмотрела на него, и только тут поняла, как хочет есть. Она жадно запихивала в рот куски мяса, когда услышала за спиной тихий смех Мадога. Этель тут же резко отодвинула от себя сверток, вытерла рот рукавом, и только после этого обернулась. Мадог стоял, прислонившись спиной к двери, и улыбался. Этель улыбнулась в ответ. Хотела, чтобы получилась светская улыбка Канцлера, но вместо этого улыбнулась преданной забвению на долгие годы улыбкой Этель Штайн. Мадог сел за стол.