Хроники Обетованного. Клинки и крылья(СИ)
Хроники Обетованного. Клинки и крылья(СИ) читать книгу онлайн
Продолжение цикла "Хроники Обетованного", заключительная часть трилогии о Повелителе Хаоса - Альене Тоури.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
У Сен-Ти-Йи, оказывается, своеобразное чувство юмора. И верно - чем ещё развлечься в скучной дороге? Задурить голову мальчишке, а он потом пусть таскает кофе на палубу...
- Не слушай её: будущее нельзя узнать точно. Нет такой магии - по крайней мере, в нашем мире. Слишком много всего нужно не пропустить, когда просчитываешь исход какого-то события. И ещё слишком важен случай.
- Да она и не сказала ничего важного... Общие фразы, совсем как у уличных гадалок, - пренебрежительно бросил Ривэн. Но Альену было очевидно, как сильно он озабочен.
- А что именно?
Ривэн уставился в пол.
- Что я добьюсь всего, чего мне захочется, но только при одном условии.
Условие - ну ещё бы. Как похоже на тауриллиан.
- И каком? - мягко поторопил он. Альена бы не удивило, если бы Сен-Ти-Йи как-нибудь завуалированно предложила Ривэну предать его или уговорить передумать... Впрочем, пока не похоже, чтобы дорелиец поддался, а соврать у него всё равно не получится.
- Если смогу забыть самое дорогое для себя, - и Ривэн усмехнулся, неуклюже попытавшись перевести всё в шутку: - Ну, если она о деньгах или леди Синне, то дело уже сделано. Выходит, я всемогущ!
И снова неожиданность. Неужели и вправду просто предсказание, никаких подлых замыслов?.. И когда Сен-Ти-Йи перестанет его удивлять?
- Знаешь, это не так уж банально, - признал Альен. - Наверное, стоит задуматься... - он посмотрел на Ривэна, а потом - на предмет, который заметил, как только ввалился в каюту. На столике лежала чёрная перчатка, бережно завёрнутая в бумажный пакет. Вокруг неё выросло пустое место: хозяин каюты почтительно отодвинул весь хлам, да ещё и, по всей видимости, пыль с пакета периодически стряхивал... - Это же моя перчатка, разве нет? Я думал, что потерял её в гостинице Шляпы.
Ривэн осёкся на полуслове и мучительно покраснел: таким багровым Альен его ещё не видел. Он уже успел раза четыре мысленно покаяться в том, что сказал о перчатке, когда в дверях каюты, по-старушечьи шаркая, возникла Сен-Ти-Йи.
- К вам можно присоединиться, господа? - прошелестела она, и Альен сразу понял, что она знает о его приступах. Знает - и определённо наслаждается происходящим. - Или мы так и будем сидеть по разным углам корабля?..
- Каюта всё-таки пока моя, - угрожающе сказал Ривэн, явно ликуя по поводу того, что не пришлось объяснять казус с перчаткой. - Поэтому уйди, и лучше поскорее.
- Ай-ай-ай, как невежливо... - Сен-Ти-Йи поцокала языком и вздохнула, подперев морщинистую щёку. - Ты бы поучил своего слугу говорить со старшими, Альен Тоури.
- Уйди и не появляйся здесь, лучше - до Лэфлиенна!.. - Ривэн, ищущий, на ком сорвать злость, наконец нашёл подходящий объект. - Не видишь, что милорду плохо?!
- Милорду уже вполне хорошо, - урезонил Альен и, мимо Ривэна глядя в глаза Сен-Ти-Йи, приподнял руки ладонями вверх. - Я не намерен причинять тебе зло, бессмертная. Ты сама меня избегаешь.
Сен-Ти-Йи сухо скукожила в улыбке бесцветные губы. Тёмные глаза без выражения прошлись по ладоням Альена.
- Я учту твои слова, волшебник... Необычные линии. Может, тебе тоже погадать?
- Думаю, не стоит. Я и так знаю, что ждёт меня в ближайшем будущем, - он сел и слез с койки Ривэна, старательно не глядя на перчатку на столе. - Исправление сделанного в прошлом.
- Может быть, - Сен-Ти-Йи лукаво покосилась на Ривэна: как бы показывала, что заговорщики не должны раскрывать свои тайны при тех, кто им верит. - А быть может, наоборот - его завершение.
ГЛАВА VIII
Дорелия. Лагерь Альсунга на равнине Ра'илг - земли лорда Толмэ
Весна входила в силу, наливалась соками - так бледная девочка-подросток расцветает, становясь женщиной к четырнадцатой-пятнадцатой весне. Дорвиг остро чувствовал её повсюду, словно опять был молод. Мягкий воздух пьянил с каждым вздохом, как лезвие, вонзаемое в тело врага, или объятья желанной женщины. Тугие почки на деревьях лопались; под ногами хлюпала рыхлая жижа из грязи и снега вперемешку. В землях, не затронутых войной, дорелийские крестьяне собирались выходить на поля. Воины Альсунга изнывали от непривычной жары, а здешнее солнце казалось им слишком ярким. Всё чаще Дорвиг думал о Ледяном Чертоге, о разбросанных вокруг него озёрах, вода в которых прозрачнее слезы. Большую часть года, правда, вода эта скована льдом, и сейчас на нём ещё не появились первые трещины. Тогда как здесь каждая речка рвётся поскорее оттаять, будто бы может не успеть. Даже реки у дорелийцев торопливые и любят пошуметь без толку...
Весна всегда нравилась Дорвигу. В Альсунге она была короткой, почти незаметной, и приходила, чтобы сорваться в сухое, ветреное, совсем уж мгновенное лето. Боги дарили её ненадолго, но требовали благодарности. Дождавшись капели, Дорвиг всякий год зарезал петуха или козлёнка в честь повелителей весны и солнца. Давным-давно отец - тоже дружинник двура - показал ему, как и зачем это делается, и с тех пор Дорвиг, неподдельно волнуясь, оберегая каждую каплю, собирал в чашу жертвенную кровь.
Ему доводилось, конечно, встречать весну и в походах, вдали от Чертога. Но и это не было разочарованием: тёплые, полные вкусной еды и дорогих товаров острова Минши прельщали его не меньше, чем гористый север Ти'арга, его замки и богатые городки. Разве что в Феорне он скучал - ни разу не встретил там хоть одного достойного соперника для боя, всё трусы или хилые маменькины сынки... Весной Дорвиг был свободен ещё больше обычного. Он бился самозабвенно что на суше, что в море; любой ведь знает, что холод отбирает силы, а тепло придаёт. Сколько славных побед они одержали бок о бок с Хордаго в такую вот точно погоду!..
Однако эта весна, первая весна Великой войны, совсем не радовала Дорвига. Она причиняла такую боль, что становилось всё сложнее выдерживать.
Дорвиг ничего не понял, когда открыл глаза в своём шатре после битвы на равнине Ра'илг - потому что вокруг была чернота. Опускал он или поднимал веки - ничего не появлялось, кроме сплошной, непроницаемой тьмы.
- Я ослеп? - спросил Дорвиг у кого-то, чьё присутствие поблизости чувствовал.
- Да, - ему ответили по-альсунгски, но очень неуверенно. По голосу Дорвиг узнал Велдакира (ох уж эти чужеземные имена, язык сломать можно...), пленного лекаря-ти'аргца. Лекарем он был хорошим, ценился в самой Академии - вот Хелт и решила отправить его в Дорелию с армией Дорвига, для главного, "таранного" своего удара по королевствам Обетованного...
Хелт.
Мысль о ней кипятком ошпарила Дорвига. Это по её приказу он оказался там - опутанный, как и все, тёмным колдовством. Теперь ему казалось, что на кольчуге и коже до сих пор остаются его чёрные, липкие следы.
Обрывки воспоминаний возвращались к Дорвигу - одноглазые чёрные крысы, вал вокруг Заповедного леса, окровавленный снег... Потом - призраки-оборотни и женщина-рысь, зажёгшая ему кровь в жилах... Позорное бегство отряда из Феорна - Дорвиг сам верхом на Счастливом потоптал одно из жёлтых знамён. Глупо было полагаться на таких союзников, даже для Абиальда Дорелийского, которого Хордаго всегда считал дураком и неженкой - а уж Хордаго разбирался в людях как никто.
Дорвиг тогда пошарил рукой по меховой подстилке рядом с собой, еле нащупал конец одеяла. Увалень Велдакир бросился ему помогать; Дорвиг попытался брезгливо отшвырнуть его, но только схватил воздух. К горлу подкатил горький ком - хотя он, кажется, вообще никогда не плакал. Ну, разве что... Да, было пару раз. На похоронах отца, к примеру, когда ему было восемь. Но, в любом случае, он уже позабыл, как это делается.
О боги, за что?! Самое худшее, что может случиться с воином, - в сто, в тысячу раз хуже смерти... Дорвиг получил в боях две дюжины серьёзных ран; несерьёзные не считал. Смерти он не боялся. Немного даже ждал её, пожалуй, особенно после первых седых волос - и после смерти двура Хордаго. Не боялся любой боли, любых травм. Он всегда знал, что бьётся храбро и потому заслуживает милости богов.